Недовольный Куфальт, карабкаясь, спускается вниз. Внизу он идет к стойке и выпивает две или три рюмки шнапса с хозяйкой, которая недоверчиво его разглядывает. Наверняка она подслушивала у двери, о чем он говорил с папашей Люттом.

Собственно говоря, он не знает, что теперь делать. Где искать Бацке? Он вспоминает о вдове судовладельца на Харвестехудервег. Но ей он больше не верит.

Он уходит из трактира, бредет по направлению к Новому рынку, снова выпивает водки и звонит по телефону двести семьдесят четыре. Нет, он не знает пока ничего определенного. Но он идет по следу. Сначала он должен зайти к одной девочке. Ее зовут Эмма.

И пока он говорит по телефону, он судорожно соображает, как разузнать адрес этой Эммы, с которой в последнее время Бацке часто бывал вместе. Нужно бы спросить у других потаскух в этом районе. Но он не знает, где они живут, а в эти утренние часы ни одну из них на улице не встретишь.

Он снова ныряет в Трущобы и бесцельно слоняется взад и вперед.

Потом заговаривает с молодым англичанином, который кажется ему просто глупым.

Он уже собрался прекратить поиски и попытаться сбежать, как вспомнил про Ильзу. О ней он должен был подумать в первую очередь. Она связана с Бацке, и от нее скорее всего что-нибудь узнаешь.

Он садится в машину и едет в направлении Штейндамм. Звонит. Но хозяйка отвечает, что фройляйн Ильза, к сожалению, ушла.

(Наверняка у нее клиент.)

— Но вы же знаете меня, фрау Машиолль. Я жених Ильзы. Позовите ее на минутку в прихожую. Я подарю вам десять марок.

Это подействовало. Но чего нет, того нет.

— Пожалуйста, господин, убедитесь сами. Пройдите в комнату фройляйн Ильзы. Она действительно ушла. Посмотрите сами.

И она распахивает дверь. Да, ушла.

— Но она ведь никогда так рано не уходит. Я же договорился с ней, — говорит Куфальт в отчаянии.

— Ах, значит, это были вы, — говорит хозяйка, — значит, это вы звонили так рано утром.

— Конечно, я, — говорит он. — Она должна была ждать меня здесь.

— Нет, — говорит фрау Машиолль, — мне она сказала, что должна идти в городской парк. У нее там очень важное дело. И обещала подарить мне сто марок, если все будет хорошо.

— Правильно, в городском парке, — задумчиво говорит Куфальт. — Как можно все разбалтывать?

И он бросается прочь.

Выплату десяти марок он откладывает до следующего раза, хотя крик хозяйки преследует его до самого низа.

Собственно говоря, он должен сейчас позвонить и вызвать в городской парк полицию. Но, во-первых, ему нельзя терять ни минуты, и потом у него появилась надежда захватить добычу самому, прославиться и выйти сухим из воды. Или разбогатеть. Угроза — «Добычу пополам или заложу» — действует в такой ситуации всегда безотказно.

Он щедр. Снова берет машину на большое расстояние и едет до городского парка. При этом он все время оглядывается через заднее стекло, не преследуют ли его, но ничего подозрительного не замечает. Может быть, в полиции недооценили его денежные средства и послали следить за ним человека, у которого нет денег на машину. Или они потеряли его след в Трущобах. Или просто верят ему.

Он лихорадочно соображает, в каком месте городского парка могла быть назначена встреча. Парк велик, и хотя Бацке смел, но никак не беспечен. Господин Воссидло может хоть десять раз давать в газетенке честное слово крупного гамбургского коммерсанта. Это совсем не значит, что Бацке поверит. Бацке крепко поостережется прийти туда, где полиция может застать его врасплох.

Нет, Бацке наверняка не зря так торопился. Даже если полиция предупреждена, у нее не хватит времени оцепить городской парк. Он выберет подходящую, большую, просторную территорию, откуда всегда сможет уйти, даже если двое или трое агентов будут сидеть в засаде.

Куфальт вышел у Штадтхалле и расплатился. Он направился сначала в Парковое кафе, в котором сейчас едва наберется несколько посетителей, потом обошел озеро, и вот перед ним просторная площадь Праздничного поля. Здесь пусто. Он идет все время за кустами, по обочине дороги и поглядывает на поле, покрытое свежим пушистым снегом.

Внезапно он останавливается, и его сердце начинает быстро и радостно колотиться.

Нет, он не опоздал. Там на поле стоит крупный мужчина в светлом плаще, и Куфальт осклабился — Бацке все же продувная бестия!

Он принес с собой фотоаппарат со штативом. И занят сейчас его установкой, а его невеста (неужели это Ильза? Конечно, Ильза!) стоит под заснеженным деревом, приняв для фотографирования прелестную позу.

«Отлично придумано, — думает Куфальт, — не подкопаешься! — И он чувствует нечто вроде умиления и гордости своим старательным собратом. — Этого легавые еще долго не поймают, даже если будут сидеть под каждым кустом. Этого так просто не возьмешь!»

С другой стороны через поле идет в направлении парочки крупный мужчина с портфелем. В роговых очках, острая бородка с проседью. Он непринужденно бредет по пушистому свежему снегу и останавливается в нескольких шагах от группы, чтобы не попасть в кадр, и, кажется, о чем-то спрашивает.

О чем он спрашивает, Куфальт не слышит, слишком далеко. Он хорошо спрятался за кустами. Но похоже, что тем абсолютно все равно, стоят ли за кустами люди. Они даже не оглядываются.

Ильза продолжает спокойно стоять под деревом. Но нет, Бацке не такой уж легкомысленный. Куфальт видит, что она засунула одну руку в карман, несколько принужденно согнув в локте. Он знает это движение. Бацке наверняка вооружил свою «невесту» на этот случай пушкой.

Тем временем между мужчинами завязался разговор. Они чинно стоят в трех шагах друг от друга, словно каждый из них испытывает уважение к партнеру. Бацке прекратил возиться с аппаратом, нагнулся и теперь разворачивает круглый пакет. По мнению Куфальта, не слишком удачная упаковка для драгоценностей в сто пятьдесят тысяч марок. Насколько он смог разглядеть, это просто старая консервная банка в газетной бумаге.

Бацке чертовски нетороплив. Куфальт думал, что обмен колец на деньги будет для него несколько затруднителен. Однако Бацке спокойно протягивает консервную банку господину с бородкой. Потом, правда, сует руку в карман пальто.

Но господин, улыбаясь, что-то говорит, и Бацке вынимает руку из кармана и спокойно наблюдает, как господин вытаскивает из консервной банки вещицу за вещицей, рассматривает и бросает в портфель.

Но уже через минуту оба бизнесмена настолько понимают друг друга, что вор Бацке держит крупному коммерсанту Воссидло портфель. Так удобнее и дело идет быстрее.

Потом господин бросает консервную банку в снег, сует руку в карман, вынимает пачку бумаг и отдает Бацке. Бацке зажимает портфель под мышкой и начинает считать. Этот крупный коммерсант Воссидло оказался приличным парнем. Он даже позаботился о том, чтобы принести банкноты не по тысяче марок, с обменом которых у воров всегда трудности, а помельче, так как Бацке считает довольно долго.

Потом портфель окончательно переходит к своему владельцу. Ильза оставляет свое место под деревом и подходит к ним. Посмотри-ка, господин Воссидло и впрямь приподнимает свою жесткую черную шляпу, и договорившиеся стороны окончательно расстаются. Господин Воссидло идет обратно к противоположному краю Праздничного поля, а Бацке под руку со своей невестой к кустам, где спрятался Куфальт.

Одинокий, покинутый, черным пятном в снежной пустыне, стоит на поле фотоаппарат, единственный признак того, что господин Бацке все-таки немного торопился.

Возможность догнать господина Воссидло обходным путем и смелым приемом выхватить портфель, еще раз освободить его от бриллиантовых колец, Куфальт отбрасывает сразу. Сбыт таких вещей труднее, чем он думал. А наличные деньги всегда греют. Особенно когда нельзя вернуться в свою квартиру.

Значит Бацке. Бацке, конечно, голыми руками не возьмешь, но нечто подобное он однажды уже пробовал с ним проделать и убежден, что и сейчас все пройдет гладко. Он не будет предъявлять чрезмерных требований. Он хочет получить из пятнадцати тысяч всего лишь три или четыре. Сумма, на которую Бацке легко согласится.