Ловко, по-хозяйски, Алик открыл чужой багажник и нашёл тяжёлый молоток.

— Ты чего это? — испугалась Зойка.

— Чего? Сейчас мы его по башке — пищать больше не будет. — Алик со зловещей улыбкой поиграл молотком в руке. — Подставляй калган.

Зойка даже не осознала, чего требует от неё Алик, и отвернула одеяльце. Ребёнок, уже заплаканный, поспешно улыбнулся Зойке. Зойка глянула на Алика и инстинктивно отпрянула от него:

— Нет!

— Ты чё? Давай голову!

— Нет, нет!!!

— Давай, говорю! Зачем он нам? Орать ещё тут будет.

Зойка, увидев перекошенное, бледное лица Клыча, поняла, что он сейчас этим молотком вот так просто убьёт ребёнка и ничто его не остановит. Она испугалась и от испуга кинулась на хитрость.

— Клычок, не надо убивать. Ты послушай меня, Клычок…

— А зачем нам такой след? — Клыч уже надвигался на неё.

— Клычок, это же мокруха! За это вышка, Алик! Нам обоим вышка! Не надо мокрухи, Клычок, за угон, даже если застукают, три года дадут. Не больше. А за этого недоноска вышка, понимаешь? Клычок, не пачкай нас кровью, за это нас шлёпнут, и всё.

Она говорила, говорила, торопясь высказать всё, и понимала, что в потоке её слов спасение. Алик всё же слушал её, хотя ещё не остыл.

— Ну и что? Так и будем его возить? Тюкну, и в речку, — настаивал Алик, но уже не так свирепо.

— Не надо, миленький Клычок, этого делать. Пас будут искать, пока не найдут, а там уже никто нас не спасёт. Указ недавно был, за кражу детей — расстрел. Сама читала в газете, по телеку слушала…

— Ну и что с ним делать будем?

— Да прямо здесь, здесь оставим. На дороге прямо, вон там, под деревом… зато живого. Если что, ничего и не видели, ничего не знаем.

— Машину-то искать будут, — Алик откровенно заколебался. При всём нахальном характере упоминание о «вышке» его значительно охладило. Он постепенно сдавался.

— Ну и что ты с ним делать будешь? Вот течёт канал, сунь ею туда.

— Что ты, Клычок! — суетилась Зойка, лишь бы не обозлить Клыча, — я его вот сюда, иод кустик, и пусть себе лежит, какое нам дело. А про машину скажем, тут её нашли. Правда же, Клычок?

Она уложила свёрток с ребёнком под куст тутовника и села в машину:

— Поехали на озёра.

Алик в досаде швырнул под ноги молоток, сел рядом с Зойкой, запустил мотор и включил скорость.

— Клычок, я есть хочу, — виновато протянула Зойка, искоса глянув на Алика.

Он промолчал, потому что и сам давно почувствовал голод, по кроме этой отмычки он из дома утром ничего не взял.

Через пару километров показалась арка с надписью «Зона отдыха «Голубые озёра». И Алик, не заезжая в зону, остановил машину у края дороги.

— Пошли купаться, Зойка.

На Голубых озёрах в будние дни никого не бывает. Они покупались в ближнем к дороге озеру, но и от этого настроения не прибавилось. Сказывались усталость и голод.

— Поехали, — как-то нехотя поднялся Алик, — одевайся.

Когда они дошли до машины, Зойка остановилась около задней дверцы:

— Знаешь, Алик, я дальше не поеду.

— Да ты что? — задохнулся Алик. — Что тут делать собираешься?

— Я к ребёнку вернусь, Алик. Он один там…

— Ты что, сука! — заорал на неё Алик. — Заложить захотела?

И от отчаяния, от безысходности, которые он ещё полностью не осознал, он изо всех сил ударил её по лицу. Она упала около задних колёс, и он, ещё несколько раз ударив её ногой, обутой в кроссовку, завёл машину. Подумал, зло крутнул головой и включил с большим трудом заднюю скорость, чтобы колёсами раздавить, расплющить эту дрянь. Ведь он машину брал, чтобы перед ней похвастаться, с ней покататься, а она, она…

Будь он чуть поопытней, раздавил бы ей голову, лежащую прямо у правого колеса, но он не смог направить машину задним ходом, как надо.

Теперь он ехал вдоль канала один. Впереди показалась развилка. Вправо уходила дорога на Янгиюль, влево на Михайловку. И здесь машина заглохла.

5

Капитан Салакаев нервничал. Он поддерживал связь с Борисом, с центром ГАИ, с вертолётами, но ничего утешительного пока не поступало. На Потанина он боялся смотреть. Ребята сзади отдыхали, прикрыв глаза. Вторая машина плелась за ними.

Салакаев мучительно думал, прокручивал десятки вариантов, но никакого выхода не находил.

— Ребята, у кого харч с собой? — спросил он, не оборачиваясь.

Хатам молча подал из-за плеча термос с кофе и уже подсыхающий пирожок. Чёрный кофе с сахаром это то, что нужно.

— Глотните, — предложил Володя Потанину, но тот решительно помогал головой.

— Да не коньяк, не думайте, это кофе.

Потанин подумал и взял термос, сделал несколько глотков. Он и сам любил кофе, но такой крепкий не заваривал. От него и правда сил прибавилось.

По магистрали Алфёров гнать не будет, подумал Володя, он же должен знать, что там ГАИ его сразу засечёт. Он, конечно, же, метнулся или в сторону Келеса, в Казахстан, или же к Чирчику. Пацан, видимо, знает окрестности и рисковать на магистрали не будет. Или в степь, или к Чирчику.

А Потанин терзался мыслями и о дочери, и о жене. Как она там дома? Хорошо, если догадается позвонить и призвать бабушку, единственную свою родственницу. О Свете он уже и думать боялся. Убита, выброшена на помойку и им никогда не увидеть её умильную мордашку.

— Обоим вертолётам, — передал в это время Володя, — оставить магистраль. Ищите по обе стороны, по боковым дорогам. Казахстан не исключаю, но больше вероятности пойма Чирчика. Район Сергели — Чиназ, Казахстан до Абая. Он ещё не ушёл далеко.

Остановив знаком обе машины, Володя тут же провёл короткую летучку:

— Самат, — обратился он к старшему на второй машине, — жми на Абай с выходом возле Чиназа. Не исключай и Арнасайскую дорогу. Я иду вдоль Чирчика. Связь через каждые десять минут. По машинам.

Вторая машина рванула влево от бетонки и скрылась за мостом. Володя запросил вертолёт:

— Иду вдоль Чирчика, следуйте за мной.

— Сколько у вас бензина в баке? — обернулся капитан к Потанину.

Тот пожал плечами:

— Заправлялся три дня назад… Четверть бака, не больше.

— Далеко не уйдёт.

Капитан теперь честил себя на чём свет стоит. Ну, конечно, же, надо было помнить, что машину угнал пацан, а пацан по городу щеголять на чужой машине не будет, побоится. И по магистрали не будет гонять. Он будет скрываться на сельских дорогах. Такие есть и в Казахстане, есть и здесь, слева от бетонки. Как сразу не сообразил!

Теперь рация щёлкала всё чаще. Вышел на связь Борис:

— Володя, разыскал мамашу. Это такое добро, не дай Бог. Орёт на меня. Я её к шести пригласил, как ты сказал, а она уже пришла и орёт на меня, что её мальчика преследуем…

— Знакомо, не она первая такая. Жди.

Через пару минут снова рация. Теперь на связи генерал Салтанов.

— Капитан, район Голубых озёр находится в оцеплении внутренних войск. Бежали двое заключённых и скрываются в том районе, будь внимательнее. Особо опасны.

Капитан ругнулся. Этого ему только сейчас не хватало!

Почему же не видно солдат из заслона? Обычно в таких случаях их кордоны на каждом шагу. Побеги случаются нередко, не знать об этом Салакаев не мог, его самого привлекали для перекрытия, когда сбегала целая группа. Двое, особо опасные… В районе Голубых озёр. И если Алика Клыча занесло туда, ему конец. А что тогда с девочкой?

И снова рация, на этот раз вертолёт.

— Капитан, иду на посадку. Горючка на исходе. Как поняли?

— Вас понял, связи конец.

И снова рация.

— Капитан! Иду на посадку со стороны Янгиюля, вижу вас.

Капитан, в пяти километрах впереди от тебя белый автомобиль! Не могу рассмотреть марку. Манёвр сделать не могу, керосину на одну зажигалку осталось. Около машины трое, капитан! Ухожу из зоны видимости. Спеши!

Вторая машина слушала все переговоры и вмешалась.

— Володя, разворачиваюсь, — раздался голос Самата, — иду от горбольницы Янгиюля. Добро?