А Николай Николаевич сухо сказал:

– Это позор, что правительство не обеспечивает наших граждан достаточными командировочными. Мы богатейшая страна в мире, и, коль стали советских людей выпускать за границу, то надо, чтобы это выглядело прилично.

– Дорогой Николай Николаевич, страна накануне кризиса, уже в экономическом кризисе – завтра нечего будет жрать. А вы – богатейшая! Великая! Великая страна по своим размерам – это точно, а еще по удельному интеллекту, отнесенному к числу мыслящих в ВПК и горстке интеллигенции, – возразил Дан.

– Сколько долларов ни получит советский командированный, вырвавшийся Запад, он будет их тратить на тряпки, но не на питание в ресторане и обойдется сухой колбасой, – заключил Георгий.

А женщины хором заговорили об очередях в магазинах.

«Что нас ждет впереди? “Покой нам только снится!” Но, в конце концов, только через тернии к звездам, другого пути нет и быть не может», – подумал Ларин, и в душе у него затрубили трубы и зазвучал весь грандиозный оркестр, исполняющий Девятую симфонию Бетховена.

В последние годы, обычно в середине июля, Алексей Петрович с Леночкой вместе с друзьями на двух-трех машинах ездили отдыхать в южную Эстонию, в маленький городок Отепя, затерявшийся среди лесистых холмов на берегу озера Пюхаярв. И так им нравилось это место, что всякий раз они здесь проводили весь отпуск, и предварительно намеченные планы поездить пару недель по городам и весям Прибалтики оставались невыполненными.

И на этот раз решили по традиции начать с Отепя. Из Москвы выехали по Рижскому шоссе – это многополосная, современная, прямая как стрела трасса, правда, недостроенная. Проехав километров триста, они остановились на обочине, чтобы поразмяться. Здесь дорога была гораздо уже, и машины мчались, выбрасывая из-под колес случайные камни и обдавая встречную полосу плотным потоком воздуха. Ограничений скорости на этом участке не было. Только после Великих Лук водители немного сбрасывали скорость, так как шоссе проходило по пологим холмам, возможно, отмелям, дну или береговым дюнам древнего моря. Осложняли движение медленно ползущие тягачи.

Однажды, лет десять-двенадцать тому назад, Алексей Петрович с Леночкой, оставив Танюшу с няней Грушей, на несколько дней решили съездить в Пушкинские Горы. Это была их давняя мечта. Оставив машину неподалеку от Святогорского монастыря, пошли в Михайловское. Добрались к девяти вечера, но северное бледное солнце еще висело высоко над горизонтом. Было тепло и покойно. В маленькой Михайловской усадьбе не было ни души, их переполняло ощущение счастья, восторга и радости: они одни с Пушкиным, и никого в округе. Бесшумно и молча подошли к домику няни. Солнце освещало домик сзади, он стоял как бы в золотом ореоле… И не шелестели листья липовой аллеи, и ни шороха чуть поодаль, в Трех соснах, и не слышно Сороти. В Михайловском тишина… Чуда не произошло. Из дома не выбежал Пушкин, именно так он встречал некогда своих друзей.

Почти всю дорогу до Пскова были непрерывные обгоны, которые закончились после поворота на Ригу. А дальше – Выру, и это уже Эстония. Через каких-то полтора-два часа из-за макушек сосен показался тонкий шпиль кирхи с петухом на верхушке. И все три машины салютовали петуху гудками, извещающими об отличном настроении путешествующих – впереди Отепя. Планы поездок на первый взгляд казались однообразными, но в действительности отдых был полон приятными неожиданностями: то «охота» за грибами, то удачный поход за черникой, а то и за малиной на вырубки. А рыбная ловля! А еженедельные ярмарки в Отепя и в окрестных городках! Сколько приятных мелочей, правда, не всегда нужных, можно купить на таких ярмарках!

На этот раз, осознавая, что скоро Прибалтика уйдет в свое автономное плаванье, независимое от России, все дружно решили изменить привычный маршрут. Прощанье с Прибалтикой начали с Вильнюса и, не задерживаясь долго, проехали через Литву в Ригу, дальше в Юрмалу, к Гайде, Алешиной двоюродной сестре. Дома оказался ее старший сын Мартин.

– Sveiks![Здравствуй! (лат.).], Мартин, – приветствовали Алеша с Леночкой Мартина.

– Sveiks onkulis, sveiki[Здравствуйте, дядя… здравстуйте (лат.).] Елена Федоровна, – они обнялись.

– Мартин, я приехал с моими друзьями. Гайда их знает.

– Да, я слышал от мамы рассказы о ваших друзьях. Мы рады, что вы все приехали, будьте как дома. Проходите в мамин маленький домик. Она будет часа через два. Мы вас ожидали завтра. Я остался на всякий случай. Сейчас сварю кофе, а вы пока чуть передохнете перед следующим броском – ко мне. Мы так с мамой решили. У меня вам будет лучше, у мамы тесно. Не успеете вы устроиться и чуть отдохнуть, как приедет мама, наш главнокомандующий.

Решили не задерживаться и сразу отправились дальше. Мартин на своей машине возглавил их колонну, и они покатили вдоль моря километров за сорок в сторону мыса Колки, ближе к выходу Рижского залива в открытое море. Сначала проскочили через маленький городок Слока, затем через Яункемери, а дальше попадались лишь отдельные усадьбы или рыбацкие поселки, и время от времени за домами, дюнами или соснами мелькало море.

Подъехали к новому, только что построенному в дюнах двухэтажному дому, крыша которого была покрыта уложенными друг на друга ровными соломенными плитами, толщиной не менее полуметра.

– Мартин, зачем это?

– Разве не красиво? Для экзотики. Приезжают из города – попадают как бы в другой мир. Нашел одного парня. Его прадед учил деда, как делать такие крыши, а это мастерство и большой труд.

Дом удивил своим архитектурным решением. Вместо привычного интерьера в холле находился огромный аквариум с подсветкой, рыбками, водорослями и пузырьками воздуха, поднимающимися с полутораметровой глубины. Почти весь первый этаж занимал большой зал с зеркальным потолком, что создавало иллюзию еще большего пространства. Посередине очень большой стол. Кроме зала внизу еще две комнаты, расположенные по обе стороны от входа. На галерею второго этажа, куда вела изящная винтовая лестница, выходили двери нескольких комнат.

– Мартин, это что гостиница?

– А почему бы и нет!

– Откуда деньги?

– Денег надо не так много пока. Руки нужны – мои бесплатные, одному парню я плачу.

– А кто тебе разрешит иметь гостиницу?

– Дядя, а вы думаете, что мы еще долго будем под Москвой?

– Дорогой, я и мои друзья полагаем, что недолго. Дело идет к этому, Прибалтика выйдет из Союза.

– Мы, латыши, думаем, что это будет скоро, есть такие сведения. Вот мы и готовимся к приему гостей. А пока отдыхайте с дороги. Вот ключи от трех комнат. Там душ, постель, белье. Где-нибудь через час ждем вас к обеду у камина, во дворе. К этому времени подъедет мама и все ребята.

Разожгли камин. Веяло жаром, который временами сбивался боковым ветром. Здесь же, возле камина, большой стол и деревянные стулья с высокими спинками.

– Ребята, надо привести себя в порядок с дороги, – заметила Леночка. – Скоро Гайда приедет.

Все заспешили и разошлись по своим комнатам. Потом послышался шум подъезжающих машин, а затем голос Леночки:

– Алешенька, надо спускаться. Гайда приехала, пойдем вручать наши подарки.

– Нет, Леночка, вручи ты, пожалуйста. Давай это сделаем до того, как наши ребята спустятся. Подарки, скорее, сувениры, интимные, хотя никаких секретов нет. Но в них что-то наше семейное, прошлое, далекое, родственное.

Гайда, увидев гостей, прослезилась от радости.

– Я так рада, так рада вас видеть, вы мне сделали праздник. Леночка, милая, я тебя так люблю, как Алешеньку, вы для меня как единое целое. Но подойдите ко мне. Я вас хочу обнять, и расцеловать, и никуда от себя не отпускать. Чуть больше полугода прошло, как мы виделись у вас в Москве? Леночка все такая же молодая и красивая, а Алешенька, мой дорогой, такой же седой. Ему надо краситься, я ему давно говорила, и много раз. Но слушать не хочет!.. Но зато душа молодая, это хорошо. Что это?