- Так мы в Нижнем? – удивилась я.

- Да, милая, мы в Нижнем. На юго-западе от центра города, в Стригино.

- Я случайно, - виновато улыбнулась я.

- За случаянно бьют отчаянно, - язвительно пробурчал Дима, - выпороть тебя мало! Я уж не стал Максу сообщать, чтобы он лишний раз не песочил тебя.

- Спасибо, - выдохнула я.

- Не за что, карамелька моя, - ядовито ответил он, - от Генриха тебе всё равно достанется за троих.

- Слушай, тут есть какая-нибудь кафешка? Мне бы минералки...

- Рассол с собой вози в багаже! Самая необходимая вещь в дороге, особенно для тебя!

- Хоть бы пожалел, - горестно вздохнула я.

- За что тебя жалеть? За твою безалаберность? Самое хреновое, что тебя не изменишь! Ты и в преклонном возрасте чудить будешь!

- В преклонном возрасте, если я до него доживу, учитывая некоторые нюансы моей биографии, из меня песок будет сыпаться, и мне будет не до чего, - рассмеялась я.

- Песок из неё будет сыпаться! Что песок-то? Чего мелочишься? Давай сразу уголь! Это из нормальных людей на старости песок сыпется, а ты без провокации и в этом плане не сможешь! Будешь бегать, своим песком с углём посыпать тротуары! Зато польза обществу хоть какая-то!

- Вот дурак-то! – засмеялась я.

- А ты дура набитая! Ну, а я дурак по аналогии, поскольку бегаю за тобой, как мальчишка. Держи, - протянул он мне бархатную коробку.

- А что это? – удивилась я.

- Подарок тебе контрабандой провёз, - ухмыльнулся Дима.

- Не такое уж, значит, у меня плохое поведение, раз ты мне подарки даришь, - усмехнулась я.

- Если не прекратишь зубоскалить, заберу, - пригрозил он, а я засмеялась.

- Не заберёшь, - и я открыла коробку.

Внутри оказалась диадема. Искрящиеся голубые и прозрачные бриллианты, переливающиеся, в форме капель, и бирюза, тоже каплевидная. Всё искрилось и сверкало, так, что у меня перед глазами зарябило.

- Похоже на императорские, судя по размаху, - вздохнула я, и убрала драгоценность в сумку.

Я попыталась встать, но ноги предательски дрожали. До туалета я всё-таки смогла дойти. Зеркало отразило мою кислую физиономию, помятую, бледную. Я с трудом привела себя в чувство, умылась, напилась воды из-под крана.

- Ну, что, краса несказанная? – улыбнулся Дима, когда я привидением явилась перед ним, - пошли в кафешку, пока Генрих мчится, замышляя план мести. Тебе сейчас нужен кофе и крепкий чай.

Я думала, что он пошутил насчёт чая, но он действительно его принёс, причём очень крепкий, чистый чефир.

- Не хочу, - мотнула я головой.

- Давай, пей, - Дима буквально заставил меня выпить чай, и, проглотив горький напиток, меня замутило.

Зажав рот рукой, я опять понеслась в туалет, готовая выплюнуть свой несчастный желудок.

Вернувшись, я обнаружила за своим столиком Касю, меланхолично попивающую каппучино.

- Как самочувствие? – прищурилась она.

- Средней паршивости, - вздохнула я, садясь рядом, - извини меня, я всё испортила. Из-за меня самолёт посадили.

- Бывает, - улыбнулась она, - и не таких психов возили!

- Я псих? – возмутилась я.

- Хочешь сказать, что это нормально, алкоголем успокоительное запивать? – спокойно спросила Кася, - думать иногда надо! И чего ты самолётов боишься?

- Объяснить не могу, - развела я руками, принимаясь за крепкий кофе.

В Москву мы вернулись на «Мерседесе» Генриха, который основательно отругал меня. Дима сидел с ним на переднем сиденье, о чём-то переговариваясь, а я на заднем с Касей.

Мы уговорили её поехать с нами, и Генрих рванул в столицу.

- Я с тобой чокнусь! – шипел Генрих, - смотри, не улети в Петербург на Новый год! Авантюристка!

Он меня отругал, оказывается, меня ждали иностранные издатели, но не дождались.

Генрих наплёл им про турбулентность, пообщался с Димой, а сам рванул за нами в Нижний, кипя от негодования.

- Если бы ты не была такой талантливой, я бы тебя уволил к чертям! – рявкнул Генрих.

- Ладно, не добавил, не была бы аукционером... – ухмыльнулась я.

- Договоришься у меня, - бросил в пространство начальник, а я переключилась на Касю.

- Как жизнь?

- Да ничего, - улыбнулась она, - в разводе, детей нет. Первый муж достал, придурок.

- Чем это? – улыбнулась я.

- Смазливый красавчик с голубыми глазами, блондин к тому же. Послала урода с маникюром далеко и метко, теперь я хочу обычного, среднестатистического мужчину. Ребёнка, в конце концов, хочу. Мне уже катит под тридцатник, биологические часы тикают, а детей нет. Так и останусь одна.

- Не переживай, - улыбнулась я, - найдёшь ещё свою половинку.

- Ага, как же, - закатила глаза Кася, - нормальных сейчас раз-два и обчёлся. На вес золота. И все разобранные к тому же.

В Москву мы попали только на следующий день. Мне в голову пришла идея – заехать в Дивеево – и Генрих, вздохнув, начал экскурс по нижегородчине.

Народу тут было толпы. Я едва сумела поставить по свечке в обоих соборах, а на купальни мы только издалека поглядели.

- А вода холодная? – спросила я.

- Градусов пять, - ответил Дима, - зимой и летом причём. А зимой река и в тридцать градусов не мёрзнет.

- Ты что, купался? – с недоверием спросила я.

- И тут купался, и в иордани, - ответил Дима, - ощущения острые.

- Вот зря ты это сейчас сказал, - хмыкнул Генрих, покосившись на меня, и он оказался прав.

Мимо острых ощущения я никогда не пройду спокойно!

- Дай сюда пакет! – сказала я, - в кабинку не дождёшься, а в реку я занырну.

Генрих пришёл в ужас, а я, прихватив пакет с ночной рубашкой, которую я купила в палатке, торговавшей всякой сувенирной снедью, отправилась переодеваться в деревянный домик. И, вдохнув воздуха, прыгнула прямо с мостков в воду...

Такие ощущения до конца жизни не забудешь. У меня разом парализовало все конечности. Руки и ноги одеревенели, но я, памятуя, что искупаться надо три раза, собрав все силы, нырнула рыбкой во второй и третий раз.

Третий раз стал решающим, от пронзительного холода я не могла ни рукой, ни ногой пошевелить, а выплыть, тем более.

Дима, догадавшись, что дело пахнет керосином, нырнул за мной и вытащил меня на берег.

- Живая? – спросил он.

- Вроде, - ответила я, клацая зубами, - зимой бы искупаться.

- Экстремалка, блин, - фыркнул Генрих, - только сумасшедшая в эту воду полезет!

- Ты крещёный? – спросила я.

- Нет, а что?

- Я так и подумала, - хмыкнула я, и отправилась переодеваться.

Диме тоже пришлось переодеться, благо, одежда была с нами.

- Истово верующая христианка, блин, - буркнул Генрих, - Дим, давай купим ей ликёру, а то воспаление лёгких схватит, трясётся вся.

И они купили ликёра и абсента. Я выпила пару порций, и стала «клевать носом». Вдобавок позвонил Макс.

Я не слышала звонка, ответил Дима, и я, проснувшись, стала свидетелем их замечательного разговора. Дима включил громкую связь.

- Где моя жена, чёрт возьми? – злился Макс, - и почему ты отвечаешь по её телефону?

- Она утомилась малость, спит, - нахально заявил Дима.

- Что ты сказал? – звенящим спросил Макс, - почему она спит да ещё рядом с тобой? – взревел он.

- Она тебе потом объяснит, - хмыкнул Дима, и выключил мобильник, а я не стала открывать глаза, чтобы выяснять с ним отношения.

Понимаю, он планомерно доводит Макса до истерики, но его понять можно, а Макс пусть помучается ревностью для профилактики!

В Москву мы прибыли вечером, хотя было ещё светло, весенние и летние дни длинные. Первым делом закинули Касю к ней на квартиру, а потом поехали ко мне.

Генрих знал окольные пути, поэтому в посёлок я попала довольно быстро.

- Угостишь кофе? – спросил начальник, тормозя около особняка.

- И меня, - вызвался Дима.

- Пошли, - кивнула я, и, переступила порог, на меня налетели кошки и собаки.

Животные прыгали, гладились, мурзились и звонко лаяли.

- Явилась, - процедил Макс, выходя в прихожую, и бросил быстрый взгляд на Диму и Генриха, - ты где пропала?