- А я уже собрался вставать на колени и умолять тебя не молчать! - Не без ехидства сказал Мишель.
- Это ни к чему, - вздохнула Саша, как будто не заметив его насмешки. И, затушив папиросу, постаралась взять с себя в руки и успокоиться. И постараться сделать так, чтобы её история не прозвучала так же дико, как у Максима Стефановича. Нужно как-то сгладить углы, но ни в коем случае не искажая общего смысла. Но как? Как?!
Это оказалось проще, чем она думала.
Правда, для начала, она всё же спросила:
- А может, всё-таки, возьмём на вооружение мою версию? Ту, в которой Гордеев во всём виноват?
Но Мишель с деланным сожалением покачал головой, и тогда Саше пришлось, тяжело вздохнув, пересказать ему всю историю, поведанную Рихтером. Правда, без деталей. О мёртвых младенцах, а так же о том, что Кройтор привязывал свою бедную жену к кровати и безбожно избивал её, Саша решила не говорить. Не то, чтобы она думала, что это ранит нежное сердце Мишеля, скорее, искренне сомневалась, что сможет произнести всё это вслух.
К её величайшему удивлению, Волконский не отреагировал никак. Вообще никак. Он казался до такой степени спокойным и уверенным в себе, что у Саши сложилось впечатление, что он вовсе не слушал её, увлечённый дорогой. Смотреть было на что: они как раз переехали мост, и теперь ехали по изумрудно-зелёному полю, залитому щедрым солнечным светом. Со стороны города его венчала берёзовая роща, единственное светлое пятно среди этого зелёного великолепия, а со стороны московского тракта – бесконечный горизонт, с теряющейся в нём извилистой дорогой. Сложно было определить ту грань, где листва сливалась с ярко-голубым небом, солнце палило нещадно, и долго смотреть вперёд не было возможности, но Мишель всё равно смотрел, время от времени щурясь под слепящими лучами. И, казалось, ничто другое, кроме окружающей красоты, не волновало его.
- Сандра Кройтор, - сказала Александра, после длительного молчания. - Юлия Николаевна никогда не упоминала о ней?
- Нет, - ответил Мишель, из чего стало ясно, что он прекрасно слышал каждое её слово. - Я впервые услышал это имя сегодня. До этого - нет, никогда.
- Хорошо. Имя не слышали, но фамилия-то вам знакома? - Продолжила Александра.
- Да.
- Вот почему я не хочу в это верить! - Призналась она, и сложила руки на коленях, сделав вид, что изучает узор на своих светлых перчатках. - Совпадение ли, что ваш отец назначил Георгию награду за голову некоего Кройтора? Будь он Иванов или Петров, я бы и слова не сказала, но фамилия-то довольно редкая! Выходит, это один и тот же человек? Выходит, ваш отец обо всём знал? Выходит, он хотел отомстить за убийство Юлии Николаевны, а не наоборот?
- Не стоит делать поспешных выводов, - с усмешкой спросил Мишель.
- О чём вы?
- О том, что ты во что бы то ни стало хочешь обвинить во всём моего отца, и я тебя прекрасно понимаю. Но, давай я утешу тебя, то, что он хотел добраться до Кройтора, ещё не говорит о том, что он непричастен. Это вообще ни о чём не говорит, - добавил он задумчиво. И вновь стал смотреть на горизонт.
Александру это его непробиваемое спокойствие начинало раздражать. Она так близко к сердцу приняла историю Рихтера, хотя её это и не касалось никоим образом, а Волконский вёл себя так, словно ему было, действительно, всё равно!
Или он, в самом деле, не понимал, что всё это означает?
- Ваше величество, - позвала его Александра, и когда он повернулся к ней, она спросила бесцеремонно: - Сколько вам лет?
- Ну, нет! - Сразу же сказал Мишель, поняв, куда она клонит. И покачал головой, очевидно, для большей убедительности.
- Сергей говорил, вы старше его на два года. Стало быть, вам двадцать три? Не сочтите за дерзость, но вы выглядите гораздо старше. Вполне сошли бы за двадцатипятилетнего.
- Спасибо, конечно, но нет, - повторил Мишель.
- Хорошо. Тогда, может быть, вернёмся к моей версии? История об украденном ребёнке Кройтора - вымысел, сплетённый ради того, чтобы отвести подозрения от Ивана Кирилловича! – Она кивнула самой себе. - И всё-таки, виноват Гордеев! Дело закрыто.
- Тоже нет, - не согласился с ней Мишель.
- Вам вполне может быть и двадцать пять! - Вздохнув, сказала Саша. - Документы легко подделать. Не говоря уж о том, что вы, наверное, нечасто слышите о своём ну просто феноменальном сходстве с матушкой и отцом! О-о, так сразу и не скажешь, чьих черт в вас больше, до того похожи вы на обоих родителей, и бывает же такое!
На удивление Александры, он рассмеялся.
- Ты тоже не слишком-то похожа на свою мать, и что с того? - Парировал он.
Действительно!
От Алёны ей досталось, разве что, непоколебимое упрямство, и привычка во всём идти до конца, добиваясь своего. Что касается внешности - увы.
И более того, на Ивана Фетисовича Саша тоже не была похожа. Она порой думала об этом несоответствии прежде, вспомнила и сейчас, когда Мишель озвучил очевидные истины. Это, пожалуй, и впрямь было странным: мать-блондинка, отец-брюнет, а она родилась ярко-рыжей, при том, что Сеня, точная копия матери, родился светловолосым, всё как положено. У него даже родинка на щеке была в том же месте, что и у Алёны! И он в будущем обещал стать таким же красавцем, полностью унаследовав от матери сногсшибательную внешность. А вот Саше с этим повезло куда меньше.
Но соглашаться с Мишелем только поэтому она не спешила.
- А фамилия как же? - Вскинув брови, Александра внимательно посмотрела на него - а что же ты на это скажешь? - Практически во всём мире ребёнку при рождении даётся фамилия отца. А у вас, опять же, по совпадению, фамилия матери! Уж не потому ли, что Кройтор знал её как Юлию Гордееву, и если бы она вдруг родила сына, то он просто обязан был стать Гордеевым, как и она? Фамилия Волконских своего рода щит, спасающий вас от лишних подозрений.
Но у Мишеля и на это было, что возразить:
- Вообще-то, у меня двойная фамилия. Я довольно долго был и Гордеевым тоже, но потом пришлось взять фамилию матери, когда… - Он вдруг замолчал, как будто в нерешительности.
- Когда что? – подтолкнула Сашенька, которой безумно интересно было всё, что касалось этого зеленоглазого красавца. А он опять молчал, и молчал довольно долго, как будто не желая признаваться. Потом, правда, решился:
- Когда началась моя военная карьера, я взял фамилию матери, потому что мне не хотелось, чтобы в армии знали, чей я сын.
Саша открыла рот, чтобы что-то сказать, но с позором замолчала, запнувшись на первом же слове. Он… что?
«Бог ты мой», подумала она, во все глаза глядя на Мишеля, и будто бы удивляясь, откуда это в нём взялось столько благородства? Нет, он всерьёз это?! Или она в очередной раз всё неправильно поняла? Ради такого дела, Саша решила уточнить:
- Почему?
- Потому, что мне не хотелось, чтобы мне делали поблажки, как сыну одного из самых влиятельных людей в стране, - озвучил очевидное Мишель.
«Нет, не ошиблась», подумала Сашенька тогда, уже и не думая скрывать своё искреннее восхищение этим человеком. Мишель улыбнулся в ответ на это, но, с лёгкой ноткой задумчивости, вынужден был признать:
- Матушка моя, однако, этому только обрадовалась. Ей всегда хотелось, чтобы у меня была её фамилия. Якобы она более красивая и благозвучная.
- А может, у неё на это были другие причины? Это здесь её все кругом называли Волконской, по старой памяти, и ваше с нею родство было очевидно, но за границей она была Гордеевой. Кройтор знал её как Гордееву! Вряд ли он мог бы подумать, что Юлия Гордеева и Михаил Волконский - родственники.
- Значит, ты всё-таки знаешь, как меня зовут! - С улыбкой сказал Мишель, перехватив её взгляд.
- Ваше величество, да я же серьёзно! - Воскликнула Саша в отчаянии. Ей казалось, что время для очередной словесной перепалки он выбрал не самое подходящее.
- Если серьёзно, то я в это не верю, - пожал плечами Мишель.
- Или не хотите верить?
- Или не хочу верить.