Главный редактор “Свободного мира” Валерий Львович Гашевский ничего внятного от обуревавших его чувств поведать не мог. Зато, словно в насмешку над ФСБ, в эфире НТВ появился ролик с эксклюзивным интервью автора статьи самому честному телеканалу. ФСБешники кинулись туда, но на прямой вопрос: “Где?”, услышали прямой же ответ: “А Бог его знает!”. Делать было нечего, и вечером была объявлена пресс-конференция.

Версия ФСБ была коротка и, кроме живописного повествования об успехах ФСБ на многотрудной стезе ловли торговцев радиоактивными веществами, она содержала всего лишь два весьма занятных утверждения: “Да, радиоактивные материалы воруют, но большинство мы ловим, а остальные ничего с похищенным сделать не могут, ибо руки коротки”. И второе: " Насчет хищения ядерного оружия, так это вообще все поклеп и гнусная провокация. Все учтено и все на базах, а если бы что-нибудь было не на базах, то мы бы непременно об этом знали, а если бы знали, то непременно бы тихо-тихо вернули все на место, и вы бы, господа журналисты, ничего не узнали. Таким образом, если вы что-то об этом знаете, значит, ничего не было”.

Завершив прочувствованную речь, представляющий интересы “конторы” полковник Григорян, сам до недавнего времени работавший “нашим специальным корреспондентом” в Дамаске, оглядел зал и, внимательно оценив лица собравшихся, приготовился умно молчать, или отделываться общими фразами. Пользуясь старым актерским приемом, он нашел среди собравшихся самое миловидное лицо, как ему показалось, полное истинного сочувствия, и все свои дальнейшие слова адресовал не аудитории в целом, а лишь симпатичной обладательнице этого лица. К счастью, вопросы, задаваемые пишущей братией, позволяли разместить их в рейтинге акул пера где-то между сельдью иваси и детенышем камбалы. И на все эти: “Каким образом вы обеспечиваете сохранность? Можете ли вы гарантировать?…Что делается для?…” — получали в ответ парафразы из известной некогда песни “Броня крепка, и танки наши быстры”. Обрадованный таким положением дел, полковник слегка расслабился, и следующий вопрос прозвучал для него, подобно выстрелу возле правого виска. Спрашивающий был молод, и, похоже, вплоть до этого момента, перебарывая себя, копил силы для ударного вопроса:

— Дмитрий Голушко, “Правда Дагестана”, — представился он. — Не могли бы вы рассказать, что именно разыскивает совместная группа Департамента ФСБ по борьбе с терроризмом и Главной Военной Прокуратуры в районе Кизляра?

Григорян умолк. Но умолк только на долю секунды. Со стороны могло показаться, что это было ровно то время, которое понадобилось ему на то, чтобы перевести взгляд слева, где сидела сочувствующая ему хорошенькая журналистка, туда, где стоял молодой человек, которого какая-то нелегкая приволокла в Москву в поисках правды. Григорян осуждающе посмотрел на молодого человека отеческим взглядом, словно укоряя его за поспешные и необдуманные слова:

— Этот вопрос не касается предмета нашей пресс-конференции, но, чтобы присутствующие не истолковывали мой отказ отвечать на него превратно, я все-таки освещу затронутую вами тему, — начал он. — Ни для кого не секрет, что правительство России планирует вести нефтепровод из Баку в обход Чеченской республики через Ингушетию. Думаю, всем сидящим здесь понятно, что подобное решение пришлось не по вкусу большей части чеченских политиков, в большинстве своем, как мы знаем, вчерашних полевых командиров. К нашему величайшему сожалению, подобное положение вещей создало предпосылки обострения террористической активности в данном регионе. — Ласково, словно убаюкивая своих слушателей, произносил Григорян. — В данный момент в Ингушетии, и не только в Ингушетии, работает ряд комиссий. О работе одной из них вы и спрашиваете. В задачи их входит в превентивном порядке отследить возможность проведения терактов и разработать ряд конкретных мер по их своевременному предотвращению. Как говорится, — улыбнулся полковник, — чисто не там где метут, а там где не сорят.

Тирада ФСБешника вызвала глубочайшее восхищение у ценителей и знатоков канцелярского жанра. Сердца прочих она наполнила заслуженным преклонением перед мощью и непоколебимостью компетентных органов. Но журналиста, примчавшегося за тыщу верст киселя хлебать, она, похоже, не удовлетворила:

— Тогда еще один вопрос, — склонясь над микрофоном, нервно произнес он. — Говорит ли вам о чем-нибудь прозвище Артист?

Глаза полковника Григоряна метнули молнии, способные испепелить не в меру ретивого борзописца вместе с микрофоном. Однако, за тонированными стеклами очков в солидной “интеллигентской” оправе этот природный феномен остался незамеченным.

— Мне не совсем понятен ваш вопрос, — медленно ответил он. — Если речь идет о работе той комиссии, о которой шла речь, возможно, это прозвище какого-нибудь полевого командира, или же наемника. Насколько мне известно, они любят звонкие прозвища, вроде “Черного Араба”, но ничего конкретного по этому поводу я вам сказать не могу.

Алексей Полковников, стоявший за рядами стульев с видеокамерой в руке, как и подобает фото- и телерепортерам, прошептал едва слышно: ”Идиот! Господи, какой идиот!” Он склонился к уху девушки, еще несколько минут назад привлекшей благосклонное внимание полковника ФСБ. ”Женечка, милая, — скороговоркой зашептал он, — я полетел заводить машину. Кончится цирк, хватай этого юнца и тащи к машине. Только очень быстро, иначе ночевать он будет на Лубянке”. “А что я ему скажу?” — прошептала она. “Не имеет значения. Действуй!” Закончив эту тираду, Алексей Полковников, прихватив аппаратуру, покинул конференц-зал.

“Ауди-100”, взвыв от натуги, вылетел со стоянки так, как будто для его водителя этот старт был шансом победить в ралли Москва-Таймыр.

— Это что, похищение? — С трудом приходя в себя от неожиданности, пролепетал тот самый молодой человек, который всего пять минут тому назад доставал каверзными вопросами полковника Григоряна. На выходе из зала по окончании пресс-конференции его, опечаленного нежданным фиаско, перехватила миловидная журналистка, посверкивая загадочными карими глазами, выразила свое восхищение стилем работы молодого корреспондента и, пожелав побольше узнать о том, что на самом деле происходит в тех краях, откуда он родом, пригласила его выпить по чашечке кофе в честь знакомства. “Редакционный автомобиль” с заведенным мотором дожидавшийся их на стоянке, сорвался с места так, будто спешил доставить срочно в номер известие о грозящем пришествии инопланетян.

Вот тут-то Дмитрию Голушко стало понятно, что кофе здесь, пожалуй, и не пахнет.

— Нет, — коротко ответил водитель, не отрывая глаз от трассы.

Голушко украдкой кинул взгляд на спидометр. Честный прибор порадовал его отметкой сто двадцать пять. Поворот, еще поворот, еще поворот, торможение.

— Из машины! — Скомандовал водитель.

Повинуясь властному голосу, Дмитрий вслед за девушкой выскочил из салона. В метре от них стоял темный “Фиат” с приоткрытыми дверьми и включенным двигателем. Водитель на бегу пожал руку сурового вида мужчине, ожидавшему их появления возле “Фиата” и, вскочив на свое место, начал разворачивать машину в обратном направлении. Краем глаза Дмитрий видел, как хозяин их транспортного средства, если конечно, это был хозяин, без промедления забрался в “Ауди” и, спустя секунду, машина скрылась из виду.

— Я требую, наконец, объяснить, что все это значит? — Возмутился журналист, попутно отмечая, что спешка пропала, и машина движется со скоростью, вполне допустимой в черте города.

— Вы прилетели сюда из-за статьи? — Не отвечая на вопрос, произнес водитель.

— Да, — несколько смешавшись, ответил он. — Но какое отношение это имеет…

— Прямое, — неизвестный повернул ручку радиоприемника.

“Внимание! Всем машинам и постам ГАИ! Приказываю задержать “Ауди-100” цвет “валюта”, госномер…

В случае крайней необходимости применять оружие. Находящегося в салоне автомобиля корреспондента газеты “Правда Дагестана” Дмитрия Голушко доставить в ближайшее управление ФСБ, вплоть до дальнейших указаний”.