Последняя попытка снова пригласить Бориса, предпринятая членами клуба, чтобы спасти положение, оказалась неудачной, т. к. Борис не получил карт-бланш, необходимый для реорганизации заведения в соответствии с его былыми аристократическими стандартами, и Клуб продолжал работу до 1961 г., но это было лишь тенью прежнего благополучия.
В то же время для Бориса Калькутта оставалась привлекательным городом. В окружении своих старых верных друзей — генерала Махабира, магараджи Куч Бихара и настоящего красавца-мужчины магараджи Прити Синга он занялся рядом новых проектов.
С окончанием войны его материальное положение значительно улучшилось. В один поздний августовский вечер 1947 года после обильных возлияний в головах этой компании созрел авантюрный план. После ряда совещаний и таинственных переговоров на свет появилось удивительное, элегантно оформленное послание, направленное 450 представителям высшего общества Калькутты. В нем говорилось следующее: «Накануне отъезда первой в мире научной экспедиции по изучению голливудских кинозвезд вас сердечно приглашают на встречу в Клубе-300 23 сентября в 8 часов вечера. (Будут предложены освежающие напитки)».
Перед этой встречей в клубе разгорелась оживленная дискуссия по немаловажному вопросу о том, какие блюда предложить гостям. Борис решительно предлагал новое блюдо из крабов. Шеф-повар Галицкий выступал против, настаивая на том, что сезон крабов окончился. И все-таки было решено поддержать предложение Бориса.
Большинству гостей показалось странным и забавным, а некоторым даже несколько шокирующим, сообщение о предстоящей экспедиции, оглашенное в бальном зале клуба. Гости с аппетитом поедали крабов и оживленно обсуждали предложенный проект. Если бы они знали, что экспедиции за три месяца предстояло израсходовать семьдесят тысяч долларов, они бы поняли, насколько интересно это предприятие. Было очевидно, что даже Голливуд, который трудно было чем-нибудь удивить, будет несколько потрясен, когда индийские магараджи и Борис устроят смуту в Беверли Хиллз. Киномиру предстояло увидеть самых настоящих магараджей, которые были в точности так же обворожительны, как и их фантастические собратья, изображаемые на экране. Не стоит забывать, что все трое приятелей Бориса были не только очень богаты, но и поразительно хороши собой.
Именно на этой прощальной встрече Бориса впервые представили Ингер Пайфер, прелестной молодой блондинке из Дании, которая впоследствии стала его женой. К этому времени было слишком поздно отказываться от голливудской экспедиции и остаться в Калькутте, хотя, по словам Бориса, после встречи с Ингер он подумывал и о таком варианте.
На следующий день после банкета, когда члены научной экспедиции садились на самолет, вылетавший рейсом на Гонконг и Манилу, оказалось, что гости страшно отравились блюдом из крабов. Деловая жизнь в Калькутте застопорилась на целую неделю, т. к. более 260 гостей банкета попали в больницы, где один из них провел полтора месяца.
— Для нас это не было бы так уж серьезно, — рассказывал Борис, — если у Прити Синга не начались сильные рези в животе. Диагноз показал, что их происхождение имеет тот же характер, что и болезнь, поразившая наших гостей в Калькутте. Что нам оставалось делать? Пришлось провести десять дней в Гонолулу, прежде чем в полном здравии продолжить экспедицию, перед которой стояли очень непростые задачи.
В Гонолулу Прити Синга поместили в больницу. «Из нас заболел только он один, — вспоминает Борис, — хотя, например, я поглотил массу крабов».
Когда Прити Синг выздоровел, наша четверка была готова нагрянуть в Голливуд. После того, как члены экспедиции дважды чуть было не потеряли бумажник, в котором хранились все ее финансы, казначеем выбрали Бориса. Экспедиционной базой стал роскошный Таун Хаус в Лос-Анджелесе, а позднее — бунгало в отеле Беверли Хиллз.
Приезд в Голливуд самого заманчивого холостяка из Индии, магараджи Куч Бихара, и трех других красавцев-мужчин не мог не взбудоражить молодых старлеток Голливуда, признанных актрис и даже настоящих звезд.
В ранние утренние часы члены экспедиции, судя по всему, проводили значительную часть подготовительной работы, а по вечерам занимались планированием встреч со знаменитостями киношного мира.
Телефон не умолкал с семи часов. При этом тот или иной член экспедиции сразу по двум телефонным линиям торжественно заявлял, что еще никогда не встречал более утонченных леди, чем те, с которыми беседует в данную минуту.
Поначалу Борис, взявший на себя обязанности казначея, поражался экономности членов экспедиции. Он полагал, что когда у них кончатся деньги, они попросят у него новую сумму, и тогда он пошарит в казне и выдаст требуемое. Но в течение первой недели ни один из его коллег так и не явился за деньгами.
Объяснение этому не заставило себя ждать: вскоре пришел счет из отеля за прошедшую неделю. Из него явствовало, что оплата проживания в номерах по сто долларов в сутки была еще далеко не самой большой суммой из произведенных расходов. Среди прочих расходов, за которыми последовали новые, например, значилось:
Цветы, Куч Бихар…………………200 долл.
Цветы, Махабир……………..…….500 долл.
Наличные, Прити Синг…………..1000 долл.
Все это привело к тому, что из-за быстрого истощения финансов срок работы экспедиции пришлось сократить до двух месяцев.
Поскольку отчета об ее работе так и не было получено до сих пор (1966 г.), трудно судить о ее результатах. Но одно ясно: в Калькутте до сих пор циркулируют сообщения об ее успехе и о приключениях ее членов, постоянно обрастающие все новыми подробностями из уст магараджи Куч Бихара, Бориса и реже Махабира. Что касается магараджи Прити Синга, то он трагически погиб в авиакатастрофе в 1950 г., когда разбился самолет компании TWA Constellation.
Из Голливуда друзья вылетели в Чикаго с целью посетить завод Студебекер в Саут Бенд и закупить три машины с открывающимся верхом. Эта поездка прошла без приключений, если не считать того, что казначей потерял пять тысяч долларов, которые впоследствии каким-то чудом нашлись. Из Чикаго они проследовали в Нью-Йорк, после чего экспедиция распалась, и Борис самостоятельно вернулся в Калькутту, горя желанием вновь увидеть Ингер.
Мать Ингер, датчанка, мужем которой был шотландец Чарльз Макнаб Скотт, с неудовольствием восприняла ухаживания сорокадвухлетнего Бориса за своей юной дочерью, и скоренько спровадила Ингер в Копенгаген.
Но даже это не могло помешать влечению, которое Борис и Ингер испытывали по отношению друг к другу. Когда Ингер собиралась в Копенгаген, Борис поспешил в Бомбей, чтобы увидеться с ней еще раз в зале для транзитных пассажиров. Затем он возвратился в Калькутту и вскоре отправился в Нью-Йорк переговорить с Кирой. Жена предпочла остаться в Америке, и, в конце концов, они добились развода.
Вернувшись в Индию, новоиспеченный холостяк принял неожиданное решение связать свою жизнь с Ингер. Недолго думая, он вылетел в Копенгаген, куда сослала ее мать. В декабре 1948 г. они поженились, и их возвращение в Калькутту вдвоем было рождественским сюрпризом для г-жи Скотт.
Ингер была воспитана в Дании в консервативном духе, и лишь ее молодость и живой характер позволили ей уживаться с этим непредсказуемым мужем. Вскоре она обнаружила, что, несмотря на то, что Борис был гораздо старше ее, он отнюдь не собирался вести тихую, размеренную жизнь.
Тем не менее, второй брак Бориса оказался удачным. В Калькутте они поселились в прежней квартирке Бориса на верхнем этаже Клуба-300. Однако большую часть времени они проводили в Вудлендсе, где у Куч Бихара был чудесный дом.
Именно тогда у Бориса возникла мысль впервые заняться сельским хозяйством. В связи с провозглашением Индией независимости земельные владения магараджи сократились с размера в целый штат до нескольких тысяч акров, которые по закону он был обязан обрабатывать. В этой связи Борис предложил свои услуги, весьма рассчитывая превратить пустующие земли в сельскохозяйственные угодья.