сторону леса. Аверзагар тоже уселся у костра, как раз напротив юноши. Его крошечные
глазки в упор смотрели на Стива, как бы требуя объяснений.
- Ну, не смог я! – Стив в сердцах швырнул в костёр очередное увесистое полено. –
Просто она такая красивая…
- Она красивой есть? – в хриплом голосе гнома звучало самое искреннее недоумение. –
Она урод много! Безобразно есть очень! Лицо, фигура, всё разом!
- Фигура? – теперь уже Стив с недоумением и, одновременно, с любопытством
посмотрел на явно оживившегося Аверзагара. – Какая же, по-твоему, должна быть фигура
у женщины?
- Вот такой!
Гном широко развёл руки в стороны… представив себе женщину с такой талией, Стив
невольно прыснул в кулак.
- Мой жена такой толщина иметь! – с гордостью объявил Аверзагар, потом лицо его
вдруг омрачилось, приняло крайне озабоченное выражение. – Долгий разлук был, - сказал
он, вздохнув, - очень долгий. Худеть могла очень.
Встревожено заржала чья-то лошадь, и дискуссия о женской красоте была прервана.
Вновь схватив арбалет, Стив вопросительно посмотрел на гнома.
- Там спокойно всё есть, - сказал Аверзагар. – Близко опасность нет.
Наверное, так оно и было, потому что лошадь вновь успокоилась и принялась щипать
траву. А Стив, вторично откладывая в сторону арбалет, невольно подумал, что ему всё-
таки повезло с напарником. Слух у гнома был поистине изумительный.
- Большой медведь идти по лесу, - сообщил Аверзагар Стиву, прислушиваясь к чему-то,
для молодого воина совершенно не различимому. – Далеко идти. Лошадь слышать,
пугаться. Медведь тоже пугаться костра, прочь уходить.
- А оборотень? – спросил Стив. – Ты его слышишь?
Аверзагар отрицательно покачал головой.
69
- Это хорошо! – Стив посмотрел в сторону спящего неподалёку Бара. – Разбудим их или
ещё немного покараулим?
- Мой сидеть ещё может! – гном внимательно взглянул на юношу. – Твой уже спать
хочет?
Стив пожал плечами.
- Да нет, вроде…
Гном пробурчал в ответ что-то совершенно невнятное и снова принялся молча
рассматривать пляшущие языки пламени. Стив тоже молчал, мысли в голове вяло
перетекали друг в друга, путались в беспорядке…
«Как быстро может человек привыкнуть ко всему необычному! – вдруг подумалось
юноше. – Вот и Чёрный лес, которого я боялся с детства, уже не кажется мне страшным, а,
может, я просто привык к нему? А ещё я сижу у костра наедине с гномом, и, почему-то,
воспринимаю его не как гнома, не как злое, уродливое, абсолютно чуждое людям
существо, в отвращении и ненависти к которому воспитывали меня с самого раннего
детства… сейчас я воспринимаю его, скорее, как одного из своих боевых товарищей. Как
Бара, как Люка… впрочем, Люка я воспринимаю куда отрицательнее, чем Аверзагара, как
это не странно!»
Стив украдкой взглянул в сторону неподвижно застывшего гнома. А интересно, как сам
гном воспринимает сейчас его, Стива?
И, как бы отвечая на мысленный вопрос молодого воина, Аверзагар вдруг заговорил,
негромко, размеренно, по-прежнему не глядя на Стива.
- Гном тоже ненавидеть человек. Любой гном. Сильно ненавидеть. Бояться тоже.
- Но почему? – Стив испытующе посмотрел на гнома, пытаясь поймать его взгляд, но
тщетно… внимание Аверзагара было приковано к огню, и только к огню… - Почему
гномы ненавидят и бояться людей?
- Почему? – гном, наконец, повернул широкое тёмное лицо в сторону юноши. – Вы –
убийцы есть! Вы убивать гном, это понять можно мне. Но вы убивать и человек! Это мой
понять совсем нельзя!
Гном замолчал и снова повернулся к костру.
- Мы убиваем врагов! – пылко воскликнул Стив. – И мы не убийцы, мы – воины, потому
что убиваем их в честном бою! – он вспомнил вдруг, как врывались они в волчьи селения,
как вели себя там после… вспомнил и поморщился. – Во всяком случае, если мы и
убиваем своих врагов, мы просто мстим им за все те зверства, которые они…
Перед мысленным взором юноши вдруг снова, ярко и отчётливо всплыли те давние,
страшные события. Двенадцать лет уже минуло, а словно вчера всё это было!
Вот врываются в их селение страшные всадники в волчьих шапках и накидках… вот
они, с воем и улюлюканьем мчаться по улицам, поражая стрелами разбегающихся в
панике жителей и рубя их налево и направо. А вот уже Стив вместе с отцом сидят в
маленьком потайном убежище на огороде. Убежище хорошо замаскировано, оно
совершенно не заметно снаружи… и всё должно хорошо окончиться… вот только матери
с ними почему-то нет. Сквозь узкую смотровую щель мальчику хорошо видно всё, что
происходит сейчас в селении… он всё спрашивает отца про мать, где она и что с ней… но
отец, кажется, и сам этого не знает, а потому сильно взволнован, хоть и старается не
показать Стиву своего волнения. А потом… потом началось самое страшное…
Зарычав, словно раненый зверь, отец вдруг выбирается прочь из убежища, крикнув
напоследок Стиву, чтобы тот оставался на месте и не смел бежать вслед за ним. Ничего
ещё не понимая, но уже чувствуя что-то нехорошее, Стив вновь приникает к смотровой
щели и вдруг замечает мать, которую тащит за собой на аркане один из этих чужих
всадников. Лицо матери страшно искажено, она, кажется, что-то кричит, но крика её не
слышно совершенно во всеобщем человеческом вопле…
Дальнейшее же, Стив помнит лишь урывками…
70
Вот отец, уже с мечом в правой руке и со щитом в левой, бежит как раз наперерез
этому всаднику… и тот замечает это и тоже взмахивает мечом, выпустив при этом из рук
верёвку. Мать вскакивает на ноги… и в это же самое время отец и чужой всадник
сшибаются в смертельной схватке, и меч отца глубоко вонзается в грудь пришельца, и тот
падает навзничь, успев в последний момент обрушить свой меч на неприкрытую шлемом
голову отца.
Вот мать бросается к отцу, пытается поддержать его… а тот стоит, согнувшись и
обхватив обеими руками голову, а между пальцев у него течёт что-то алое и Стив не сразу
соображает, что это кровь. Потом отец медленно оседает на землю, а мать, обхватив его за
плечи, тащит куда-то в сторону от дороги… тащит и не успевает, потому что в это же
мгновение ещё один всадник в высокой волчьей шапке на мгновение заслоняет от Стива и
мать, и отца.
Всадник пытается втащить мать к себе в седло, он схватил её за волосы… но матери
удаётся вырваться и даже отбежать в сторону… и вот уже в её руках тяжёлый, кованый
меч отца. Высоко вскинув меч над головой, мать идёт прямо на всадника, лицо её по-
прежнему искажено, но теперь оно искажено ненавистью, оно совершенно чужое, совсем
незнакомое Стиву лицо… и всадник, то ли от страха, то ли от неожиданности, подаётся
назад, отступает перед женщиной с мечом. А потом в груди матери, словно сама собой,
возникает вдруг арбалетная стрела, за ней другая… и мать, выронив меч, падает навзничь,
совсем рядом с бездыханным телом отца…
И отчаянный крик самого Стива… и провал, полнейший провал в памяти, ибо очнулся
он уже в доме своего дяди…
А потом были погребальные костры, множество погребальных костров… и отца с
матерью сожгли вместе, ибо все в селении знали, как любили они друг друга. А для Стива
началась сиротская жизнь в доме у дяди, хорошего, доброго человека… но всё равно, для
Стива эта была сиротская жизнь. А ещё была бешенная ненависть ко всему волчьему
племени, и лютая жажда мести, и желание поскорее вырасти и стать воином…
И вот его желание осуществилось, и юноша отправился в свой первый в жизни поход,
закончившийся так неудачно. Его вела, в первую очередь, жажда мести, но, после всех