Нужно не прозевать! Посланная Степаном Клочковым мина, выгнув с воем километровую дугу, плюхается в самую середочку такой готовой открыть стрельбу группы, — и уже некому встретить огнем подскочивших к углу дома наших десантников-автоматчиков.

Малейшая ошибка во времени или в прицеле грозит ударом по своим, потому что свои оказываются на том месте, где была группа вражеских солдат через какие-нибудь две-три секунды после разрыва очередной мины.

…И все-таки мост, по которому перекидывается в Выборг Приморское шоссе, внезапно рушится, — нам ясно: он рушится от детонации, вызванной исключительной мощью обстрела. Но штурм города с этой стороны продолжается вброд, силы штурмующих увеличиваются с каждой минутой, силы сдающего квартал: за кварталом противника постепенно слабеют.

Время близится к семи часам вечера. Розовые лучи снижающегося солнца подсвечивают темную тучу, что образовалась над городом от дыма многих пожаров. Пикируя из этой тучи, наши самолеты-штурмовики носятся низко, над самыми улицами. Танки и самоходки катятся по городу уже во всех направлениях, стреляя в те окна домов, откуда вырываются пулеметные очереди.

Разгоряченного, обливающегося потом Степана Клочкова сзади хватает за плечо лейтенант:

— Ты что же, не слышишь?.. Всё… Всё… Прекрати огонь! Выборг наш!..

20 июня. Ночь

Мы в Выборге. Белая ночь. Светло как днем. Город горит. Голубое небо и розовые полосы зари заволакиваются клубами черного дыма. Пламя пожаров и взрывов вздымается здесь и там. С острова Линносаари по северной части города бьют тяжелые батареи, но их все меньше, скоро, подавленные и уничтоженные нашим огнем, они замолкают совсем, и сам остров, взятый прошедшими город и форсировавшими пролив подразделениями, очищен от врага.

К середине ночи в городе воцаряется тишина, нарушаемая только взрывами заложенных врагом мин и фугасов, обнаруживаемых нашими саперами. Всюду расставлены наши зенитки, гитлеровским самолетам уже не подступиться к городу. Наши летчики барражируют в воздухе, и всякий осмелившийся приблизиться к Выборгу вражеский самолет либо немедленно спасается от множества наших истребителей, либо пылающим факелом низвергается на приморский гранит.

Квартал за кварталом обходим мы город, вглядываясь в следы хозяйничанья врага. В южной части, на так называемой рабочей окраине, домов почти нет. Большая часть их сожжена и взорвана финнами еще при их отступлении в 1940 году. Заросшие травой фундаменты и подвалы служили нынче врагу очагами сопротивления. Здесь наши танки, самоходные орудия и штурмовые группы пехоты несколько часов назад уничтожали вражеские огневые точки.

Широкое асфальтированное шоссе, становясь главной улицей, ведет в центральную часть города. Узкоколейные трамвайные рельсы заржавлены, — в период оккупации города трамвай здесь, видимо, не ходил. По обочинам и посреди мостовой в лунках, вскрытых нашими саперами, видны хвостовые оперения еще не извлеченных минометных мин и авиабомб — их закладывали, в мостовую стоймя, торчком, выводя наружу только чуть заметные проволочки, соединенные со взрывателями.

На гранитных обрамляющих улицу скалах высятся чередой сосны, а под ними валяются трупы солдат, — тех, что пытались держать под огнем эту улицу. Слева, в примыкающей к заливу низине, протянулось гигантское кладбище автомашин. Здесь были ремонтные мастерские, и враг, отступая, не успел уничтожить их. Оттуда уже доносится методический стук по металлу, а над узкой трубой вздымается мирный дымок. Это, водители наших машин заменяют изношенные в наступлении детали запасными частями.

Минуем несколько дотов, сооруженных в гранитных массивах. Они взорваны, и кровь врага еще не застыла на развалинах. Здание стадиона, к восстановлению которого приступили перед войной, стоит все в тех же потемневших лесах. Вскоре мы убеждаемся в том, что в городе за период оккупации не построено решительно ничего, что созидательный труд в городе отсутствовал вовсе. К старым разрушениям только прибавились новые, и на наших глазах догорают дома, подожженные оставленными врагом в городе поджигателями.

В центре города горит огромный семиэтажный дом, горит ресторан в том же квартале, а выйдя к центральному городскому скверу, мы видим против бронзовой фигуры дикого лося догорающее крыло здания Выборгской библиотеки. У самого входа лежит труп не успевшего бежать и пытавшегося отстреливаться поджигателя.

На наших глазах из подвала жилого дома начинает клубами вздыматься дым. Бойцы спешат сюда затушить возникающий пожар и вдруг выводят из закоулков двора молодого парня в финской солдатской форме. Он попался с поличным, его отводят в только что учрежденное Управление военного коменданта города.

Комендантом Выборга назначен генерал-майор И. Г. Лященко, чья 90-я стрелковая дивизия, вместе с дивизией полковника Елшинова, первой вступила в город.

Северная, основная часть Выборга сохранилась. Выбитые отсюда стремительным штурмом фашисты не успели сделать свое черное дело. Целы примыкающие к порту кварталы, целы пристани и все сооружения; целы многие объекты городского хозяйства… Но разорить город, распотрошить наспех квартиры и магазины фашисты, отступая, успели. С возмущением рассказывает командир вступившего сюда первым полка о том, как, выбивая из домов последних фашистов, бойцы полка везде наталкивались на хаос полного опустошения. Враг ломал, рушил, портил все, что попадалось под руку. Даже горшки с цветами из цветочных магазинов выброшены на улицу. Разбитая мебель, посуда, кипы бумаги, обломки различных товаров и предметов домашнего обихода валяются грудами и внутри домов, и на улицах.

Населения в городе нет. Пленные неохотно признаются: фашистские власти насильственно эвакуировали из Выборга все гражданское население, гнали мирных жителей из города, не позволяя им брать никаких вещей. Тех, кто противился угону, убивали тут же. Так, войдя в один из домов, наши передовые бойцы увидели труп молодой женщины, застывшей в кресле. Большая часть городских квартир еще не осмотрена, — бой только что откипел; из подвалов и темных углов наши бойцы еще вылавливают одного за другим прячущихся вражеских солдат. Полная картина совершенных в городе преступлений обрисуется позже.

Но и при первом взгляде на разоренный, опустошенный Выборг можно определить, что нет в городе дома, в котором фашистами не совершались бы насилия над людьми.

21 июня

Передовые подразделения штурмовавших Выборг войск ворвались в его юго-восточную часть вчера в 2 часа дня. К 6 часам дня наши войска приблизились к центру города. К вечеру в наших руках оказалась и северная, портовая часть. Почти до полуночи город очищался от последних вражеских автоматчиков, подрывников, поджигателей.

Сейчас, ровно в 0 часов 30 минут, радисты наших расположившихся в городе войск слушают приказ Верховного Главнокомандующего о взятии Выборга.

Воины, взявшие Выборг, не спали по трое, по четверо суток, не знали отдыха, не имели передышки, но в эту минуту никто не задумывается о сне. Радость солдат и офицеров необычайна. Все поздравляют друг друга, все говорят о стремительности, о темпе, о воодушевлении, об умении, благодаря которым только и можно было пройти за десять суток весь огромный путь от Сестрорецка и Белоострова до Выборга и на одиннадцатые великолепным штурмом взять этот славный в истории России город.

…А вот уже и солнце всходит над освобожденным Выборгом. Звенят пилы и стучат молотки саперов, восстанавливающих взорванные мосты. С первого же часа после победы советские люди начинают созидательную работу. Действующие части, пройдя сквозь город, уже ведут бой за несколько километров от него, продолжая в том же стремительном темпе наступление. В город входят воинские тылы, размещаются в очищенных от мин домах и приводят их в элементарный порядок.

Выборг — наш! Там и здесь над самыми высокими зданиями реют красные флаги…