– Заткнись!!! – взревел Прокоп, непроизвольно суча руками, словно собирался броситься на водителя.

Но Саша уже отсмеялся, наркоманский шеф быстро успокоился, и ему в голову даже пришла гениальная идея.

– А знаешь, с кем она была? – хитро пропел он.

– Нет – уняв смех, выдавил Саша.

– С Костиным братом. Эта проститутка спит с Павликом! Не успела похоронить одного, как ноги перед другим раздвинула. – Теперь его голос был уже совершенно спокойным и даже мелодичным. – И я знаю, как ей отомщу! – Он схватился за мобильник, который недавно ему вернул его помощник, забрав у полицейских. – Будет знать, тварь, как переходить мне дорогу!

Глава 13

Свет обеденного солнца разбудил Агату самым нещадным образом. Девичья комната в общежитии «Центра» пустовала – все, кто в ней так мирно спал прошлой ночью, так же тихо собрались и ушли на учёбу. Это утро просто великолепное, ещё нигде ей не было так уютно, как здесь. Теперь понятно, почему эти подростки не стремятся отсюда сбежать.

Светлая комната, целая мебель нисколько не попорченная чьими-то шаловливыми ручками, куча разных девичьих побрякушек, загромоздивших изрядную часть пространства, но при этом создающих особую прелесть. Этот день, так прекрасно начавшийся, обязательно должен также и закончиться. Сегодня она всё расскажет, каждую деталь. Скрывать больше не имеет смысла. Это её окончательное решение.

Вот только она нутром чуяла, что что-то должно сегодня произойти – что-то, не связанное с её исповедью. Оно другого порядка, то, что сильно изменит её жизнь. Это что-то нехорошее.

Сначала Агата сходила в душ, располагавшийся прямо в секции из четырёх девичьих комнат, потом, никуда не торопясь, накрасилась, оделась и пошла в столовую, где, как она предполагала, её поджидал Павел.

Она шла по пустым коридорам, с висевшими на стенах рисунками воспитанников, но смотрела куда-то внутрь себя, туда, где Павел простил её за ложь, обнял, и жили они долго и счастливо. Ей представилось даже, как она идёт под венец в белом… нет, кремовом и совсем не пышном, но жутко элегантном платье, где у алтаря её ждёт Павел, счастливый и немного нервничающий.

Окончательно собравшись духом, Агата вошла в столовую.

Ещё не прозвенел звонок, поэтому за столами почти никого не было. Но ей никто и не был нужен, кроме него, её любимого прекрасного благодетеля.

Заметив Агату в дверях, Павел повёл себя крайне странно: вместо того, чтобы улыбнуться и пойти навстречу, он почему-то опустил хмурый взгляд в телефон и даже не сделал движения в её сторону.

Теперь девушку уже вовсе не несло на крыльях счастья от готовности сознаться во всех своих грехах, каждый мускул сжался до размера ивового листика, а к горлу подкатил ком. Ноги, как будто в кандалах, сделали несколько шагов к столу Павла.

– Кто ты такая? – не поднимая глаз, отчеканил каждое слово согнувшийся над телефоном Павел.

– Девушка, которая тебя любит, – не показывая волнения, уверенно произнесла Агата.

– Ещё раз: кто ты такая? – теперь уже более грозно, разделяя каждое слово так, будто это гранитные плиты, спросил Павел.

Очевидно, что он что-то знает – вероятно, ему кто-то донёс. Он знает о том, что она и так собиралась ему рассказать. Самое ужасное – то, что таково было её желание, именно её! Когда они сидели на скамье, Павел раскрыл перед ней душу, а она мечтала, чтобы её также кто-нибудь сдал. Желание сбылось, какая ирония!

– Агата Сахар. Студентка четвёртого курса медицинского факультета, – медленно, но, не делая больших остановок, кроме как на вдох и выдох, начала выкладывать блондинка с глазами цвета какао.

Она говорила, а Павел временами горько ухмылялся, будто что-то понимая для себя заново:

– Живу в общежитии на Фрунзе, где мы вчера были. Накануне перед смертью Кости, я с ним переспала. Но я его не убивала, хотя было за что. – Она слегка улыбнулась, но получилось это не слишком к месту, поэтому она продолжила: – Когда я уходила утром, он был ещё жив. Потом, когда позвонила, услышала твой голос и сразу влюбилась. Но узнав о смерти Кости, я решила осторожничать, пока не узнаю правду.

– Так ты подозревала меня?! – с изумлением, исполненным боли и гнева, спросил мужчина, нервно теребя в руках айфон.

– Да, но уже не подозреваю. Я знаю, что это не ты!

– Ты узнала всю мою подноготную. Я рассказал тебе об Ольге и том, как был ранен их связью с Костей, а ты издевалась надо мной, да ещё и врала, что девственница! Какой кошмар. – Лицо Павла исказила гримаса отвращения, но боль сочилась даже сквозь неё.

Секунду он смотрел на Агату, а потом тихо, но с нажимом произнёс:

– Пошла вон.

– Но Паша… – Агата шагнула в сторону мужчины, которого она так сильно ранила, что из доброго нежного благотворителя он превратился в злобного и разочарованного карлика.

Он сидел на этом стуле сгорбленный над телефоном, за весь разговор так и ни разу не поднявший на неё своих небесно синих глаз, так что выглядел, словно лепрекон, чахнущий над мешком золотых монет. Но прервав девушку, он, наконец посмотрел на неё в упор соколиным взором и, набрав полную грудь воздуха, крикнул:

– Пошла вон!!!

Агата вздрогнула, из её глаз исками брызнули слезы, и она помчалась прочь от этого места. Места, где рухнули все мечты о замечательном откровении, всепрощающем объятии мужчины её грёз и о красивом кремовом платье.

Он не простил. Он ранен, а она сделала ему больнее, чем казалось, должно было быть. Какая же она дура! Как она могла даже предположить его вину в смерти Кости?! Она должна была сразу во всем признаться, либо вообще не врать. Или вообще не приходить на похороны, не звонить, не спать с Костей, не заниматься сексом направо и налево, не гулять по барам и вообще не родиться…

«Как больно…» Агата ехала в полупустой воскресной маршрутке, по щекам текли слёзы, которые она не могла сдерживать. Единственное, что ей удавалось контролировать, так это то, чтобы не разреветься в голос прямо на глазах у своих спутников – пожилой угрюмой старушки и инфантильного неформала.

Ехать в общежитие ей совершенно не хотелось. К Кате, только к ней, любимой подруге, которая любит её далеко не за целомудрие. Катина любовь простая, непритязательная. Только она может понять в эту минуту.

– Что, меценат всё узнал и выгнал в шею? – саркастично прямо с порога начала Катя, но увидев дрожащую губу подруги, тут же смягчилась и распахнула объятия.

Агата уткнулась в мягкий халат и наконец-то из неё хлынули потоки, целые водопады слёз. Минуту спустя, когда девушка немного просохла, а Катя перестала её гладить, она отлипла от плеча подруги.

– Входи, моя потаскушка, поделимся несчастьями. Мартини будешь? – Агата кивнула и пошла на кухню следом за хозяйкой. – У меня ведь тоже кое-что произошло. Правда, даже не знаю, насколько это несчастье. Скорее интригующий поворот судьбы, даже подарок. – Катя разлила бордовую прозрачную жидкость по бокалам и хитро улыбнулась.

– Что случилось? – глотнув сладковато-горькую жидкость, настороженно спросила блондинка.

– Я развожусь! – Катя попыталась сделать грустную физиономию, но у неё это получилась крайне плохо. Наконец она сдалась порыву и засветилась, как будто сорвала джекпот в миллион долларов: – Я встретила мужчину своих грёз!

– Что, и ты тоже? – промямлила Агата.

– Нет, ты не понимаешь! Павел не перестал быть твоим прекрасным принцем. Он любит тебя, просто ему нужно немного отойти, – нарочито бодро заговорила хозяйка, схватив подругу за руки.

Такой Агата её ещё никогда не видела. Обычно эта по-житейски циничная и саркастичная девушка только и могла, что издеваться над любовью. Но сейчас в неё как будто вселился святой Валька, и теперь она будет выполнять его функцию, рассылая амурчиков стрелять во всех из луков.

– Что с тобой? Он что, и вправду так хорош? – удивление у Агаты сменило недоверие.

– Понимаешь… – протянула Катя, подбирая слова. – С первого взгляда – мужик как мужик. На каблуках я даже его повыше, а мен, если честно, такие никогда особо не нравились. Опять же – цыганистого вида, счастье, что зубы не золотые. Как он рассказывал – у него дедушка действительно цыган был. В общем, он не сильно черномазый, но за цыгана где-то сойдёт, а мне ведь эти «чёрные» никогда особо не нравились…