- Во-первых, Алексис попыталась порезать себе вены и теперь тоже в больнице, и тоже в коме, - Дима ловко обвалял куски рыбы в молотом чёрном перце, специях и муке, а потом кинул на сковородку.

- Блин! – вырвалось у меня.

- Ага! Блин! – ухмыльнулся Дима, - горелый, - и кинул на сковородку очередной кусок рыбы, а потом стал те же манипуляции проводить с мясом, предварительно отбивая его.

- Дальше, - строго потребовала я, и, усмотрев на плите кастрюльку с готовой овсянкой, положила себе каши, а в чашку налила кофе и свежих деревенских сливок. Пока ем кашу, кофе немножко остынет. Не люблю обжигаться!

- Что – дальше? – вскинулся он, нахально улыбаясь, а я с трудом подавила острое желание стукнуть его. Видимо, все мои мысли и эмоции отразились у меня на лице, поскольку он сразу же рассмеялся.

- Чего он сюда ходит, задаёт идиотские вопросы, и смотрит на нас, как на врагов народа!? – рявкнула я, - я прекрасно знаю, что ты в курсе!

- Знает она, - пробормотал Дима, - ладно, ладно, не злись, милая. Он просто рассержен, что мы ввязались в это, считает нас неугомонными русскими идиотами, которым делать нечего.

- Прелестно, - скривилась я, отправив в рот ложку овсянки, - мы ему двух несовершеннолетних граждан его страны от верной смерти спасли, а он выкаблучивается! Ума палата!

- Ну, это уж его личное право, - пробормотал Дима, продолжая колдовать над мясом.

- А Кудимовы? – строго спросила я.

- Ищут, - вздохнул Дима, - но пока безрезультатно. Как в воду канули. Определили, в каком аэропорту высадилась Ксюша, да и всё на этом.

- А такси расспрашивали? – допытывалась я, - ну, водителей, что там останавливаются. Наверняка, там всё время одни и те же, не меняются.

- Расспрашивали, - закивал он, деревянной лопаточкой переворачивая кусок мяса, а потом рыбы, - пусто.

- Не понимаю, чего им бояться, - задумчиво произнесла я, медленно рисуя круги ложкой в каше, словно та не слишком однородна, - если они боятся Алексис, то должны были прямым ходом идти в полицию.

- Забыла про парня, убитого вместо Лосева? – улыбнулся Дима, - если Арина причастна к этому, то ответ лежит на поверхности.

- А если нет? – вскинулась я, проглотив остатки каши, и, отодвинув от себя тарелку, пригубила пристывший кофе.

- Есть какие-то соображения? – вскинулся Дима, пододвинув ко мне менажницу с песочным печеньем и булочками.

- Да нет, - вздохнула я, с наслаждением откусывая от булочки с корицей, - просто варианты обдумываю. Чего им прятаться? А Алиса? И на кой чёрт, спрашивается, сюда приехал Крупенин? Обстрелял меня в Москве, а теперь исчез в Афинах, как призрак в новолунье.

- Кстати, - Дима прожёг меня суровым взглядом тёмных глаз, - что тебе Марьяна Георгиевна поведала? Ты так и не сказала, что привело тебя к отгадке.

- Скажу, когда мы найдём девушек и очнётся Аделфа, - буркнула я, - не раньше.

- Как знаешь, - заухмылялся Дима, - я ведь и сам ей позвонить могу.

- Звони, - фыркнула я, - любопытный ты мой. Что, терпение на исходе?

- С тобой терпение всегда будет на исходе, - заухал он, - что за тайны мадридского двора?

- Кто о чём! – хохотнула я, - парижского двора!

- Не увиливай, - улыбнулся он, - так что? Что там за новости?

- Алиса – дочь Аделфы! – торжественно возвестила я, с интересом наблюдая за его реакцией.

От неожиданности у Димы с деревянной лопаточки слетел кусок отбивной, которую он в данный момент переворачивал. Я-то успела отклониться, а вот вошедших в данный момент Макса и Ивана Николаевича окатило горячим маслом.

- Блин! – заорал Макс, запрыгав, - совсем, что ли, озверел? – и сунул голову под кран.

Они с Иваном Николаевичем проделали эту операцию поочерёдно, Дима нахально ухмылялся, в это время, мелко нарезая перец.

Макс, отряхнув волосы, свирепо уставился на Диму, Иван Николаевич только головой покачал, но первым сообразил, что происходит.

- А ты чего это? – ошеломлённо протянул он, разглядывая горы овощей и трав, и мясо, скворчащее на сковородке.

- Вас что-то смущает? – невозмутимо осведомился Дима, а Макс захихикал.

- Что, в стряпухи переквалифицировался? – хохотнул он.

- Заткнулся бы ты лучше, - медленно произнёс Дима, - я ведь могу и треснуть.

- Знаю, знаю, - закивал Максим, а потом повернулся ко мне, - убойно, Викуля! Мужик, который борщ варит – это что-то! – и он закатил глаза, - не забудь потом над сериальчиком всплакнуть, дружище, - а Дима, ни слова не говоря, ухмыльнулся.

- Дурак же ты! – рассмеялась я, - настоящий мужчина – не тот, который делает «чисто мужские дела», как ты любишь говорить, объясняя свои посиделки с пивом во время трансляции лиги чемпионов. А тот, который способен защитить и удивить свою женщину. Для того ведь и существует это различие.

- Что ты ему объясняешь, - заулыбался Дима, - пусть говорит и думает, именно в таком порядке, что хочет. Его проблемы.

- А вот неправда, - стал закипать Максим, - я сначала думаю, а потом делаю. А свои остроты оставь... вон... для своей стряпни. Умелец ты наш!

Дима в ответ лишь улыбнулся, и отодвинул в сторону тарелку с чем-то, мелко порубленным. Макс какое-то время изучал эту тарелку, с интересом понюхал...

- Это что? – спросил он у Димы.

- Попробуй, - вид у него при этом был невозмутимый.

Я слегка заволновалась, зная Диму, но сказать ничего не успела.

Макс съел чайную ложку предложенного блюда, в задумчивости постоял секунду, а потом, издав дикий вопль, стал носиться по кухне.

- Зря он это сказал, про остроты, - хохотнул Дима, продолжая нарезать овощи, а Макс, размахивая руками, бегал по кухне.

- Да что опять случилось? – вошла Анфиса Сергеевна, - ваши вопли, наверное, на побережье слышны, - а вслед за ней Нуцико.

- Идиот! – прохрипел Макс, схватившись за горло, у него на губах появилась кровь.

- Макс, что с тобой? – в ужасе вскричала Анфиса Сергеевна, всплеснув руками.

- Точно, идиот! – вскрикнула я, - Дима, он же не употребляет таких вещей вообще!

- Ну, переборщил малость, - пожал плечами тот, быстро достал из холодильника кувшин с молоком, налил в стакан и протянул Максу.

- Пей скорее, легче станет, - а сам достал мобильный.

Макс залпом проглотил молоко, и, пытаясь отдышаться, судорожно хватал ртом воздух.

- Ну, ты как? – посмотрел на него Дима с мобильным в руках, - жив? Или врачей вызывать?

- Кажется, ничего, - выдохнул Макс, стирая кровь с подбородка, - знаешь, дружище, ты у меня когда-нибудь допрыгаешься, - и он стал глотать молоко прямо из кувшина.

- Что хоть это такое? – Иван Николаевич нацепил на вилочку сущую каплю, судя по всему, перца, понюхал, а потом крайне осторожно поднёс к губам.

- Иван Николаевич, я бы не советовал, - тут же отреагировал Дима, - это смесь перцев. Кайенский, хабанеро, боннет, два вида карри, с острым имбирём и куркумой, а ещё кардамон и тьма такого, о чём вы даже никогда не слышали.

- Жуть! – высказался тот, но предостережениям не внял.

Отправил небольшую толику в рот, разжевал, округлил глаза, а потом его лицо стало подозрительно наливаться краснотой.

- Дим, у нас молоко ещё есть? – вздохнула я, предварительно закатив глаза, - а то ведь сейчас дурно человеку станет.

- Есть, - кивнул он, улыбаясь, - и молоко, и сливки. Можешь и ты за компанию эксперимент поставить.

- Да нет, я воздержусь, - ухмыльнулась я, - потом лучше твоего блюда отведаю. Да и мне этой приправы больше надо, чтобы прийти в экстаз. Я любительница острых блюд.

- Я помню, как ты три буритто в мексиканском ресторанчике в Сан-Франциско умяла, как нечего делать, - ухмыльнулся Дима, облокотившись ладонями о стол.

- Да, наверное, хозяин заведения запомнил меня на всю оставшуюся жизнь, - засмеялась я, - такое не забывается!

- Между прочим, острое вредно для здоровья! – воскликнул Макс, но несколько сдавленно, - такой ожог можно получить! – и задумался, явно над своими ощущениями.