Если душа от рожденья не терпит насилья и зла,

Помни всегда, что дворец богача для тебя кабала.

Помни, что черствого хлеба кусок со стола своего

Кажется слаще, чем розовый сахар с чужого стола.

В жизни, как птица Хумай, удовольствуйся костью одной.

Мухой на мед подлецов не лети, а трудись, как пчела.

Знай – все сокровища мира не стоят зерна ячменя.

Пусть во дворце нищеты и твоя раздается хвала!

Разум спросил я: «О мудрый, деяний творец,

Мыслей великих основа, вселенной венец!

Если ты в силах,- ответь на вопрос: почему

Редко для добрых сердец отмыкают ларец?

Славный мудрец не получит вовеки того,

Что без труда получает презренный глупец?

Щедрому – жизни его не подарит эмир?

Грудами золота жалкий владеет скупец?

Труженик черствою коркой насытиться рад,

А подлеца и льстеца пригласят во дворец?»

Лишь приподнимешься, блестя, ты в ранний час на ложе,

Украсит все небесный свет, и ты украсишь тоже,

Прекрасней каждой розы ты, стройнее кипариса.

Какое благо красота и эта нежность, боже!

Сказала ты – мне жизнь отдай, свое сожги ты сердце.

Они твои, вели – и все свершу я для пригожей.

Иль ты душа? Она во все проникнет и исчезнет.

Иль жизнь? Ведь ей возврата нет. Быть с ней желаешь схожей?

Когда б, нарцисс, ты первый взгляд ко мне склоняла утром,

То это – ведай ты – всею мне было бы дороже.

«Быть одному – какая боль, какое это горе!» -

Так стонет сердце в дни разлук, а ты все строже, строже.

Ты на балконе, может быть, блеснешь лупою нежной.

Все бродит Юный Месяц, ждет, глядит,- к тебе не вхожий.

Все, влюбленные в красавиц, к ним стремлением полны,

Но красавицы сильнее во влюбленных влюблены.

Красота горда любовью, красотой горда любовь.

Это так: они друг с дружкой вечной страстью сплетены.

Если шип хотя немного колет ножку соловья,-

Розы рвут свои одежды, от отчаянья больны.

С первых дней творенья с милой слит я; рта ее рубин

И мой жемчуг страсти, знаю, были вместе рождены.

О соперник, не завидуй! Ведь воители любви

Бросят все, с одной любовью распрощаться не вольны.

Хилали, уже согбенный! Ты о милых не тужи:

Ведь к твоей душе отныне души их устремлены.

Когда моя любимая в мой бедный дом приходит,

Страх гибели, от радости быть с ней вдвоем, приходит.

Хоть старец многоопытный твердил нам о терпенье,-

К влюбленному терпение – увы! – с трудом приходит.

Тюрчанка – о, лукавая! – какой мятеж замыслила?

Мятеж в мой разум бросивши, вновь с мятежом приходит.

Себе где встретит равную? Лишь в зеркале и встретит,

Когда глядеться в зеркало, как в водоем, приходит.

«Я – друг тебе»,- ты молвила. Хоть правда, да не верю.

В мой разум об обмане мысль – ах, все о нем! – приходит.

Ты светоч, Хилали к тебе, как мотылек, влечется.

Прогонишь прочь – уходит он; уйдет – потом приходит.

Как недуг любви осилить? Где целительные травы?

Сотни раз пронзала сердце, сотни ран болят, кровавы.

Коль о страсти к черным взорам расскажу я скалам,- знаю,

Даже сердце скал недвижных потечет струею лавы.

Насмотреться ли мне вдосталь на тебя двумя глазами?

Глаз я тысячу желаю, чтоб впивать твои отравы.

О луна! Тебя сравню ли хоть с одной из всех прекрасных?

Мельче звезд они, а месяц пред тобой не сыщет славы.

Ну, зачем ресниц кинжалы ты в меня всегда вонзаешь?

Лишь взгляни,- и я повержен, хватит этой мне расправы.

О, как прелесть быстролетна! Улыбнись же мне призывно.

Дважды юности не будет, властны времени уставы.

Коль зажгла ты пламень в сердце Хилали,- побойся: как бы

И в тебя не пали искры,- искры пламени лукавы.

О луна! Сегодня праздник,- всем открыта взглядам ты.

Бровь – дугой! Равна с луною праздничным нарядом ты.

Счастье всем, тебя узревшим в свете праздничной луны!

В ликованье тот, с которым в светлый праздник рядом ты.

Все идут в твой округ, словно в область праздничных молитв.

Тут и я в мольбах весь праздник: ведь за этим садом ты.

Все бессменно в этот праздник чтеньем заняты молитв,

А в моих словах бессменно бродишь сладким ядом ты.

Коль стрелу ты с лука брови бросишь в грудь мне,- эта грудь

Будет брови благодарна: ведь во всем отрада ты.

В это праздничное время все в прекрасных влюблены.

Мне не надо их, мне блещешь вожделенным кладом ты,

Весел праздник, одаряют все рабов своих. Твой раб –

Хилали, его за верность приведи к наградам ты.

Ах, дружна, моя подруга, ты с другим! Увы, увы!

Ты с соперником в беседе – только с ним,- увы, увы!

Мне дала навеки слово, слово верности,- и вот

Беспощадностью твоею я томим,- увы, увы!

Ты, что сумрак обращала для меня в лазурный день,

Скрывшись, день мой обратила в черный дым,- увы, увы!

Хоть к тебе мой влекся разум и к тебе неслась душа,-

Ты угрозою явилась нм самим,- увы, увы!

Я взывал: не попадайся, дух мой, в сеть ее кудрей!

Все ж он, бедный, оказался уловим,- увы, увы!

Как жемчужины, внезапно из моих распались рук

Знанья, что сбирал я много лет и зим,- увы, увы!

Хилали среди красавиц был почетом окружен,

Но его мы посрамленным ныне зрим,- увы, увы!