В этом отрывке Автор снова помещает Всеслава в отрицательный образ, только уже волка-оборотня – волкудлака[110] – человека, который после ночного демонического перевоплощения в волчье обличье становится обладателем сверхъестественной, звериной, нечеловеческой силы. Вот как в эзотерической литературе описывается это превращение. Уединившись, человек совершает необходимый обряд, произносит заклинания, после чего раздевается догола. Неожиданно его тело начинает напрягаться и становиться прозрачным, пока не исчезнет совсем. А на этом месте тут же появляется вначале прозрачное, а потом тёмно-лиловое с густым подшёрстком тело волка.

Значит днём Всеслав обычный, простой с виду человек, который физиологически ничем не отличается от других людей. И ко всему прочему он на тот момент уже выполняет текущие и повседневные обязанности главы государства: принимает послов, выслушивает доклады бояр и советников, разбирает судебные тяжбы, раздаёт уделы своим верным союзникам и преданным вассалам. А в полночь Всеслав легко, со знанием дела обернувшись в волка-оборотня, порыскал из Киева до «курь Тмутараканя» – до курии венецианской, т. е. до дворца Дожей, где власть захватил и на тот момент правил его потенциальный союзник и единоверец – язычник, некий «Великий Хръсови».

В традиционных комментариях слово «Хръсови» заменено конъектурой «Хорс». Откуда в научных изданиях взялся этот Хорс? Вот как это преобразование комментирует А. Лаврухин в своей заметке «Академические «подновления» в СПИ»: «Примечательно, что текст Екатерининской рукописи «Слова» в академических изданиях советского периода дан с некоторыми «подновлениями» без указания на таковые. К примеру, в Екатерининской копии написано «хръ сови», а в издании 1960 года АН СССР (ред. Д. С. Лихачёва) «Хръсови». Эти сделанные учёными исправления сразу же порождают имя языческого бога Хорса и убирают всякие возможные мысли о параллелях отдельно написанного «хръ» с очень похожим буквенным обозначением имени Христа на православных иконах и камнях».

В моём же понимании «Великий Хресови» – это не какой-то пресловутый бог Солнца – Хорс, которому Всеслав «дорогу перебегал», как утверждают некоторые комментаторы, а весьма конкретный исторический персонаж. Это Великий Аттила[111], наречённый в народе «бич Божий» или «божья кара» – Хресови. В то время говорили, что он выполз на свет как будто из преисподней «сын Дьявола, посланный в наказание за грехи». В Тмутаракань (Венецию) Всеслав прибыл к нему за помощью для борьбы с христианской оппозицией, основные силы которой были на тот момент собраны в Полоцке. Одно дело захватить верховную власть в столице, но совершенно другое дело удержать эту власть в стране и сделать её легитимной. Значит, последнее предложение этого фрагмента будет выглядеть следующим образом: «великому Хръсови влъком путь прерыскаше тому в Полотск». Окончание фразы, «тому в Полотск», явно относится к великому Хръсови, которому Всеслав указывал короткую и безопасную дорогу, т. е. сопровождал его, чтобы на пути их следования не возникало каких-либо эксцессов и недоразумений с местными князьками. Затем им совместными усилиями удалось окончательно разгромить в Полоцке христианскую оппозицию, состоящую из недовольных его правлением русских князей. При этом сам город был безжалостно разрушен и опустошён, фортификационные сооружения затем были срыты. Церкви и храмы в городе были разграблены и осквернены воинами Аттилы, так что Всеслав не мог слышать никакого мелодичного колокольного звона в Киеве из Полоцкого Софийского собора, якобы зовущего его к заутренней службе, потому что, скорее всего, на тот момент там раздавался надрывный погребальный набат. Впоследствии город возродился уже на новом месте, и остатки храма, которые выдают за ту самую Полоцкую Святую Софию (в которой Всеслав якобы слышал звон) находятся в «новом» Полоцке.

Залив в Полоцке людской кровью последний очаг недовольства с чувством внутреннего спокойствия, что на захваченную им власть больше никто не посмеет претендовать, Всеслав быстрее ветра помчался в столицу, чтобы там последний сомневающийся в его праве на трон из первых уст узнал, кто вышел победителем в решающей схватке за верховную власть в стране. И снова Автор подчёркивает, как ловко (триискусно) используя свою чёрную, бесовскую силу, «Всеслав – чародей» за одну ночь преодолел немыслимо большое расстояние. Киевляне-то думают, что их новый правитель находится где-то далеко, за тридевять земель, а Всеслав-то уже прибыл в столицу. Ранним утром, с первыми петухами, когда кончается действие его чёрной магии, он вернулся с организованного им кровавого шабаша в Киев. Прибыв из Полоцка, язычник Всеслав, как ни в чём не бывало, уже слушал заутреню в Софийском соборе. Примерно так же (напоказ) во времена перестройки вели себя бывшие советские партийные бонзы в православных храмах. Своим появлением в соборе Всеслав показал, что он по-прежнему в силе и верховной властью ни с кем делиться не намерен. При этом стоял он на хорах, или полатях (эмпоры – балкон внутри церкви), которые размещались над боковыми нефами в западной части Софийского собора. Там же во время службы, словно небожители, располагались все члены его великокняжеской семьи. А проходили они туда по специально выстроенному для этой цели наружному переходу (галерее) непосредственно из своих жилых палат. В древности открытые галереи с трёх сторон опоясывали этот храм. Помимо архитектурной композиции эти переходы имели чисто практическое значение в плане безопасности первых лиц государства. По какой из них пройдет князь? Вероятному заговорщику или подосланному убийце угадать было трудно. И внимательно рассмотреть Всеслава в тот ранний предрассветный час праздным зевакам тоже было проблематично. Подавляющее большинство его поданных по вероисповеданию в то время были уже истинными христианами, и «Всеславу-чародею» по крайне мере на людях приходилось притворяться добродетельным и набожным правителем, хотя на самом деле он был чёрный ворожей и злой колдун, а в душе неисправимый кровожадный язычник.

Внимательно анализируя эти обстоятельства, можно предположить, что никакого Софийского собора в Полоцке на тот период не было и в принципе не могло быть. Хотя в наше время вам там покажут макет собора и якобы чудом уцелевшую древнюю аспиду, оставшуюся от некой старинной церкви домонгольского периода, которую сейчас и выдают за остатки храма Святой Софии. Софийский собор – это, прежде всего, грандиозное, мегалитическое сооружение, и иметь подобный кафедральный собор – прерогатива крупных столичных городов, таких как Киев, Новгород, Константинополь, Среднец (средина), впервые названный Софией в 1376 году болгарским царём Иваном Шишманом (Страшимиром). А Полоцк – это всего лишь небольшой, периферийный город-крепость, грамотно выбранный в военно-географическом плане и хорошо укреплённый форпост на пути вероятного противника к древнему приморскому торжищу на Балтике. Здесь, в устье реки Вины, с давних времён проживали и вели посредническую торговлю легендарные бьярмы (финно-угорское племя). Как показал А. Л. Никитин в «Королевской саге» (http://lib.rus.ec/b/119818/read), именно туда, в Биармию, ходили викинги в свои разбойничьи походы за золотом, серебром и мехами. Периодически они разграбляли при этом священный для бьярмов янтарный храм Йомалы (Юрмала). Со временем на том торжище возник город Рига, который впоследствии захватили крестоносцы Тевтонского ордена. Полоцк защищал этот морской порт с суши, закрывая проход боевых насадов по Западной Двине, а в мирное время он выполнял функцию таможенного поста для торговых караванов (археологи обнаружили там в большом количестве торговые пломбы и вислые печати владельцев товаров). Крайне благоприятным обстоятельством для полоцкой земли была также близость верхнего Днепра (у Орши) и среднего течения Западной Двины (у Бешенковичей), что обеспечивало удобный транзит товаров, движущихся с Черного моря в Балтийское, и способствовало торговле внутри страны. Поэтому княжеская оппозиция в кульминационный для себя момент и выбрала его в качестве центра для сбора военных сил против «Всеслава-чародея».