Расчет Малко находился в готовности принять первую команду с КП полигона — выход ракетной установки на рубеж пусков. Точно никто не знал, в какое время будет подана эта команда. Ее ждали, посматривая на часы и секундомеры. Когда Бородин появился во взводе, Малко давал последние указания механику-водителю. Виктор первый заметил подполковника и сообщил об этом командиру взвода. Малко встретил Бородина четким докладом.

— Готовы и ждем, — заключил он свой рапорт. В голосе Малко Степан уловил какие-то новые нотки: не было общих фраз, нажимов на отдельные слова.

«Неужели ночной разговор с маршалом подействовал, — промелькнула мысль у Бородина, — сработал маршальский «ключик»? — Малко на редкость был деловит, собран, словно окончательно подвел черту прошлому и почувствовал душевное облегчение. Бородин еще не знал, так ли это, но тревога за Малко (он шел сюда, чтобы как-то повлиять на настроение этого офицера: он и Громов колебались, допускать ли Малко сегодня к пускам, но подменить было некем), тревога, которая подобно ссадине ныла в груди несколько дней подряд, улеглась только сейчас.

Подошел Рыбалко, поинтересовался у Малко, нет ли у механика-водителя к нему вопросов. Он взял прибор, хотел было проверить электросеть, но Малко остановил:

— Проверяли, все в норме.

Максим, поколебавшись и видя, что Бородин молчит, все же бегло «обнюхал» прибором электроузлы, весело сказал:

— Теперь можно бомбить, куда прикажут, упадет именно в ту точку...

Заговорили о точках, сначала об учебных, потом о тех, которые, по словам Максима, «дышат жаром, того и гляди, вот-вот брызнут огнем».

— Только зажмурься, сразу фонарь поставят.

— Верно, Максим Алексеевич, — поддержал Бородин. В кармане его лежала вырезка из газеты, в которой сообщалось о продаже Соединенными Штатами Америки огромного количества оружия капиталистическим странам. — Вот почитай, пусть товарищи послушают...

Максим надел очки, прочитал заметку и позвал солдат.

— Послушайте, каким товаром торгуют американские фирмы. Только за один год они продали за границу реактивных самолетов и ракет на пятьдесят миллиардов долларов! И куда же они этот товарец сплавляли? Тут указывается. — потряс он вырезкой из газеты: — Четыре пятых всех поставок пошло в Западную Германию и Японию!.. Нет, послушайте, — заторопился он. — «Соединенные Штаты поставили следующее оружие и боевую технику: 8540 реактивных истребителей: 20 279 танков: 30 540 ракет и управляемых снарядов: 29 716 минометов; 2106 тысяч винтовок: 1362 тысячи карабинов; 146 780 пулеметов и автоматов; 359 423 грузовика; 3698 транспортеров; 36 эсминцев и 24 подводные лодки»... Израиль и тот ухватил 200 танков! — воскликнул Рыбалко. — А дальше вы сами думайте, соображайте, для чего капиталисты приобретают такие товары...

— К войне клонят. — выкрикнул из своей кабины механик-водитель.

Рыбалко взглянул на Бородина, и Степан без труда прочитал в его глазах: сам отвечай. Сам, это посложнее снежного человека, тут уж ты сам, товарищ замполит. И все же не стерпел, бросил:

— Я ж сказал: только зажмурься, красной юшкой изойдешь.

— Верно, — подхватил Бородин. — Ослаблять бдительность нам никак нельзя...

— Да вы не беспокойтесь, товарищ подполковник, — нетерпеливо бросил Малко. — Будем стараться изо всех сил. Боевые пуски пройдут хорошо. Взвод подготовлен, старший лейтенант Шахов подкрутил нам гайки. Да и вообще чуток поумнели. — Он поправил выбившиеся из-под фуражки волосы, и рука его невольно опустилась на погон, пальцы прошлись по звездочкам.

Бородин вздрогнул, поспешил сказать:

— Я не сомневаюсь. Михаил Савельевич, взвод свою задачу выполнит. И пуски эти не последние, впереди учения, большие учения. По заслугам и награды будут, так уж у нас заведено...

В сигнальной системе вспыхнула лампочка. Малко одним прыжком оказался в кабине. В переговорном устройстве прозвучал голос Громова:

— «Гроза», я «Первый»...

— «Первый», я «Гроза». Слушаю.

— Вам готовность номер один.

— Вас понял, — ответил Малко и выкрикнул что было сил: — Убрать маскировку, по местам!

Взревели двигатели. Механик-водитель включил скорость. Пусковая установка, покинув капонир и набрав скорость, скрылась за взгорьем.

Как хотелось Бородину угнаться за ней! Но куда там! Пока ковылял Рыбалко к мотоциклу, ругая фашистский осколок, внезапно яркое пламя осветило кусок неба, грянул гром, задрожали деревья, роняя листья...

— Это он! — крикнул Рыбалко.

— Кто?

— Малко произвел пуск...

— Может, Узлов? — возразил Бородин, хотя и сам уже понял, что пуск произвел именно Малко.

К ним подошел вездеход. Из люка показалась голова водителя.

— Товарищ подполковник, садитесь. Командир приказал держать с ним связь.

— Вот и мне прислали машину. — сказал Бородин Рыбалко. — Видел, какая! Брось ты это барахло, поедем со мной, потом подберем твои мотоцикл...

Они сели на вездеход: старшина в кузов, Бородин в кабину. Степан наклонился к трубке, нажал на переключатель:

— «Первый», я «Второй», какие будут указания?

Громов сказал:

— «Гроза» произвел пуск. Все нормально. Действуйте по своему плану...

Душевной тяжести как и не бывало: «Гроза» произвел пуск. «Все нормально» — хотелось непрерывно повторять эти слова. Он не признавался даже себе в том, что сомневался: сможет ли Малко после всего пережитого выполнить огневую задачу. И теперь, думая об этом, он еще и еще раз возвращался к прежнему мучительному вопросу: как могло случиться, что этот человек стал на путь карьеризма, употребил довольно тонкие, замаскированные ходы? Находил ответ и тут же опровергал себя, повторял: «Вот. Максим Алексеевич, и сам, вот вам и сам. — Приятно было, что так думают о замполите, и в то же время страшила эта громадная ответственность. — Сам. А вот и сам не могу понять. Ах, Алексеевич, Алексеевич, мастак ты придумывать: сам! Взвинтил ты меня, взбудоражил».

...Узлов произвел пуск ракеты в минимальное время. Один за другим выходили из убежища солдаты и тут же немедля занимали свои места, чтобы сняться с рубежа пусков, отвести установку в укрытие и там подготовиться к очередному удару. И когда заняли новую позицию, когда натянули маскировочную сеть, из кабины вышел Узлов.

— Отбой! — протяжно крикнул он и, заметив стоявшего у вездехода Бородина, сказал.

— Хороший подарок армии от рабочих. — Он показал на пусковую установку. —Душа радуется. Любую горячую головушку можно остудить. Нельзя ли узнать, товарищ подполковник, как там в горах? Должно быть, горячо...

Бородин открыл дверцу, настроился на позывные Громова. Узлов приблизился к замполиту и замер в ожидании. По тому, как у Бородина менялось выражение лица, он понял: в мишенном районе действительно жарко.

Степан спустился на землю, качнул головой.

— Порядок. Вертолетчики сообщают: цели поражены со снайперской точностью. Маршал даже чаю попросил на КП, говорит, здорово заварили ракетчики. Понятно вам, товарищ старший инженер-лейтенант? — подчеркнул Бородин. Узлов не сразу обратил на это внимание. И только, когда они закурили, Дмитрий спохватился.

— Как вы сказали? — Он посмотрел на свои погоны. Они были немного помяты. Он стал выправлять их, ожидая, что скажет Бородин.

— Погоны придется менять, вам присвоено очередное воинское звание.

— Мне? Когда?

— И Шахову, и командиру части. — Бородин пожал Узлову руку, позвал солдат. — Поздравьте своего командира, ему присвоено воинское звание старший инженер-лейтенант. Инженер! — воскликнул Степан. — Во как теперь у нас в армии, что ни офицер, то инженер!

— Значит, качать надо, — нашелся Цыганок. — Ребята, слушай мою команду: качнем!

Узлова подбросили так высоко, что он закричал:

— Разобьюсь, уроните, оглашенные! Высоко не надо!

Но его качали и качали: синее небо то приближалось, то убегало от него, а Цыганок приговаривал:

— Еще одну звездочку ему, большую звездочку, еще большую, еще такую, и генерал готовый. Хватит, ребята, иначе нам не достанется. — захохотал Костя.