Политический отдел 60-й стрелковой дивизии главный упор в работе сделал на прием в партию и комсомол в стрелковых частях. В результате этого 75 % принятых в члены ВКП(б) и 80 % в кандидаты являются бойцами и офицерами, находящимися в звене рота — батальон.

Стремительное продвижение частей потребовало значительной оперативности и четкости в работе партийной комиссии. Свои заседания она проводила только в частях. Секретарь партийной комиссии, общаясь с первичными организациями, знал, где и сколько дел есть на прием. После этого он извещал членов партийной комиссии о месте и времени заседания. Все они проводились в присутствии большинства ее членов. На заседании активно обсуждались деловые и политические качества каждого вступающего в партию. Если обстановка не позволяла проводить заседание партийной комиссии днем, ее работа продолжалась ночью.

После возвращения в штаб корпуса я рассказал о плодотворной работе партийных организаций 60-й стрелковой дивизии начальнику политотдела корпуса полковнику Алексею Ильичу Колунову. Он проинформировал меня о том, что было принято решение, закрепленное в соответствующей директиве в войска, потребовавшей расстановки коммунистов в боях таким образом, чтобы в каждом подразделении (рота, батарея) парторганизация насчитывала не менее шести-семи человек. Это давало возможность охватить партийным влиянием весь личный состав взводов и отделений, особенно стрелковых, иметь в каждом расчете группового пехотного оружия коммуниста или комсомольца-активиста.

13 февраля в 10.00 после артподготовки по конкретным объектам и целям соединения и части корпуса (185, 260 и 60-я стрелковые дивизии, 22-я артиллерийская дивизия прорыва, гвардейский минометный полк, два полка самоходной артиллерии, тяжелый танковый полк, армейский саперный батальон, рота ранцевых огнеметов) начали штурм Шнейдемюля. Штурмовые группы под прикрытием огня орудий сопровождения пехоты броском достигали назначенных им объектов и врывались в них. Как правило, бой за каждый объект заканчивался короткой рукопашной схваткой. В многоэтажных домах задача штурмовой группы состояла в том, чтобы очистить от гитлеровцев первые и подвальные этажи, остальное заканчивали саперы. После первого взрыва оставшиеся в живых гитлеровцы обычно прекращали сопротивление и сдавались. Штурмовую группу, как правило, сопровождал танк или самоходная артиллерийская установка, которые уничтожали фланкирующие огневые точки фашистов.

После захвата объектов артиллерия усиления штурмовой группы меняла свои огневые позиции, перемещалась к захваченному объекту, откуда начинала вновь вести огонь, прикрывая очередной бросок пехотинцев к новому атакуемому объекту.

В эти часы я побывал в боевых порядках атакующих и сумел побеседовать с командиром одной из штурмовых групп лейтенантом Н. Семеновым.

— Мне и моей штурмовой группе уже пришлось участвовать в уличном бою, — поделился он со мною первыми впечатлениями. — Этот бой был труден потому, что в городе ограничена возможность маневра, узкие, как тоннели, улицы стесняли наши движения, ограничивали видимость. Приходилось драться за каждый дом, каждое отдельное строение, выкуривать немцев из подвалов, чердаков. Особенно напряженные схватки разыгрались за угловые или выходящие фасадом на площади дома. Закрепившись в них, гитлеровцы простреливали прилегающие улицы и не давали нам возможности приблизиться к ним.

Я вместе с артиллеристами подтягивал пушку, маскируясь в соседних домах и по дворам, вел огонь прямой наводкой только тогда, когда хорошо видел цель.

Однако были и такие случаи: подавив огневую точку противника в средних окнах здания, пехотинцы наталкивались на новые очаги сопротивления. Немецкие пулеметы оживали в угловых комнатах всех этажей. Такие случаи наблюдались в больших зданиях. Да это и понятно, ведь окна угловых комнат выходят на две, а то и на три улицы и представляют вражеским пулеметчикам хороший сектор обстрела.

Поэтому я тут же переменил прием боя. В первую очередь открывал огонь по углам здания, разрушая угловые комнаты.

Трехэтажный дом, расположенный на углу двух улиц, преграждал путь отделению, которым командовал сержант Браданчук. Когда бойцы подошли к нему вплотную, немцы открыли шквальный огонь. Очереди автоматов и пулеметов загремели из окон, чердаков и дверей.

Боец Крез, парень невысокого роста, весь черный от пыли и пороховой гари, маскируясь за стволом обугленного дерева, внимательно смотрел на дом. Когда гитлеровцы открыли по отделению огонь с новой силой, Крез не выдержал и пополз к командиру отделения.

— С ними кончить разрешите мне, — сказал он.

— А сможешь? — спросил сержант.

— Смогу.

— Ну давай, ползи.

И Крез пополз к дому по глубокому горячему песку. Он полз как уж, извиваясь по воронкам и лощинам, и товарищи, следившие за ним и поддерживавшие его огнем, вскоре увидели, как он юркнул в окно. В ту же минуту огонь из дома прекратился, и все увидели: из дверей стали выбегать немцы. Бойцы отделения бросились к дому и быстро овладели им. Боец Крез действовал так. Подобравшись к дому, сразу же метнул гранату в подвал, где сидели вражеские солдаты. Ворвавшись в комнату, он уничтожил трех гитлеровцев огнем из автомата и побежал к лестнице на центральном выходе. Из комнат бежали фашисты. Короткими очередями он уложил еще двоих.

Так, преодолевая ожесточенное сопротивление врага, наши артиллеристы, пехотинцы, саперы, связисты получали бесценный опыт уличных боев. В штурмовые группы включались воины различных родов войск. Цементирующей силой их становились коммунисты и комсомольцы, которые, как правило, получали индивидуальные поручения. Так, например, в одной из штурмовых групп заместитель командира 2-го стрелкового батальона по политчасти 1283-го стрелкового полка старший лейтенант П. Кушнарев дал партийное поручение коммунисту Реброву первым подняться в атаку при штурме окраины города, комсомольцу Малькову — водрузить красный флаг на первом же захваченном здании города. Воины с честью выполнили поручения, и тут же по цепи пошла листовка-молния, в которой описывалось, как бесстрашно и умело действовали коммунист Ребров и комсомолец Мальков.

Такие оперативные формы партийно-политической работы в бою активно воздействуют на бойцов, поднимают наступательный дух, помогают командиру достигнутый частный успех развить в общий успех, когда захват одного здания способствует овладению целым кварталом.

В схватке за одну из площадей города гитлеровцы дрались особенно яростно. Укрепившись в большом трехэтажном здании, они пулеметным и автоматным огнем преграждали путь нашей пехоте. Овладеть этим зданием означало открыть выход в главную часть города. Оказать помощь пехотинцам в борьбе за это здание вызвался кандидат в члены партии сапер красноармеец Грачев. Он ночью подполз к зданию, заложил взрывчатку и взрывом разрушил большую часть одной из стен. Воспользовавшись переполохом, возникшим среди фашистов, наши бойцы стремительным броском преодолели площадь и овладели зданием.

В уличных боях враг широко применял фаустпатроны. Комсомольцы явились инициаторами создания групп по борьбе с фаустниками. Кроме того, они решили сами овладеть этим оружием.

Обращает на себя особое внимание такая форма работы с личным составом, как беседы с ранеными, из которых получали ценные и интересные сведения о ходе боя. Так, еще 12 февраля в беседе с раненным в боях за Шнейдемюль я выяснил, что многие бойцы не имеют достаточного опыта в ведении уличных боев. Красноармеец Кучеренко, участник боев за Ковель и Варшаву, заявил:

— Многие бойцы лезут на левую сторону дома, откуда из окон и подвалов гитлеровцы ведут ружейно-пулеметный огонь, а опытные красноармейцы обходят эти дома через сады, огороды и дворы и успешно с тыла и фланга выбивают гитлеровцев. Некоторые бойцы наступают — идут вдоль улиц, а противник, как правило, вдоль улиц ведет огонь.

При подведении итогов дня я попросил командиров и политработников учесть ценное замечание красноармейца.