Яр – Тур Всеволод!

Стоишь на поле бранном

Мечешь во врагов стрелы,

Гремишь о шеломы мечом воронёным!

Куда Тур поскачет,

Своим золотым шлемом посвечивая,

Там лежат поганые головы половецкие.

Затупились сабли их каленные о шеломы аварские.

А тебе, Яр – Тур Всеволод,

Какая из ран дорога у брата?

Забыл ты честь, жизнь, свой удел Чернигов?

Отцовский золотой престол,

Как свою милую хочешь

Красну Глебовну?

Забыл ты, святые обычаи?

Были века Трояна,

Миновали года Ярослава;

Были полки Олеговы,

Олега Святославлича.

Тот ведь Олег мечом крамолу ковал

И стрелы по земле сеял,

Вступая в золотые стремена

В городе Венеции.

Тот же звон давний слышал

Великий Ярослав.

Сын же Всеволожа, Владимир,

Каждое утро уши затыкает в Чернигове,

Словно не слышит он бряцанья этого.

Бориса же Вячеславлича

Храброго и молодого князя,

Слава на суд привела и на Канину

Зеленую паполому постелила,

За обиду Олегову.

С той же Каялы

Святополк повел отца своего

Между венгерскими иноходцами,

Ко Святой Софии к Киеву.

Тогда при Олеге Гориславличе

Сеялись и подрастали усобицы;

Погибла жизнь Даждь – божа внука,

В княжеских крамолах

Век человеческий короток был.

Тогда по Русской земле

Редко петухи кукарекали,

Но зато часто воронье каркало,

Трупы меж собой делившие,

Да галки по-своему сговаривались,

Собираясь лететь на уедие.

То было в те битвы, в те полки,

А эта сеча и битва неслыханная!

С раннего утра до вечера,

С вечера до рассвета

Летят стрелы каленные,

Гремят сабли о шеломы,

Трещат копья кованые

В поле далеком

Среди земли Половецкой.

Чёрная земля под копытами

Костьми была посеяна,

Да кровью полита.

Бедой взошла по Русской земле.

Что мы шумели,

Что мы звенели вчера?

Ранним утром перед рассветом

Игорь полки заворачивает,

Жаль ведь ему милого брата Всеволода.

Бились день, бились другой,

На третий день к полудню

Пали стяги Игоревы.

Тут два брата и разлучились

На берегу быстрой Каялы.

Тут кровавого вина не хватило;

Тут пир закончили храбрые русичи:

Сватов попоили, а сами полегли

За землю Русскую.

Не жалит трава колючая,

А дерево с печалью к земле приклонилось.

Уже, братья,

Невеселое время настало.

Уже пустынь силу прикрыла.

Встала обида в силах Дажь – божа внука,

Вступила девою на землю Троянью,

Всплескала лебедиными крылами.

На синем море, у Дона плескаясь,

Утопила славные времена.

Усобица княжья на бесславную гибель,

Говорит брат брату:

«Это мое, и это – моё же!»

И начали князья про малое:

«Это великое!» – молвят.

И сами на себя крамолу куют,

А поганые со всех стран

Приходят с победами

На землю Русскую.

О! Далеко залетел сокол птиц бья, – к морю!

А Игорева храброго полку не воскресить.

По их души кликнут там «чёрного змея»,

Поскачет он по Русской земле,

В пепел, изводящий живую плоть,

В пламенной розе костра.

Жены русские заплакали причитая:

«Неужели нам со своими

Милыми, любимыми

Ни мыслию смыслить,

Ни думу сдумать,

Ни в глаза им посмотреть

А злата и серебра

Ни толики не потрогать?»

И стон был великий, братья,

Киев скорбит, а в Чернигове

Проклинают половцев.

Тоска разлилась по земле Русской.

Печаль необъятная течёт

Средь земли Русской.

А князья сами на себя крамолу сковали.

А поганые сами свои победы закрепляли,

На Русской земле имели дань

По одному оболу (по беле) со двора.

Это ведь два храбрых Святославлича,

Игорь и Всеволод ту ложь разбудили,

Которую недавно усыпил отец их,

Святослав – Грозный, Великий, Киевский.

Грозой могучей притрепал

Своими сильными полками

И воронёными мечами.

Притоптал холмы и горы,

Взмутил реки и озера,

Иссушил потоки и болота.

А поганого Кобяку из лагуны морской

От железных, великих полков половецких,

Как вихрь унес:

И свалился Кобяка в граде Киеве,

В гриднице Святославливой.

Тогда Немцы и Венедецы,

Тогда Греки и Морава

Поют славу Святославу,

И укоряют князя Игоря,

Погрузившего богатую добычу на дно Каялы,

В реке половецкой русское золото утопивший.

Там же Игорь князь

Пересел из седла золотого в седло пленника.

Унесло словно градом защиту,

А веселие пропало.