Она посмотрела вниз. Его лицо все еще можно было разглядеть под бляшками. На месте, куда попало топливо, вздулся пузырь, полный серой жидкости, но без крови. Без Прабира. Она не могла поверить, что он вообще не чувствует боли.

— Зачем ты забираешь его? Что тебе от нас надо?

Совершенно ничего. Ген не выбирал цели для кого бы то ни было, не выбирал судьбу. Ни путь, ни пункт назначения. Ему не нужно было ничего, кроме самого себя. Как можно больше себя.

Ему не нужен Прабир.

Ее борьба пошла по ложному пути.

Она перевернула тело Прабира и осмотрела спину. Должен быть еще один пузырь, или пустула, пусть и крошечная, в том месте, куда топливо не попало. Ничто не совершенно, ничто. Какая-то небольшая часть зараженных клеток должна была совершить ошибку, которая позволила бы телу вытолкнуть их на поверхность в надежде избавиться от них.

Почему ген Сан-Паулу не вывелся в виде вируса? Потому что геном вируса слишком отличается, чтобы показаться близкородственным любому из носителей; потребовались бы слишком кардинальные изменения. Ген считал, что проиграет, покинув тело; считал, что в этом случае он погибнет. Все, что ей нужно было — это доказать обратное, но так, чтобы не дать ему возможности распространиться.

Вот. Маленький нарыв на кусочке обычной кожи.

Мадхузре повернулась, перелезла в переднюю лодку и взяла новый шприц и колбу для разведения культур и вернулась назад. Присев, она воткнула иголку в волдырь и набрала несколько миллилитров серой жидкости. Затем выдавила ее в колбу, и, опять перебравшись в переднюю лодку, заполнила колбу питательной средой.

— Если научитесь выбираться на поверхность, я дам вам, все, что вы хотите. Всего пара правильных мутаций и вы сможете покрыть поверхность, как гной. Мой брат сделает все за вас: вам просто нужно сдаться. Я дам вам то, о чем вы мечтали, но намного больше.

Какая часть его тела сейчас принадлежит вам? Пять процентов? Три или четыре килограмма? У нее имелось достаточно материала, чтобы поддерживать такой же вес у выращенной культуры в течение, примерно, половины дня. Достаточно, чтобы отвлечь и сдерживать ген.

Если бы он оказался всеведущим, она никогда не смогла бы победить: он смотрел бы дальше приманки и продолжал бы перепрограммировать тело, исходя из возможности получить больший прирост воспроизводства в долгосрочной перспективе. Но любое потомство произведенное таким образом будет все еще лишь сотнями поколений клеток, далеким пиком в пустынном ландшафте вымирания. Ген должен видеть достаточно далеко вперед, чтобы понимать, что взрывное деление соматических клеток приведет к смерти носителя. Но когда она предложит ему путь в защищенную среду, где он может питаться и размножаться, клетка за клеткой, на ландшафте возможностей появится новая деталь рельефа. Новая вершина, не такая высокая, но значительно более близкая.

Она должна сделать этот пик высоким, насколько сможет. Достаточно высоким, чтобы ген свернул со своего пути к свободе. Достаточно высоким, чтобы за ним скрылись потомки Прабира.

Она не могла рассчитывать справиться с этой задачей теми средствами, которые у нее имелись. Но к полуночи она доберется до Ямдена. Она сама сможет синтезировать любые экзотические пептиды, необходимые для питательной среды, факторы роста, модуляторы клеточной адгезии. Как быть с основой, с субстратом? Что лучше? Желатин? Агар? Она будет стучаться в двери каждого магазина, пока не найдет то, что нужно.

Прабир открыл глаза, когда они подходили к порту Дарвина. Первое, что он увидел, была Мадхузре в окружении колб с культурой, стеклянных консервных банок и прочей стеклянной посуды, расставленной вокруг на палубе траулера, а еще иглу, высасывающую гной из его руки.

— Ты здесь? — спросила она. — Это по-прежнему ты?

Она смотрела на его лицо. Кожа провисла и наполнилась лимфатической жидкостью в тех местах, где клетки панциря растянули ее, прежде чем сбежать из его тела в расчете на легкую жизнь, но Мадхузре надеялась, что может разглядеть его выражение под натянутыми мышцами.

— Калькутта, — бессвязно пробормотал Прабир. — Следующий год. Тебе не отвертеться.

Она обняла его дрожащими от изнеможения руками.

— С возвращением.

Она прижалась к нему, полная эгоистичной радости, но ей удалось не только вернуть своего брата. То, что сработало в его случае, должно будет сработать снова и помочь другим зараженным. Им никогда не избавиться от этого гена, они не могли надеяться, что когда-либо смогут искоренить его. До тех пор, пока они сделаны из ДНК, до тех пор, пока они являются частью природы, они будут оставаться уязвимыми.

Они выиграли лишь первый бой.

— Но как? — спросил Прабир. — Как тебе это удалось, Мадди?

Она откинулась назад и посмотрела на него. Из-под рыхлой маски его лица проглядывала полная изумления улыбка, будто это она воскресла из мертвых.

— Благодаря тому, чему я научилась у тебя. Тому, чему ты научился у них.

Она наклонилась, чтобы погладить его по лбу и улыбнувшись сказала:

— Жизнь не имеет смысла.