С утра пораньше начав с полноты осознания, напоминаешь себе, что все преходяще, но что можно обрести и сохранять постоянство, мудрость и душевный покой перед лицом любых жизненных обстоятельств. Останавливая свой выбор на занятиях рано поутру, ты реализуешь эти качества. Иногда я даже говорю о своем “режиме”, хотя ничего общего с режимом здесь нет. Осознанность противопоставляет себя режимам.

Если нет охоты вставать часом раньше обычного, всегда есть возможность начать с получаса, пятнадцати и даже пяти минут. Главное — суть. Какие-то пять минут утренних занятий могут принести пользу. На пять минут откажись от сна — и ближе подойдешь к осознанию степени своей приверженности сну, поймешь, сколько же надо дисциплины и решимости, чтобы выкроить даже это ничтожно малое время на ничегонеделание. Так или иначе, мышление всегда отыщет достоверное на вид объяснение вроде того, что уж если ты ничего не будешь делать и нет особой необходимости заниматься этим именно сегодня утром, да и причин тому нет, то отчего бы не соснуть чуток, это тебе абсолютно необходимо, а начать-то можно и завтра!

Чтобы превозмочь такое вполне предсказуемое сопротивление отдаленных уголков разума, совершенно необходимо накануне вечером твердо решить, что поднимешься независимо от возражений рассудка. В таком решении заключены намерение и душевная дисциплина. Ты делаешь это по собственной воле и в определенное тобою время, независимо от рассудочного желания. С течением времени дисциплина становится частью тебя. Просто ты выбрал новый способ существования. Это не обязанность, ты себя не насилуешь. Это означает, что ты пересмотрел все свои ценности и поступки.

Но если ты к этому не готов (и даже если готов), всегда можно сделать момент пробуждения, независимо от того, в какое время это произойдет, моментом полноты осознания, самым первым в наступающем дне. Прежде чем пошевелиться, постарайся почувствовать подвижность своего дыхания. Ощути свое тело, лежащее на кровати. Выпрямись. Спроси себя: “А проснулся ли я? А знаю ли я, что в подарок мне послан новый день? Готов ли я к нему? Что случится сегодня? Сейчас я пока не знаю. Даже думая о том, что предстоит мне сделать, откроюсь ли я этому незнанию? Способен ли я посмотреть на день сегодняшний как на приключение? Могу ли увидеть, что настоящий миг рождает вероятности?”

Когда я бодрствую и во мне пробивается свет — тогда и утро… Надо научиться просыпаться и бодрствовать; для этого нужны не искусственные средства, а постоянное ожидание рассвета, которое не должно покидать нас в самом глубоком сне. Больше всего надежд в меня вселяет несомненная способность человека возвыситься благодаря сознательному усилию. Хорошо, когда он способен написать картину или изваять статую, т.е. создать нечто прекрасное, но быть, в моральном отношении, ваятелем и художником всей окружающей нас среды — задача куда благороднее. Сделать прекраснее наш день — вот высшее из искусств!

Торо. Уолден, или Жизнь в лесу

Попробуй: Дать себе обещание, что завтра встанешь раньше, чем обычно. Один только этот поступок изменит всю твою жизнь. Пусть это время, сколько бы оно ни длилось, будет временем бытия, временем намеренного бодрствования. Ты и не хочешь заполнять его ничем, кроме осознания. Нет нужды прокручивать в памяти все свои обещания этому дню, нет нужды жить, обгоняя себя. Это время безвременья, покоя, присутствия, пребывания наедине с собою.

И еще, пробудившись, но не вставая с постели, ощути свое дыхание, улови разнообразие телесных ощущений, отметь, что за мысли и чувства рядом с тобою, и пусть полнота осознания прикоснется к этому мгновению. Ощущаешь ли ты свое дыхание? В каждом вздохе улавливаешь ли рождение нового мира? Радуешься ли, чувствуя, как в этот миг дыхание свободно вливается в твое тело? Спроси же себя: “Я уже пробудился?”

Непосредственный контакт

Чаще всего мы оперируем чужими понятиями и представлениями о реальности, заимствуя их у окружающих, из пройденных учебных курсов, прочитанных книг, телевизионных и радиопередач, из газет и культуры в целом. Именно оттуда берем мы описания текущих событий и за мнениями и рассуждениями не видим реально происходящего вокруг нас и во внутреннем нашем мире. Нам и в голову не приходит проверить свое самочувствие. Мы и так все знаем и понимаем. Мы не умеем с восторгом принять силу неизвестного и неожиданного. Беспечные, мы забываем о самой возможности непосредственного контакта. Мы теряем связь с основами, даже не подозревая об этом. В нами же созданном мире грез нас не тяготит ощущение потери, бездонной пропасти, степени нашей оторванности от самой жизни. Не чувствуя их, мы обкрадываем себя эмоционально и духовно. Но когда мы вдруг непосредственно соприкасаемся с миром, происходит нечто удивительное и неповторимое.

Вики Вайскопфу, признанному ученому-физику и моему другу и наставнику, принадлежит такой вот печальный рассказ, касающийся непосредственных контактов.

Несколько лет назад я получил предложение прочесть курс лекций в Аризонском университете в Таксоне. Я с удовольствием принял его, ибо смог бы попасть в астрономическую обсерваторию в Киттс-Пик. Она оснащена весьма мощным телескопом, в который мне давно уже хотелось заглянуть. Я попросил хозяев устроить мне как-нибудь ночью посещение обсерватории, чтоб я непосредственно в телескоп рассмотрел интересующие меня объекты.

Но мне сообщили, что такой возможности не представится, поскольку телескоп все время занят: с его помощью делали фотографии и вели прочие исследования, и смотреть в него просто так нет времени. Что ж, ответил я, в таком случае едва ли мне удастся приехать читать лекции. В считанные дни все было устроено согласно моему желанию. Удивительно ясной ночью на машине мы поднялись на вершину горы. Звезды и Млечный Путь ярко сияли и, казалось, находились так близко, что их можно достать рукой.

Я вошел в башню и сообщил специалистам, обслуживавшим компьютеризованный телескоп, что хочу увидеть Сатурн и кое-какие галактики. Какое же это удовольствие — собственными глазами ясно рассмотреть все подробности, которые прежде видел только на фотографиях! И пока я их рассматривал, комнату наводнили люди. Один за другим они тоже стали заглядывать в телескоп. Мне сообщили, что это работающие в обсерватории астрономы, и они никогда прежде не имели возможности непосредственно рассмотреть объекты своих исследований. Остается лишь надеяться, что это “свидание” заставило их осознать важность такого рода непосредственных контактов.

Виктор Вайскопф. Радость прозрения

Попробуй: Задуматься над тем, что твоя жизнь не менее интересна и чудесна, чем Луна и звезды. Что же стоит между тобою и непосредственным восприятием жизни? Что можно сделать, чтоб изменить это?

Что еще вы хотите сказать мне?

Разумеется, значение непосредственного контакта в отношениях между врачом и пациентом недооценивать нельзя. Мы делаем все возможное, чтобы помочь студентам-медикам понять топологию этого ландшафта и не бежать от нее в испуге: она содержит и собственные их эмоции, и необходимость внимательно выслушать пациента, обращаясь с ним как с личностью, а не как с курьезным случаем из практики и объектом врачебного приговора и контроля. Как много можно сделать путем непосредственных контактов! Многим врачам недостает формальной подготовки именно в этой области. Им неведома крайняя необходимость и эффективность внимательного общения и обращения в сфере того, что называется охраной здоровья пациента, которая чаще всего сводится просто к лечению заболевания. Лечения, даже успешного, далеко не достаточно, если из поля зрения выпал сам человек.

Возмущенная невозможностью отыскать врача, готового серьезно отнестись к ее жалобам, моя мать рассказала о попытке посетить ортопеда после перенесенной операции. Она с трудом передвигалась, испытывала острую боль, а хирург-ортопед, поставивший ей искусственное бедро, изучил рентгеновский снимок, отметил, как тот хорош (“просто великолепен”, — объявил он), и даже попытки не сделал осмотреть ее собственные, живые бедро и ногу. Более того, он не выслушал ее жалоб, хотя она настойчиво повторяла их. Жалобы значения не имели: снимок вполне убедил врача, что болей быть не должно. Но ведь они были.