— В каком смысле? — Удивилась Пушистая.

. — Вон милицейский патруль гуляет. Раньше его здесь не было.

— Ну, так мэрия же! — Непонимающе подняла брови девушка.

— Те, которые около мэрии были, те остались, а этот новый. И бродит он по одному и тому же маршруту возле “Арагви”. А вон микроавтобус. Видишь, с антенной?

— Микроавтобус, как микроавтобус, — Женечка пожала плечами.

— Если не считать радиостанции — ничего особенного. Но, в принципе, и радиостанция не беда, их сейчас по Москве выше крыши. Но то, что остановился он здесь двадцать минут назад, и никто из него до сих пор не вылез, — настораживает. А теперь, если ты посмотришь, можешь увидеть, что стоит он так, чтобы машине Гашевского, в случае необходимости, мог перекрыть дорогу.

— А этот, который к Гашевскому заходил… Не появлялся?

— Еще нет, — покачал головой Владимир.

— А ты уверен, что он вообще появится? — Спросила она, убирая прядь со лба.

— В чем в нашей жизни вообще можно быть уверенным? — Вздохнул старший лейтенант. — Но шанс, что появится, весьма велик.

— Почему? — Женечка уселась на перила кресла рядом с Владимиром и жестом потребовала у него бинокль. — Ведь для него это очень большой риск.

— Риск, — повторил Владимир. — Риск — понятие условное. То, что для тебя — рискованное мероприятие, для него, может быть, вечерняя прогулка. Все зависит от того, насколько ты подготовлен, насколько умеешь предвидеть события.

— Ну, допустим, — не желала сдаваться Женечка. — Но ведь может же он ожидать, что его здесь караулит засада?

Засады ставят в том случае, когда кого-то ловят. Вот сейчас ФСБ ставит засаду на тебя. Ты им нужна со своей, непонятно откуда взявшейся, достоверной информацией. О том, на кого охотимся мы, на Лубянке еще не знают. Это первое. Наш клиент, в свою очередь, тоже охотится за тобой, потому что, судя по твоим заявлениям, ты ставишь под угрозу ту аферу, которую он замыслил. А если речь действительно идет о ядерных боеголовках, то на кону очень большие деньги, или же что-то, им адекватное. Значит, смысл рисковать есть.

Смотрим дальше. ФСБ сейчас может действовать двумя способами. Первый — брать тебя при встрече. Но это сопряжено с рядом неудобств. В центре Москвы задерживать журналистку, да еще в присутствии главного редактора авторитетного издания, — занятие хлопотное и неблагодарное. Впрочем, от наших спецслужб можно ожидать и не такого. Второй вариант умнее. Тихо упасть тебе на хвост и проследить твои связи, в частности, с первоисточником информации. Но это требует определенных затрат и времени, а их у ФСБ может и не быть. Но если эти тебя решат пасти, то наш клиент может предполагать, что ему удастся вас, сударыня, захватить. А поскольку он не знает, что нам о нем известно, никакой особой опасности в сегодняшней операции, скорее всего, не видит. ФСБ, как ему и надлежит, будет контролировать нижний ярус, а значит, нам логично ждать его появления где-нибудь наверху.

На подоконнике заговорила портативная радиостанция:

— Второй, я первый. “Форд-скорпио” тормозит напротив “Арагви”. — “Форд” вижу. У нас пока тихо, — ответил Ривейрас. — Так, Женя, работаем! — скомандовал он, отбирая у девушки бинокль. — Смотри вниз. Вон, видишь, “Форд-скорпио” стоит, следи за ним. Если вдруг что — докладывай. А я контролирую верхний ярус.

— Стоит себе, — комментировала Женечка. — О, вижу девушку, подходит к автомобилю. Наклоняется, что-то говорит. Гляди-ка, патруль зашевелился. Интересно, кто такая?

— Кто-кто! — Не отрывая взгляда от окуляров, произнес Ривейрас. — Проститутка! Их мэр велел отсюда в другое место убрать. Но нашим путанам, видать, без грузинов и депутатов как-то неуютно, вот они здесь, по Тверской, и кучкуются.

— Патруль подходит к девушке. Видимо, проверяют документы, полезла в сумочку…

— Стоп! — Прервал ее Ривейрас, хватая рацию. — Первый, я второй. Справа от тебя, в районе первого подъезда, бликует оптика. Человека не вижу.

— Понял. Сейчас проверю, — отозвался Войтовский.

Он поднялся и, пригнувшись, начал тихо продвигаться к первому подъезду. Впрочем, попробуйте двигаться бесшумно, когда у вас под ногами обледенелая крыша, уже который год нуждающаяся в ремонте. Наблюдавший за улицей услышал Войтовского примерно тогда же, когда Войтовский его увидел. Не теряя ни секунды, с трудом удерживая равновесие, чтобы не поскользнуться, он рванул к подпертой кирпичом двери чердака, в руке у него мелькнул пистолет. Один за другим раздались три хлопка. Неизвестный стрелял, не целясь, стремясь не столько поразить противника, сколько задержать его.

Михаил укрылся за каменным парапетом, отделяющим один подъезд от другого. “Проклятье! Этого нам только не хватало!” Судя по тому, что выстрелов было не слышно, а глушителя он не заметил, вероятнее всего, у противника было что-нибудь вроде ПСС, бесшумной шестизарядной игрушки для советских джеймсов бондов. Михаил снял с предохранителя свой “Глок-30” и, переместившись на пару метров в сторону, одним махом перескочил парапет, готовясь стрелять на поражение.

Однако неизвестный в этот момент уже вскакивал в проем чердачной двери. Пытаясь отгородиться от преследователя, беглец захлопнул, было, дверь, однако кирпич, которым она удерживалась в открытом положении, не дал ей закрыться до конца. Движимая силой противодействия, которая, как известно, равна силе действия, дверь отскочила назад, едва не огрев по лбу Войтовского. Увернувшись. он заскочил на чердак. а оттуда вниз на лестницу. В тот момент, когда он очутился в подъезде, дверь лифта хлопнула, и кабина с мерным гулом поползла вниз. “Черт! — прошипел Войтовский, в два прыжка преодолевая лестничный проем. — Уходит, сволочь!” И он бросился вниз по лестнице в надежде обогнать своего противника. Скорее всего, это ему бы удалось, но — непредсказуемое “но” поджидало его на лестничной площадке этажом ниже. Оно на кривых ножках выбрело из квартиры, волоча за собой на поводке престарелую хозяйку. Ботинок Войтовского врезался точно в облезлую собачонку, которая отлетела в сторону, заливаясь яростным лаем и скуля одновременно.

— Бандиты! — В унисон ей закричала хозяйка, словно переведя на русский язык нечленораздельный собачий лай. — Убивают! Спасите!

— ФСБ! — Рявкнул Войтовский, отталкивая от себя бабулю, и ринулся вниз.

Когда Михаил достиг первого этажа, кабина лифта с распахнутой дверью зияла пустотой, как выпотрошенный домушниками шкаф. Войтовский выскочил во двор, увидел в другом его конце мужчину, стремительно впрыгивающего в припаркованную “девятку”. Не успел Михаил проделать и половины пути между подъездом и машиной, как автомобиль рванулся с места и скрылся в арке, спеша затеряться в лабиринтах московских улиц и переулков. Понимая бесперспективность дальнейшего преследования, Войтовский выругался под нос и достал из кармана куртки радиостанцию:

— Второй, я первый! Объект ушел.

— Ушел?! — изумленно переспросил его Ривейрас, не веря собственным ушам.

— Ну да, — досадливо поморщился командир. — Ушел. Точнее, уехал. Красная “девятка”, номер МАК… Проверь по своим каналам.

— Слушаюсь, командир. — Вздохнул Владимир, откладывая рацию. — Все, Женечка, пора на базу. Операция сорвалась.

К моменту возвращения Войтовского и Женечки в офис агентства “Кордон” там царило уныние. Алексей Полковников сидел перед дисплеем компьютера, подперев голову рукой, и сосредоточенно курил. Пепельница перед ним была заполнена “бычками”, как техасское ранчо. По дисплею в небытие проносились серебристые звездочки, создавая иллюзию космического полета.

— Что-то случилось? — Спросил Войтовский, заходя.

— Случилось. Бейбутов разбился.

— Родион Бейбутов? — Переспросил Войтовский. — Когда?

— Четыре дня назад. — Полковников потушил докуренную сигарету и полез за новой. Однако, пачка была уже пуста, и Алексей, поморщившись, скомкал ее и бросил в пепельницу. — Сорвался со стены. Так что на нашей версии, Михаил Юрьевич, можно ставить крест.