17 января дивизия вышла на подступы к Рабочему поселку № 1. К этому времени была освобождена станция Синявино, что значительно ухудшило положение немцев в районе Рабочего поселка № 5. К концу дня 18-я стрелковая дивизия при поддержке 16-й танковой бригады достигла окраины Рабочего поселка № 5[462]. Ожесточенная схватка велась за каждый дом, за каждую огневую точку.

18 января батальон 1240-го стрелкового полка этой дивизии под командованием старшего лейтенанта Снурова, преодолевая упорное сопротивление противника, обошел Рабочий поселок № 5 и ворвался в Рабочий поселок № 1. Парторг 6-й стрелковой роты 1240-го полка старший сержант Александр Орлов увлек бойцов в атаку на огневую точку немцев и заставил ее замолчать. Тяжело раненный Орлов продолжал разить фашистов. Боевые друзья нашли его на огневой позиции вражеского пулемета сраженным второй пулей, но не выпустившим из рук оружия. Офицер связи дивизии майор Мельников, находясь в цепи наступающих, заметил, что с юго-запада в направлении Рабочего поселка № 1 продвигается подразделение в форме бойцов Красной Армии. Зная о том, что с запада на рощу Глухарь наступают части Ленинградского фронта, майор Мельников во главе группы разведчиков вырвался вперед. Так встретились волховчане с бойцами 1-го батальона 123-й отдельной стрелковой бригады Ленинградского фронта, возглавляемой заместителем командира по политчасти майором Г. Мелконяном. 18 января в 9 часов 30 минут на восточной окраине Рабочего поселка № 1 произошла встреча частей 2-й ударной и 67-й армий. Было принято решение навечно запечатлеть эту встречу. Воины составили акт, в котором говорилось: «18 января 1943 г. в 9 часов 30 минут на восточной окраине рабочего поселка № 1, прорвав блокаду Ленинграда, встретились 1-й стрелковый батальон 123-й отдельной стрелковой бригады Ленинградского фронта во главе с заместителем командира политчасти майором Мелконяном, старшим лейтенантом Калугиным, сержантом Анисимовым; с другой стороны — 1-й стрелковый батальон 1240-го стрелкового полка 372-й стрелковой дивизии Волховского фронта во главе с начальником 1-го отделения штадива 372 майором Мельниковым и командиром 440-й разведывательной роты старшим лейтенантом Ишимовым»[463]. Акт был подписан командирами соединений полковником П. И. Радыгиным и подполковником Ф. Ф. Шишовым.

В 11 часов 45 минут бойцы уже других частей и соединений взаимодействующих фронтов обнимались у Рабочего поселка № 5.

Героизм воинов Волховского и Ленинградского фронтов был массовым. Обратимся вновь к воспоминаниям К. А. Мерецкова: «Синявино, Липки, поселок № 8. Стоит ли так часто упоминать все эти названия? Стоит! Здесь шли дни напряженнейших боев, преодолевались сотни и десятки метров заветного пути в Ленинград, здесь советские воины совершали подвиги. Один бросился на ствол фашистского пулемета; другой взорвал гранатой себя вместе с десятком вражеских солдат; третий, еще не излечившись от ран, вернулся из медсанбата в строй; четвертый дополз под огнем до занятого врагами поселка, засел в крайнем доме и отбил несколько атак фашистского подразделения, пока не подоспело наше подкрепление»[464].

Стремясь всеми мерами остановить продвижение советских войск, командование 18-й немецкой армии поспешно перебрасывало отдельные подразделения и части в район шлиссельбургско-синявинского выступа, чтобы не допустить прорыва блокады Ленинграда. Командующий армией генерал Г. Линдеман вынужден был отдать приказ о том, чтобы каждая дивизия армии выделила для закрытия кризисного участка по одному пехотному батальону или артиллерийской батарее[465]. Этой тактики приходилось придерживаться из-за отсутствия полнокровных резервов в 18-й немецкой армии. Полки и батальоны из разных дивизий собирались вместе, чтобы преодолеть очередную кризисную ситуацию на том или ином участке фронта. Единственным резервом в распоряжении Линдемана были пять батальонов гренадеров 96-й пехотной дивизии. Это не смогло изменить ситуации на фронте прорыва в целом, но немецким войскам удалось отстоять многие позиции. Благодаря этому противник избежал запланированного разгрома под Ленинградом.

В ходе прорыва блокады Ленинграда советские войска нанесли врагу существенный урон. Были разгромлены 170, 227, 96-я и 61-я пехотные дивизии противника. Большие потери понесли 1-я пехотная и 5-я горнострелковая дивизии. Враг был отброшен от Ладожского озера к югу на 8–10 км[466].

В 16 часов 18 января 86-я стрелковая дивизия В. А. Трубачева Ленинградского фронта ворвалась в Шлиссельбург и стала пробиваться к Ладожскому каналу. К концу дня от врага была полностью очищена вся территория южнее Ладожского озера.

Прорыв блокады Ленинграда в Волхове был встречен с восторгом. 18 января около полуночи диктор торжественным голосом передал по радио сообщение Совинформбюро: «На днях наши войска, расположенные южнее Ладожского озера, перешли в наступление против германских войск, блокировавших Ленинград.

Прорвав долговременную укрепленную полосу противника глубиной до 14 километров, форсировав реку Нева, наши войска в течение семи дней напряженных боев, преодолевая исключительно упорное сопротивление противника, заняли: город Шлиссельбург, крупные укрепленные пункты Марьино, Московская Дубровка, Липки, Рабочие поселки № 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, станцию Синявино и станцию Подгорная. Таким образом, после семидневных боев войска Волховского и Ленинградского фронтов 18 января соединились и тем самым ПРОРВАЛИ БЛОКАДУ ЛЕНИНГРАДА!»

Блокада была прорвана, но бои продолжались до 30 января. Директива Ставки требовала разгрома немцев под Ленинградом. Но враг не позволил выполнить задачу полностью.

В воспоминаниях участников событий января 1943 г. разговор о боях в южном Приладожье обычно заканчивается самим фактом прорыва блокады Ленинграда: пробили узкий коридор, добились успеха — это и есть победа. На этой оптимистической ноте и ставили точку. На самом деле сражение продолжалось с предельным ожесточением и 19, и 23, и 26 января… В феврале и марте бои продолжались по всему фронту. 27 января 2-я ударная армия ценой огромных жертв овладела Рабочим поселком № 6, вышла на железнодорожную ветку, идущую от 1-го Городка на юг-восток и восток. Дальше ей продвинуться не дали. Она не выполнила поставленную задачу. За девятнадцать дней боев армия потеряла 19 017 человек убитыми и пропавшими без вести. Санитарные потери составили 46 301 человек[467].

67-я армия потеряла в ходе боев убитыми, ранеными и пропавшими без вести 40 994 человека. Она исчерпала все боевые возможности и не вышла на обозначенные в директиве Ставки рубежи. Бои еще продолжались, но они не вносили существенных изменений в ситуацию, которая уже определилась в расстановке сил южнее Ладожского озера. Серьезную озабоченность в Ставке и у руководства Ленинграда вызывало то, что в результате прорыва блокады между Ладожским озером и Синявинскими высотами действовал лишь узкий коридор, который простреливался противником, что затрудняло наладить нормальное снабжение осажденного города. Противник, владея высотами, угрожал новым выходом к Ладожскому озеру и новой блокаде Ленинграда. Командование группы армий «Север» стягивало к этому району новые силы за счет флангов мгинско-синявинской группировки[468]. 1 февраля 1943 г. Ставка уточняет план операции «Искра» и требует от командования Ленинградского и Волховского фронтов нанесения новых ударов по противнику. Опять указывается на необходимость выхода в тыл синявинской группировке противника, после прорыва фронта в районе Макарьевской Пустыни — в том самом месте, где весной 1942 г. 54-я армия проводила Любанскую операцию, пытаясь пробиться навстречу 2-й ударной армии. Волховский фронт имел задачу силами шести дивизий с соответствующими средствами усиления прорвать фронт противника и нанести удар в направлении Васькины Нивы, Шапки с целью выхода в тыл мгинско-синявинской группировки немецких войск с востока. Ленинградскому фронту надлежало нанести удар в направлении Мги[469].