Нет! У Эллен не кружилась голова. Она упивалась свободным полетом, не чувствовала собственного веса, не замечала поддерживавшей ее веревки. Рядом был могучий человек, для которого она была легче пушинки, который заставлял ее летать. И она летела! Это было самое острое, самое невозможное ощущение… Нет! Наслаждение! Какое бывает во сне, когда одного усилия воли достаточно, чтобы оторваться от земли, взмыть над миром, парить торжествуя!

Движение стало замедляться, полет прекратился. Громов уперся ногами в камни и помог Эллен встать. Он легко приподнял ее одной левой рукой.

– Мы летали, – слабо сказала она.

Громов опустился на колени, снимая с камней странный красноватый налет.

– Жизнь! Слышите, Аленушка, это жизнь!

Он растирал на перчатке что-то подобное плесени.

– Жизнь? – удивилась Эллен. – А это? – И она указала на беспомощно расстелившуюся на камнях металлическую гусеницу.

Петр Громов выпрямился. Только сейчас он понял, какая страшная авария произошла с танкеткой при ударе. Глаза его тревожно сузились, но на губах еще держалась торжествующая улыбка ученого, открывшего жизнь на Луне.

Глава восьмая. Пещера сокровищ

Люди на Луне молча стояли над разбитой машиной. Полусфера сделалась молочно-белой. Изображения на ней не было. Танкетка казалась пустой.

Аникин и Петр Громов определили повреждения. Порвалась гусеница, лопнул поддерживающий ролик. Были обрывы в радиосхеме телевизионного устройства. Нужно было восстановить и питание аккумуляторов от солнечных батарей. Часть полупроводниковых элементов должна была быть на солнце, а часть в тени. Перепад температур более ста градусов обеспечивал большую мощность. От удара щиток, создававший тень, отлетел и потерялся.

Эллен все дальше удалялась от танкетки, стараясь разыскать щиток.

Она ходила по красным пятнам «лунного леса». Лунный лес, как назвала его Эллен, выглядел ржавчиной на камнях. Рассмотреть эту плесень можно было лишь в микроскоп. Может быть, это мельчайшие грибки?

Танкетка уже не двинется, экспедиция останется здесь. Это и лучше, стоит ли уходить от «прииска невесты». Пусть уж лучше сюда прилетит большая ракета с Земли. Можно больше увезти самородков. Нет худа без добра.

Все это Годвин сказал Эллен, догнав ее.

– Боюсь, что вы, Том, плохо знаете командора, – задумчиво ответила она. – Он нашел здесь лунный лес и лунный ветер. Найдет и вулканы.

– Вулканы еще туда-сюда. Но ветер?

– А что вы думаете? Почему равнина у трещины гладкая, глянцевитая и без пыли? Через трещину из глубин планеты вырываются углекислые газы. Они питают эту жалкую растительность, и они же, растекаясь по равнине моря, сметали с нее пыль.

– У вас это здорово получается, Эль. Вы прекрасная ученица.

– Вы так думаете, Том?

Эллен и Том Годвин нашли щиток и принесли его в танкетке. Аникин уже устранил повреждение и в схеме, и танкетка теперь не была пуста.

– Как вы поживаете, мистер Громов? – приветствовал Евгения Годвин. – Вы снова здесь, чтобы доказать ненужность присутствия людей на Луне?

– Без вашей помощи не двинусь, – признался Евгений.

– Скажи об этом матери, – попросил Петр Громов. – Скажи, что мы друг без друга никуда.

– Я уже сказал. Даже сказал, что по-настоящему счастлив, когда… с вами.

Годвин отошел к Эллен, Петр проницательно посмотрел на брата.

– Счастлив? Посоветовал бы тебе управлять своим изображением, смягчать кое-какие бурные эмоции…

– Нет у меня в груди такой рукоятки! Это ты можешь выключать чувства, как электрическую лампочку. Хоть на час, хоть на год.

Подошел Аникин.

– Все ясно. На день работы, не меньше.

– Мы не можем терять целый день, – решительно сказал Петр Громов. – До лунной ночи их не так много. Мы должны идти дальше. Аникин останется ремонтировать танкетку.

– Как? – ужаснулась Эллен. – Идти без танкетки?

– Годвин понесет запасной баллон кислорода. Танкетка через сутки догонит нас.

– Вам мало сделанных открытий?

– Открытия еще ждут нас.

– Вы ненасытны, командор. Вы слишком сильны, трудно идти с вами рядом.

– Я понесу вас на плече и даже не почувствую.

– Я не люблю, когда меня не чувствуют, – пошутила Эллен. – Я не отстану.

Том Годвин согласился неохотно. Командор посадил Эллен к себе на плечо. Годвин поднял кислородный баллон.

Эллен часто оглядывалась назад. Какой близкий, оказывается, на Луне горизонт, как скоро скрылась за его выпуклостью танкетка с фигуркой Аникина!

– Возможность жизни на Луне допускали многие ученые. Недаром американцы так тщательно стерилизовали возвращающиеся с Луны аппараты, – говорил Петр Громов. – Даже с Земли на лунном диске вблизи некоторых трещин замечалось изменение цвета поверхности. Жизнь удивительно цепка. Она существует в самых невероятных условиях: в стратосфере и в глубине океана, в Антарктиде и в земле без доступа кислорода. Я собрал лунную плесень в пробирку.

– Вы знаете, командор, я уже люблю Луну. Кто солгал, что природа ее однообразна?

После нескольких часов пути равнина моря уже не казалась ни застывшей каменной волной, ни расплескавшимся шлаком. Она была покрыта круглыми холмами, похожими на вздувшиеся пузыри. Кое-где пузыри прорвались, и их края в миниатюре напоминали лунные цирки.

– Может быть, и цирки образовались когда-то так же? – сказала Эллен. – Я представляю себе клокочущую поверхность планеты. Вздуваются исполинские пузыри, лопаются, взрывом взлетает газ, а по кромкам пузыря остаются кольцевые горные хребты.

– Вы мне нравитесь, Аленушка. Расскажите это все Аникину. Самой большой научной ошибкой бывает попытка все объяснять единой причиной. Метеориты, так уж одни метеориты. Вулканы, так уж только одни вулканы. На структуру лунной поверхности влияет множество причин. В том числе и газовые пузыри. Кстати, Годвин, я прошу вас, будьте осторожны, поднимаясь на вздутость.

– К черту, командор! Я не хочу ограничиться только приисками. Если мисс Кенни открыла на Луне газовые пузыри, то позвольте уж мне поплясать на макушке одного из них.

Эллен и Громов увидели, что Годвин со своей ношей начал взбираться на пологую вздутость. Из-под его ног стали разбегаться трещины.

– Осторожно! – крикнул Громов. – Проваливаетесь!

Годвин и сам почувствовал, что почва колеблется. Инстинктивно он сбросил тяжесть. Кислородный баллон упал на корку пузыря и пробил ее. Сверкнули черные трещины. Из них стал подниматься оранжевый дым.

Спохватившийся Годвин встал на колени, протягивая к баллону руки.

Громов спустил Эллен на камни.

Баллон исчез в зияющей дыре. Желтое облако вырвалось из отверстия и окутало Годвина.

– Том! Ложитесь и не шевелитесь! Ползу с веревкой.

Желтая дымка рассеивалась медленно.

Эллен в ужасе стояла у основания холма. Командор полз по-пластунски к едва видневшемуся на вершине Годвину.

Но командор весил слишком много даже для Луны. За ним оставался след разбегающихся зигзагообразных трещин.

– Черт возьми! – сдавленным голосом сказал Годвин. – Как бы достать этот дьявольский баллон. Я готов спуститься за ним на веревке.

– Не шевелитесь, – скомандовал Громов.

Он почти добрался до Годвина и бросил ему конец веревки. Но корка была слишком тонкой – она провалилась…

– Боже! – вскрикнула Эллен.

– Стойте! Не подходите! – приказал ей Громов.

Громов и Годвин проваливались по пояс и едва удерживались, распластав руки. Корка оседала.

– SOS! SOS! – в отчаянии кричала в шлемофон Эллен. – Ваня! Мираж! Несчастье! Они проваливаются! Скорее на помощь! Вы слышите меня? На помощь, на помощь!

Аникин слышал ее голос. Он вскочил и обменялся взглядами с Евгением. Евгений подал ему манипулятором брошенный молоток.

– Чинить солнечную батарею не будем. Склепай хотя бы гусеницу, – сказал он. – Скорей!