Дежурный офицер с красной повязкой на рукаве что-то писал в журнал. Таня прислонилась к стене уже от всего отрешённая, умершая от страха за дочь.

— Товарищ капитан! — почти крича, обратился Потанин к дежурному.

Капитан Досметов дописал фразу, полюбовался на своё произведение, поставил подпись, закрыл журнал, убрал его в сейф к спросил официальным тоном:

— Что случилось, гражданин? Да вы не кричите. Вот вам бумага, изложите всё в письменном виде.

Потанин почувствовал, что попал в липкую обстановку, где всё идёт законным путём к каждый твой шаг будет вязнуть в формальностях. Писать бумагу, когда ребёнок твой в машине, а машину гонят неизвестно куда и неизвестно кто. Кричать? Биться головой о стенку? И сможет ли он сейчас вообще писать?

Капитан Досметов мучился желудком. Мало кто знает, что острый гастрит уже давно стал профессиональной болезнью оперативников. Обыватель ведь как судит о работе милиции? Бездельники, взяточники, шкурники. Но есть в милиции такие отделы, где чаще всего удаётся поесть хорошо если один раз в сутки, да и то всухомятку А человеческих бед за время своей работы в органах он столько повидал, что стал к ним… ну не равнодушен, а как-то спокоен, что ли. Да и то сказать, человек ведь ко всему привыкает, а уж к чужому горю особенно. Поэтому он сейчас и протягивал посетителю чистый лист бумаги:

— Напишите заявление.

Но в это время зазвонил телефон, а Потанин возмутился:

— Какие бумажки?! Угнали машину, а в ней грудной ребёнок!

Капитан глянул на посетителя и стал слушать, что ему говорят по телефону.

— Слушай, джаным, — услышал он в трубке голос Володи Салакаева, начальника угрозыска, — срочного ничего? Посплю пару часов, пока начальства нет.

— Володя, тут ЧП. Угон машины. Пошлю к тебе?

— Может, ты их куда подальше пошлёшь? Я сутки не спал, — посетовал Салакаев. — Эти ротозеи бросают машины, а мы тут…,

— Володя, в машине грудной ребёнок, — пояснил капитан. Он-то знал, что Салакаев последние сутки действительно не спал.

— Грудной ребёнок? Так чего же рукава жуёшь? Мигом ко мне!

Досметов подозвал к себе отошедшего к жене Потанина:

— Быстро на третий этаж. Комната тридцать девять, к капитану Салакаеву. Вам повезло.

Потанин в иной обстановке и возмутился бы. Что значит повезло, когда ты обращаешься в органы охраны порядка? Но даже он, в таком состоянии, уразумел, что ни тревоги, ни сигнальной сирены не будет. Для него пропажа дочери — катастрофа, равная гибели всего сущего, а здесь это только один из случаев, каких бывает в сутки сотни. И если ему повезло, что какой-то капитан Салакаев оказался на месте, то это и надо считать везением.

Капитан Салакаев в эту ночь брал с группой захвата банду, но ведь мало её взять, нужно немедленно, по горячим следам написать обстоятельный рапорт. И эта бумажная процедура заняла у утомлённого, взвинченного пережитой опасностью человека ещё три часа. Салакаев кипел от негодования, ведь нужно завести, наконец, компьютер. Но нет, говорят, лазерных принтеров… Вот и делают оперативника бюрократом: возьми банду (это твой долг), но ещё будь добр, напиши эти бумаги…

Однако благодаря этому он и не ушёл утром домой отдыхать, а Потанину дежурный объяснил всё просто — повезло. Может быть и хорошо, что Потанин не знал, чему он обязан своим везением.

Таня шла за мужем на этаж обречённо, уже ни на что их надеясь. Она почему-то считала, что всё кончено, девочка пропала навсегда, а эти хождения по кабинетам только затягивает мучения. Сергей, как мог, поддерживал её, но слова уже не могли что-либо изменить, ведь он и сам не слишком верил а благополучный исход. Такие кражи легко не вскрываются. Он, как и все современные люди, знал, что детей крадут и, чаще всего, они исчезают для родителей навсегда. Когда вымогают выкуп, родители по крайней мере знают, что ребёнок хотя бы жив, но ведь нередко детей крадут совсем по другим причинам.

Они поднимались на третий этаж, раздавленные горем. Но шли, потому что в этом была их последняя надежда. Другого выхода у них просто не было.

3

То, что они увидели в тридцать девятой комнате, нисколько не прибавило им бодрости и уверенности. За письменным столом со стаканом чая в руке сидел простецкого вида русоволосый парень в летней распашонке, лёгких светлых брюках и сандалетах. Правда, был он крепкого сложения, коренастый, а вот лицо казалось что-то уж очень обычным. Какой-нибудь дружинник, с неприязнью подумал Потанин, поэтому спросил раздражённо:

— А где капитан Салакаев?

— Это я. Входите, — капитан отставил стакан с чаем, поднялся им навстречу и подал руку. — Владимир Васильевич. Садитесь.

Сергей удивлённо, насколько это было возможно в его положении, осмотрелся. В кабинете почему-то стоит пудовая гиря и скат вагонетки весом килограммов под сто, явно вместо штанги.

— Неплохая визитная карточка для начальника уголовного розыска, — нашёл он силы пошутить. — Писать заставите?

— Какое там писать! Рассказывайте, я слушаю, — капитан стал серьёзным и совсем утратил свой мальчишеский вид. — Только кратко. Времени у нас нет.

Только вчера у Володи дома состоялся крутой разговор с женой. Люда категорически потребовала, чтобы он покинул милицию.

— На твой оклад, Володенька, скоро на одной картошке сидеть будем, — упрекнула его Люда. — Другие хоть вовремя домой приходят, а ты? Ты Ленку видишь пять минут в неделю, без тебя вырастет. Отца знать не будет!

Володя глотал завтрак и любовался женой.

— Ведь зовут же в кооператив! Пятьсот рэ дают. Ради чего мы еле концы с концами сводим? — не унималась Люда.

— Люда, по сегодняшним ценам мы с тобой и на пять сотен не проживём, — попытался отшутиться Володя.

— Ну умоляю тебя, перейди в другой отдел! Да сядь ты хоть на паспорта, что ли? Ведь не всегда тебе будет обходиться, всё равно когда-нибудь подловят. Я ведь за тебя боюсь, Володя. Вот однажды придут и скажут…

Это был неожиданный поворот. Об опасностях его работы в доме не говорили, Люда ведь раньше сама работала в райотделе, знает, что к чему. Ну опасно, ну были случаи гибели оперативников, даже в эту ночь идти на банду будет непросто, но именно сейчас, когда волна преступлений нарастает и надо же кому-то бороться с нею, Люда вдруг начала этот нелёгкий разговор.

— Володя, стало очень опасно, — продолжала она. — Убивают ваших, потому что уже ничего не боятся. А вы даже права на самооборону не имеете. А если ты убьёшь преступника, затаскают. Зачем нам это, Володя? Ленка вон растёт, а вдруг без отца останется? Мне страшно становится, Володя. Раньше не боялась, а теперь боюсь.

Володя уже без иронии посмотрел в глаза жене:

— Видно, так и умру сыщиком. Куда мне теперь?

И так он это сказал, что Люда притихла.

Нелегко на душе после такого разговора, а в ночь после него он шёл брать банду на массиве Кызыл Шарк. Они укрылись в незаселённой девятиэтажке. Массив новый, половина домов пустая, поди угадай, в Какой квартире они отсиживаются, а бандиты матёрые, вооружённые. Но за ними ограбление с жестоким убийством, брать нужно любой ценой. И вот Вася Белов в госпитале, утром сам отвозил. Зацепили-таки. И в самый бы раз прилечь и поспать, но, слушая Потанина, он уже нажал кнопку звонка под крышкой стола — сигнал «готовиться» в комнату группы захвата.

А между делом капитан уже оценил эту семейную пару. Он, конечно, старше жены. Интеллигент, конечно, и впервые сталкивается с преступлением, поэтому так откровенно растерян. А жена, жена чем-то похожа на его Люду. Женщины этого возраста все в чём-то имеют сходство.

— Уже двадцать минут прошло, — взглянул на часы Потанин.

— Сергей Сергеевич, послушайтесь моего совета, отправьте жену домой, машину я дам, — посоветовал Салакаев, — А сами можете остаться. Так будет лучше.

Таня испуганно возразила, но муж быстро убедил её, что так действительно будет лучше.

Чтобы обнаружить угнанную машину, потребуется работа многих людей. И далеко не на каждый угон объявляется тревога, иначе патрульные машины будут постоянно в состоянии погони. Машин в городе крадут много, но этот случай особый, в машине грудной ребёнок. Такое впервые случилось в практике капитана Салакаева. Поэтому он тотчас доложил о ЧП дежурному по городу. А майор Салиходжаев объявил тревогу по городу.