На середине пятого заплыва к бую, он заметил появление Грант.

— Я думала, тебя похитили, — шутливо прокричала она.

— Простите. Я увлекся.

— Я не виню тебя. Здесь невероятно красиво!

Они как раз находились над красным коралловым выступом, украшенным фестонами анемонов, вокруг которого кишели крошечные яркие рыбки — все это находилось метрах в шести под ними, но просматривалось настолько отчетливо, будто это были шесть метров воздуха, а не воды.

Прабир внезапно почувствовал желание рассказать ей все начистоту — независимо от того, насколько важным окажется его рассказ о бабочках, он устал от стоящей между ними лжи. Он доказал, что полезно, когда он под рукой, пусть даже больше в роли технического помощника ad hoc[22] или мальчика на побегушках, чем специалиста по межкультурным связям. И, конечно же, она должна понять его нежелание раскрыть всю историю семьи незнакомке.

Он пытался придумать, с чего начать.

— Как ваша семья отреагировала на ваши вчерашние новости?

Он не подслушивал — она разговаривала с сыном, сидя прямо перед Прабиром, когда он направлялся спать на палубу.

Грант нахмурилась.

— Новости? Ты имеешь в виду результаты по голубям? Я не могу рассказывать им об этом — в моем контракте есть специальный пункт о неразглашении.

Прабир был шокирован.

— Но вы…

— И ты тоже не должен никому об этом рассказывать. Особенно это касается твоей сестры.

Прабир собрался было возразить, что он-то не связан никаким контрактом, но ему показалось не слишком хорошей идеей, убедить ее в том, что она поступила неразумно, доверившись ему.

— Что же случилось с сотрудничеством между учеными? — сказал он.

— Добро пожаловать в реальный мир.

— И вам это нравится?

— Я просто без ума. Мне нравится, когда мне затыкают рот.

Грант раздраженно смахнула какую-то букашку с рукава своей футболки.

— Тогда зачем вы делаете это? Зачем подписали контракт? Разве вы не могли вместо этого присоединиться к университетской экспедиции?

— У меня нет соответствующего образования. Каждый, кто участвует в экспедиции, где-то получает зарплату — подневольный студенческий труд, как в случае с твоей сестрой — это исключение. В том маловероятном случае, что мне вообще разрешили бы в ней участвовать, я должна была бы платить за эту привилегию. Мне нравится то, чем я занимаюсь, но если я не занимаюсь этим в благотворительных целях. У меня есть семья, которую мне надо содержать.

Прабир не собирался делать вскрытие чьим-либо карьерным решениям.

— И как долго он будет действовать? Кляп?

— По-разному. Некоторые вещи юристы могут разрешить опубликовать уже через пару месяцев. А некоторые — через годы.

До него внезапно дошло, что его родители ничего не опубликовали за все годы пребывания на острове. Они взяли деньги у «Силк Рэйнбоу». Они, должно быть, заключили такую же сделку.

— Ты в порядке? — нахмурилась Грант.

— В боку закололо.

— Ты не собираешься с отвращением покинуть меня?

— Вряд ли.

Это не должно было так сильно его задеть. Они пошли на небольшой компромисс, чтобы сделать что-то, что в противном случае вообще не было бы сделано. Когда он начал думать о них, как о не имеющем никаких изъянов, безукоризненном идеале?

Грант направилась назад к лодке.

— Новые правила. Первый, кто вылезет из воды, готовит завтрак! — прокричал Прабир ей вдогонку.

Для сбора образцов Грант выбрала шесть небольших островов, расположенных вдоль дуги, проложенной от юго-восточной части островов Банда до островов Кай. Все они были необитаемы, если только там не было поселений настолько незначительных, что они укрылись от внимания официальных картографов. Третий остров находился всего в семидесяти километрах на северо-восток от Теранезии, немного ближе, чем острова Танимбар на юг — если бы он был нанесен на карту во времена Прабирова детства, то они с Мадхузре, возможно, в итоге пристали бы его берегу.

Когда он присоединился к Грант в Амбоне, то вообразил, что он каким-то образом сможет «вырулить» ее к источнику мутаций — черта с два! Но маршрут, который она выбрала, должен был привести их почти так же близко, как ему хотелось. Ему оставалось только надеяться, чтобы это не выяснила экспедиция биологов, ведь тогда они направятся в тот же район; было бы наивным полагать, что Мадхузре — низшая из низших в академической иерархии — своими теориями и планами сможет повлиять на маршрут корабля, полного специалистов.

Они вышли из бухты Банда сразу после полудня и к закату прибыли к первому из островов. Они бросили якорь в сотне метров от берега и весь вечер расслаблялись, выискивая развлечения в сети. Прабир с удивлением выяснил, что Грант, как и ему, нравится музыка Мадагаскара, но знает она о ней значительно больше. Через некоторое время он бросил соревноваться с ней в знании имен и названий, и просто позволил ей поразить его своими познаниями.

Вдруг Грант вздрогнула.

— Без четверти десять! Я обещала Майклу позвонить в обед.

Прабир вышел на палубу, чтобы оставить ее одну. Он уселся на поручни на корме, слегка покачиваясь, чтобы сохранить равновесие, все еще слыша звуки валихи у себя в голове.

Он знал, что никогда не сделал бы этого, если бы стал раздумывать. Вытащив свой планшет, он быстро нажал подряд три кнопки.

— Как дела? — усмехнулся Феликс с экрана.

— Поначалу было странно вернуться, — пожал плечами Прабир, — но я начинаю привыкать. Как работа?

— Тупость такая, что нет слов. Мне противно даже слышать о ней. Какие-нибудь признаки Мадхузре?

— Пока нет. Я думаю, что мы движемся в одном направлении, но пересекусь я с ней или нет — это большей частью вопрос везения.

— Я могу позвонить ей, — осторожно сказал Феликс, — и сказать ей, что ты в пути. И при этом она не сможет надавить, чтобы заставить тебя вернуться, даже если захочет. И возможно воспримет всю ситуацию проще, если будет в курсе.

— Я не думаю, что это хорошая идея.

— По сравнению с чем? С тем, чтобы явиться без предупреждения?

Прабир всерьез задумался о его предложении. Но зачем рисковать тем, что он может оттолкнуть ее, если нет никакой уверенности в том, что их пути пересекутся.

— Не волнуйся об этом, — сказал он. — Если мы встретимся, мы с этим разберемся. Если же нет, то я признаюсь ей во всем, когда мы вернемся в Торонто, а она просто посмеется и тут же простит меня.

Он рассказал, сколько мог о банданезийских голубях; Феликс, казалось, не удивился и не обиделся из-за того, что не может узнать об остальном. Они проговорили почти полчаса, пока Феликсу не настало время заливать реагент в емкость автоматической капельницы.

Когда окно связи закрылось, и Прабир поднял вверх глаза, которые еще не отвыкли от яркости экрана, то почувствовал себя невыразимо странно. Это был не просто приступ одиночества — он вообще не был уверен, что у них с Феликсом слишком много общего. Будто прерывалось соединение, затухало изображение, и иллюзия целого мира рушилась у него на глазах, не оставляя ему ничего, кроме тьмы и механической колыбели моря.

Он сидел на поручне, глядя, как в кабине то улыбается, то смеется Грант, и ждал, когда это чувство пройдет.

Они обходили остров вокруг, с помощью сонара изучая окаймляющий его риф, пока не нашли безопасный проход к небольшому песчаному пляжу. Грант встала на якорь на глубине метра, после чего они высадились на берег. Прабир смотрел вниз на мелкий, цвета кости песок с поднимающейся дрожью узнавания, но он позволил этому чувству пройти сквозь себя, не пытаясь ни бороться с ним, ни найти его первопричину.

Он нашел какую-то тень, и сел, чтобы натянуть сапоги, оглядываясь на залитую солнцем поверхность моря. Серебряное на бирюзовом — пейзаж был неотличим от того, который он видел тысячи раз. Память оказалась сильнее, чем зрение: пока он затягивая шнурки, в членах его образовалась какая-то удивительная легкость, а боль от прогулки по плантации уступала место уверенности и раскованности. Его небольшой заплыв в Банда Харбор вряд ли смог бы вернуть его телу детскую легкость и гибкость, но где-то в нем еще остались следы тех ощущений, которые он испытывал, купаясь в этом море каждый день.