— О-отставить. — Резко командует старшина. Мы недоуменно садимся.

— Взво-од, вста-ать! — Вновь рычит старшина. Мы соскакиваем, как училка с кнопки. Вытянувшись, стоим.

— Во-от так, — одобрительно рявкает старшина. — Уже лучше. Взво-од, — мы предупредительно дергаемся на выход, — сесть! — совсем уж несуразицу, на наш взгляд, рычит старшина. Мы в недоумении останавливаемся… падаем на стулья. Чего это он?.. Опупел бычара!

— Взво-од, встать! — Мы на ногах.

— Взво-од, сесть! — Мы падаем.

— Взво-од, встать! — Мы подскакиваем. Замана-ал!

— Взво-од…

Мы, не дожидаясь известной команды, садимся.

— Вых-ходи строиться! — старшина улыбается одними глазами. Доволен, гад, подловил нас! В этом, наверное, и есть суть армейского юмора… Но размышлять некогда…

Сшибая всё на своем пути, ломимся к выходу. Командиры, довольные разминкой, переглядываются: будет толк. А как же, — разводит старшина руки, — не впервой замужем!

13. О воде. Ода баку… и не только

В нашем распорядке, кажется, одни только построения. То и дело слышится: «Взво-од, строиться!..» «Второе (1-е, 3-е, 4-е) отделение 2-го (1-го, 3-го) взвода, строиться!..» Первая (2-я, 3-я, 4-я) рота, строиться!» Кошмар просто! Заман-нали!

Вот опять. Слышите? Наверное, снова нас пересчитывать будут… или что? Ну, понятно! На этот раз посвящено вечернему осмотру. Старшина, все младшие командиры осматривают наш внешний вид, попутно содержимое наших карманов, рюкзаков, тумбочек. Немедленно (совсем категорично!) указывают на наши недостатки, делают замечания, показывают. Мы внимательно слушаем, смотрим. Это особенно важно потому, что старшина отметил: «Показываю, бойцы, только один раз. — Внушительная грозная пауза дополняется демонстрацией внушительного кулака. — Смотрим сюда, и навечно запоминаем. Та-ак, — обходит строй, внимательно осматривая каждого новобранца. — По внешнему виду проблемы у всех одинаковые, — замечает он, — пилотки сидят неверно, подворотнички пришиты плохо. Младшие командиры, — указывает им старшина, — задача понятна?

— Так точно! — Разноголосо, с готовностью выстреливают они.

— Внимание всем! — Зычно кричит старшина. — Подтянуть ремни вот так — показываю! — чтобы только большие пальцы рук могли войти. Понятно? — Неспешно движется вдоль строя, поучает. — Все смотрят и делают вместе со мной! Делаем так… Потом расправляем гимнастерку назад прямо до позвоночника. — Идет вдоль строя, смотрит. — Хорошо. Теперь смотрим сюда. Сжали кулаки, большие пальцы вот так, — широко отведя свои кулачищи в стороны, показывает, как у всех должно получиться. — Затем руки прижимаем к бёдрам. — Демонстрирует стойку оловянного солдатика. — Запоминаем: в строю, по команде «смирно-вольно», стоять только вот так! Не иначе! Всем ясно?

— Так точно! — кричим почти дружно.

— Хор-рошо! Теперь, товарищи бойцы, обращаю ваше особое внимание: руки должны быть — ни спереди на яйцах, ни сзади на жопе, ни, тем более, в карманах… Всегда, и только вот так! — Показывает. — Понятно?

— Так точно!

Твердим, как попугаи.

— Увижу, у кого руки будут в карманах в строю или вне строя, — наряд вне очереди, в сортир или на кухню, причем надолго, вам будет обеспечен. Гарантирую! — Для усиления важности сказанного, добавляет. — До конца учебки, короче! И, к этому, еще карманы зашью. Всем ясно?

— Та-ак точно! — Вполне сносно отвечаем. Хотя, недовольны почти все. Карманы он видите ли нам зашьет, а куда потом хлеб складывать? Кстати, вспоминаю, какой хлеб вкусный был! Ничего вкуснее в жизни не ел. Это что-то! Жаль, мало досталось. А вода, какая бывает вкусная! Вода… Ооо!

Кстати, о воде.

У нас в роте на табурете стоит эмалированный бак темно-зеленого цвета с крышкой и надписью «2-я уч. рота. Для питья». В гигиенических целях пить воду нам категорически разрешено только из этого бака, и только из краника. Из-под крышки, ни-ни… За этим, говорят, строго следит санинструктор учебной роты.

Мятая (замятая, помятая, но не битая…) алюминиевая кружка надежно привязана к баку длинной, на вытянутую руку, железной цепочкой. Краником никто, конечно, не пользуется. Очень редко. Это уж, если только гурманы какие от гигиены! Так долго стоять и ждать, пока набежит из краника вода, могут, пожалуй, только они. Или которые садисты. Потому как, я замечал, стоит только тебе брякнуть цепочкой от кружки, даже если тихонечко, если чуть-чуть, как за твоей спиной уже кто-то сопит, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, как в туалете, и уже дергает тебя за рукав, торопит: «Ну, ты, кончай, давай, быстрее пей, ты чё!..»

Бак непрерывно в работе.

В такой же непрерывной карусели звенит и цепочка. Гремит и крышка. Бухается в воду кружка… естественно, вместе со всеми «стерильными» пальцами… Зачастую, аж до манжета гимнастерки (А он, этот манжет… не к столу будет сказано!..). За этим, стыдясь своей никчёмности, глухо шлёпает мятая эмалированная крышка. Топчется в ожидании нетерпеливая очередь… Через короткую паузу, — пока там: глыть, глыть… — либо кружка, звеня цепочкой, хлопает об крышку, либо кружка, зависнув при передаче, снова булькает в воду.

Обычно кружку воды пьют долго. Очень долго. Отставив мизинец и локоть в сторону, чуть согнувшись, чтоб на себя не капнуть, вытянув губы трубочкой, прикрыв глаза от видимого удовольствия, пьют, смакуя и причмокивая, одобрительно при этом качая головой: «Ох, хороша! Хорош-ша-а!» Выстроившаяся, не очень большая, но очень нервная очередь ждёт. Страждущие с боков и сзади нетерпеливо заглядывают в лицо пьющего счастливчика, гнусавя, поторапливают: «Ну, ты чё…», «Чё присосался-то…», «Чё так долго…», «Давай быстрее… Один ты тут, что ли…», «Ну… ну!..» Остатки, кто не осилил, сливают в ведро, стоящее тут же, под баком. Напившийся, секунду размышляет: поставить кружку на бак, повторить или передать следующему!.. Осмысленное решение реализовать обычно не успевает, его руки уже пусты. После этого он мгновенно, и уже бесцеремонно (кружки же у него уже нет, чего ему здесь торчать?!) выдавливается с передней водопойной позиции, быстрее, кажется, стреляной гильзы из патронника. С устным угрюмым сопровождением в спину: «Хорошего помаленьку. Не верблюд. Вал-ли отсюда!» На его месте, долгожданную воду, томно закатив глазки, уже смакует следующий, который очередной…

Время от времени дежурный по роте, случайно заметив — или ему сообщают — посылает своих шустрых помощников наполнить быстро пустеющий источник жизни. Свободные дневальные энергично подхватывают бак «под белы ручки» — краном вперед, краном назад — и топочут в умывальник, — наполнять. Недолго поплескавшись там, с трудом наполнив… Кстати, не пробовали набрать полный бак воды, если он не входит в раковину под кран? Нет? А мы уже можем. Как-как!.. Как говорится: сходи в солдаты — сам узнаешь! Шутка! Это у нас армейский юмор такой, не обижайтесь. Если вам рассказать — как! — вы вовек воду из бачков пить не будете… Короче, и мы можем не очень полный принести, это даже легче. Но ведь и быстрее выпьют же, понимаете?

…Дневальные, вихляя бедрами, щедро при этом обливая случайно подвернувшихся, главным образом свои широченные штаны-галифе и сапоги в придачу, не в ногу возвращаясь, тащат бак, расплескивая за собой воду по всему полу. Страждущие в это время, вытянувшись извилистой цепочкой уже стоят у пустой табуретки, в нетерпеливом ожидании посадки заполненного бака на его законное место… Нервничают!

— Ну, че они там, блин?..

— Только за смертью их, падла, посылать…

— Ну! Ну…

— О, несут!

Бухнув на табурет на четверть уже пустой бак, дневальные подхватывают большие влажные тряпки и быстро растирают воду по всему коридору. Порядок такой! Влажная уборка вроде прошла: санитария с гигиеной, в общем.

Гремит крышка… Звенит цепочка…

Шлёпает кружка…

Беспрерывно, с утра, до самого отбоя. И потом ещё…

Вкусная водичка! Очень вкусная! Главное — хол-лодная! Попить бы сейчас!.. Но, нельзя, — мы в строю. Опять или снова — без разницы. Главное — стоим!