Мне ночь не в ночь, мне ночь невмочь, когда тебя нету со мной.

Сои мчится прочь, сон мчится прочь, беда в мой вступает покой.

Клянусь, придет свиданья час: пройти бы не мог стороной.

Клянусь я мглою кос твоих, уйдешь,- и охвачен я мглой.

Не мне ль нестись к тебе одной, стремиться могу ли к другой?

Тебе ль искать подобных мне,- не тешусь надеждой пустой.

Сравнись со мной – величье ты, вглядись – никну я пред тобой.

Сравнюсь с тобой – не прах ли я? Все клады в тебе лишь одной.

Нет глаз, чтоб видеть мне твой лик, мне радости нет под луной.

Нет ног – поспеть к тебе, нет рук, чтоб с жаркой сложить их мольбой.

Забыла ты о Низами, владея моей судьбой.

Днем гороскопы числю я, в ночь звезды слежу над собой.

Спустилась ночь. Явись, луна, в мой дом приди на миг!

Душа желанием полна,- о, погляди на миг!

Ты жизни плещущей родник, исток существованья,

Недаром я к тебе приник,- прильни к груди на миг!

Не ненавидь, не прекословь, дай мне немного счастья!

Смотри, как жадно бьется кровь,- к ней припади на миг!

Верь этим благостным слезам и, если я отравлен,

От черной немочи, бальзам, освободи на миг!

Зачем ты пляшешь на ветру, изменчивое пламя?

Будь благовоньем на пиру и услади на миг!

Но смоль волос вокруг чела – тугры крылатый росчерк.

Я раб, султаном ты пришла,- так награди на миг!

В ночи я знаю: сердце мне от той отвлечь придется,

На чьей дороге утренней мне снова лечь придется.

Возлюбленная избрана, и, чтоб избрать другую,

Придется сбросить эту жизнь, вторую влечь придется.

Луна! Тебе я жертвой стал,- благословен твой праздник! –

Мне по твоим глазам гадать – как ни перечь – придется.

Попоной твоего коня я голову прикрою,

Воительница! Вновь ронять мне жалкий меч придется.

В дар на пиру прими меня,- ужели жемчуг слезный

Мне в золотом ларце моем всю жизнь беречь придется?

С дороги убери скорей обычай ранить сердце,

Горючей кровью мне залить дорогу сечь придется.

Из сердца эта влага бьет, из глаз моих струится,-

Прах Низами у ног твоих – ей смыть и сжечь придется!

Мир покаянья моего разрушен вновь огнем любви.

Вновь разговеться мне пора не смешанным вином любви.

Кумиром сердце зажжено, чье имя вечное Зухра,-

И солнце силы лишено пред нежным божеством любви!

Хоть искра падает любви в любое сердце, назови 

Жаркое, что тебе милей, чем сердце под ножом любви?

Твой глаз намеком мне сказал, сказал: «Твоя – но потерпи».

Аллах! Я терпелив, но жизнь идти спешит путем любви.

Пускай охотится на всех газелеоких, но меня

Разит ее очей газель, едва забудусь сном любви.

Она вольна меня карать, о, пусть измучает меня,

Но лишь не прогоняет прочь, не замыкает дом любви.

Хоть грех великий – без вины разить таких, как Низами,

Пускай разит, пускай разит, когда я стал рабом любви!

Спеши, о, спеши, без тебя умираю!

Мне помощь подай,- без нее пропадаю!

В крови мое сердце, стенаю в разлуке:

Свиданья! Тоска! Часа встречи не знаю!

Уж раз ремесло твое – быть музыкантом,

Л звуков высоких и низких желаю.

Басмой лук бровей не натягивай грозно

До самых ушей! Шли стрелу! Ожидаю.

Ты знаешь, что жить без тебя я не в силах.

Ты жизнь мою хочешь, бери же,- бросаю!

Я вижу: удачи я жаждал напрасно.-

Я вздохом последним тебя призываю.

Тебе Низами отдает свою душу,

Прими – как страдания я принимаю.

Расступился черный мускус, и она всплыла вчера.

Оттого пришли в порядок все мои дела вчера.

Луноликая спешила, соглядатаев боясь,

Полотно с луны срывая, розы обожгла вчера.

На жемчужину глядел я, глаз не властен отвести,

Словно по моим ресницам – влажная – сошла вчера.

И покоились мы рядом. Пробудилось – и бегом

Счастье резвое пустилось, чуть сгустилась мгла вчера.

«Ухожу! – она сказала.- Что мне дать в залог тебе?»

«Поцелуй!» – я той ответил, что мне жизнь дала вчера.

Я проснулся, опаленный, и огонь во мне горит,-

Впрямь была вода живая в той слезе светла вчера.

Головою ширваншаха вам клянется Низами:

Лишь во сне со мною вместе милая была вчера.

Ты видишь: я твой давний друг,- зачем томишь тоской меня,

Зачем отталкиваешь ты с небрежностью такой меня?

Коль спросишь о беде моей, оставь меня в моей беде,

Коль озабочу я тебя, забудь в заботе злой меня.

Я пред людьми тобой горжусь, но как меня стыдишься ты!

Я приношу тебе любовь, а ты даришь враждой меня.

Какой бы цвет ни приняла,- и я такой же цвет приму,-

Аллаха славь, носи зуннар, увидят все с тобой меня.

Коль скорбь моя не тяжела, тебе со мной скорбеть легко,

А если я пред ней склонюсь, прогонишь с глаз долой меня.

Своим сокровищем тебя всегда признает Низами.

Тебе пристало унижать, казня своей рукой меня.