- Украла со стола доктора Воробьёва сегодня утром, - бесстрастно ответила Александра, глядя прямо в его необычайные зелёные глаза. Не отводить взгляда было очень непросто, но раз уж она решила быть откровенной, то теперь нужно было идти до конца. Она еле заметно улыбнулась: - С вашей стороны сейчас, несомненно, последует очередной остроумный комментарий по поводу того, что воровство - это как раз в духе такой как я, представительницы низших классов, и так далее. И, знаете, наверное, я с вами впервые в жизни соглашусь! Но я ни за что не решилась бы на это, если бы не обстоятельства.

Мишель невольно улыбнулся в ответ, но не стал говорить, что у него и в мыслях не было в очередной раз упрекать её, указывая ей на её место. Кажется, за такую услугу он должен теперь в ногах у неё валяться, как минимум до конца своих дней, не говоря уж о том, чтобы ставить свечку за здравие её бессмертной души каждое воскресенье. А она, что же, и впрямь считала его настолько неблагодарным?

"Видимо, и впрямь перестарался я со своей ролью старшего брата-изверга", подумал он с всё той же грустной улыбкой.

- Вы мне не верите? – попробовала угадать Александра, заметив, как он смотрит на неё. Внутри у неё что-то сжалось, но Мишель быстро развеял все её сомнения.

- Нет, не в этом дело. Хотя, признаться, и это странно - на мой взгляд Воробьёв должен был как зеницу ока беречь эти бумаги, ни на секунду не оставлять их без присмотра. Но куда удивительней другое: что ты взяла и вот так запросто принесла их мне. Мне. – Многозначительно повторил он, блеснув глазами. - Я хочу сказать, я... вёл себя не лучшим образом, и, наверное, должен был ещё во время первой встречи отбить у тебя всяческое желание мне помогать.

- Это так, - не стала оспаривать очевидное Александра, и вздохнула. Затем, вновь подняв голову, спросила у него с неимоверной тоской: - Мне уйти?

- Господи, нет! – он опять улыбнулся, невольно проведя рукой во волосам, в жесте крайней растерянности, от которого у Александры вновь защемило сердце. - Что же я, по-твоему, бессовестное и неблагодарное чудовище?

- По-моему, да! – снова не стала спорить она, в очередной раз сначала сказав, а потом подумав.

"Вот теперь он меня точно прогонит", испуганно подумала Саша, но Мишель лишь коротко рассмеялся в ответ.

- Что ж, придётся тебя разубедить! – сказал он почти примирительно.

- Может, и не стоит, – искренне заверила его Александра. - Я знаю, до какой степени я отвратительна вам, поэтому не утруждайте себя, не играйте в любезность, не притворяйтесь! И извините, пожалуйста, за столь поздний визит, просто... просто мне, действительно, не к кому больше было идти с этими документами.

После таких слов Мишель испытал небывалое - острое чувство вины перед этим хрупким созданием. Он сам удивился, что оказался на это способен, но не переубеждать же её, в самом деле? Не клясться же ей, что виной его вчерашнему и позавчерашнему поведению были его эгоистичная обида и ужасный характер, и что на самом деле она вовсе ему не отвратительна, и вообще, он теперь в неоплатном долгу у неё до конца своей жизни, за такую-то информацию!

Вместо всего этого, он сказал, опять же, чересчур строго:

- Ты правильно сделала, что пришла ко мне.

"Не могу я выносить его общество больше, чем две минуты!", подумала тогда Саша, и, вскинув брови, сказала язвительно:

- Счастлива, что вы оценили мой поступок, ваше величество!

- Перестань. Откуда в тебе столько злобы?

- Действительно, откуда? – возмущённо спросила она. - И, что самое главное, совершенно беспричинной! Так вот, ваше величество, на всякий случай, чтобы вы знали, это у нас взаимное, и вы мне нравитесь ровно так же, как и я вам! И вы абсолютно правы, при любом раскладе вы были бы последним человеком, к которому бы я обратилась, но, так уж вышло, что Алексея Николаевича в городе нет, а бабушка ваша не встаёт с постели, и вряд ли сможет мне помочь. Катерина Михайловна, ясное дело, ещё беспомощнее меня самой, а в полицию, купленную вашим батюшкой с потрохами, путь мне заказан. Только и оставалось, что идти к вам, перешагнув через собственные принципы, и не думайте, пожалуйста, что это решение далось мне легко!

- Я и не думал, - искренне сказал ей Мишель, перебарывая улыбку. Засмеяться сейчас означало бы навсегда впасть в её немилость. Впрочем, вряд ли могло быть что-то хуже их теперешних взаимоотношений, но Мишель на всякий случай решил не рисковать. А Саша, если честно, ждала от него совершенно иной реакции, но этим вечером ненавистный Волконский был прямо ангелом небесным, светлым и непорочным, и всячески старался избегать с ней ссор. Что это с ним?

- Вот и хорошо, - с некоторым запозданием ответила Александра, уже и не зная, как реагировать на его внезапное дружелюбие. Но он сам подсказал ей, в следующую же секунду:

- Сколько ты хочешь за это?

"И вот так всегда!!!", только и успела подумать Александра, прежде чем закрыть лицо руками, и застонать в голос. Только бы не расплакаться от обиды в такой момент!

- Господи, да всерьёз ли вы это?!

И ведь не "что ты хочешь", а именно "сколько", как будто у него не было ни малейших сомнений, что она выбрала его только потому, что он мог больше всех заплатить.

- То есть, я сейчас должен поверить, что ты сделала это бескорыстно? – с ещё большим непониманием спросил Мишель, глядя на неё растерянно. Признаться, с каждой секундой эта девушка удивляла его всё больше и больше!

- А вам не приходило в голову, что я могла знать вашу покойную матушку?! – спросила Саша с вызовом. – Разумеется, нет, сама княгиня Волконская и какая-то там никому не нужная медсестра, да разве они могли быть знакомы?! И это вас тоже не убедит? – подойдя к нему ближе, она достала из-под платья кулон на золотой цепочке, который Мишель сразу же узнал. - Ах, ну, разумеется, не убедит, вам легче поверить, что я попросту украла его, как и дело со стола Воробьёва!

"Я всё-таки слишком мало о ней знаю, - пришёл к выводу Мишель, - да я вообще ничего о ней не знаю, чёрт возьми! Нужно извиниться. Это, наверное, и впрямь было некрасиво!"

- А, впрочем, разве могли вы подумать обо мне другое? – вздохнув, продолжила Александра, в отчаянии покачав головой. - Я же дочь Алёны Тихоновой, а яблоко от яблони, как известно, недалеко падает! Тем более, я затеяла всё это и впрямь не то, чтобы совсем уж бескорыстно. Но, я клянусь вам, ваше величество, если бы мне были нужны деньги, я продала бы это дело Гордееву без лишних сомнений. Уверяю вас, он бы не поскупился.

- Не сомневаюсь, - хмуро сказал Мишель, представив, что могло быть в этом случае. - Так чего же ты хочешь?

Такая постановка вопроса понравилась Александре немногим больше. В очередной раз она вздохнула, мысленно призывая Господа в свидетели безнадёжности этой затеи, и сказала:

- Я всего лишь хочу остаться в живых.

"Совсем он, что ли, обезумел?! - подумал тогда Мишель, вновь взглянув на её разбитый висок, который Александра отчаянно прятала за волосами. - До какой степени он должен был запугать её, бедняжку, чтобы она решилась прийти за помощью сразу ко мне?"

- Желание похвальное, - немного помолчав, сказал он. - А что же, прости, уже были прецеденты?

Мишель надеялся, что она расскажет, откуда у неё взялось это ранение, вполне могущее стать смертельным, если бы кое-кто неправильно рассчитал силы, но Александра сказала другое:

- Ещё нет. Но это дело времени, несомненно. Понимаете ли, я случайно услышала разговор... самое время вам сейчас сделать возмущённое лицо, и сказать, что барышням совсем негоже подслушивать! Но я не нарочно, клянусь вам!

И Саша рассказала ему о том ночном разговоре в кабинете у Гордеева, случайной свидетельницей которого она стала. И если её несказанно удивило предательство ничтожества Воробьёва, то Мишель отнёсся к этой новости с равнодушием. Он-то, в отличие от Сашеньки, никаких иллюзий на счёт Викентия Иннокентьевича не питал.