Ты видишь, сын мой, эти косы?

Их озорной взвивает ветер,

Ты скажешь: «То влюбленный бродит, кляня в тоске весь белый свет».

Нет, то привратник полководца нам издали руками машет,

Он говорит: «Не подходите! Вы видите, приема нет».

Эй, лекарь-пекарь, ты послушай, что говорит простая мудрость!

Пускай больной, к тебе пришедший, здоровым от тебя выходит.

Беда, когда спешит страдалец в надежде скоро исцелиться

И, обманувшись в ожиданьях, от лекаря скорбя выходит.

Отец ответил: «Иль не знаешь, что в день, назначенный судьбою,

На звук рогов и зверь из чащи, чтоб погубить себя, выходит».

Роза – дар прекрасный рая, людям посланный на благо.

Станет сердцем благородней тот, кто розы в дом принес.

Продавец, зачем на деньги обменять ты хочешь розы?

Что, дороже розу купишь ты на выручку от роз?

Трехсот сороковой к концу. Свершился дней круговорот.

Среда. Еще четыре дня, а там Шавваль – и минул год.

Зачем пришел я в этот мир? Что совершить и что сказать?

Пришел я песнь любви пропеть, пришел изведать жизни мед.

А стал рабом своих детей и пленником своей семьи,

И жизнь я прожил, как верблюд, трудился, словно вьючный скот.

К чему? Мои богатства я по пальцам сосчитать могу,

А бедствия начну считать – до гроба не окончу счет.

Чем завершу я долгий путь? Его истоком ложь была,-

По суете он пролегал и в суете конец найдет.

За деньги жадность я купил, а жадность принесла мне зло,

Я – многих горестей мишень, мне только беды небо шлет.

О, жаль мне юности моей, и жаль прекрасного лица,

И жаль мне прежней красоты и прошлой жизни без забот.

Где безмятежность юных лет, отвага пламенной души?

Где упоение страстей, мечты безудержный полет?

Мой волос бел, как молоко, а сердце, как смола, черно.

В лице индиговая синь, и слабость мне колени гнет.

От страха смерти день и ночь дрожу, как пожелтевший лист,

Как нашаливший мальчуган, когда отцовской плетки ждет.

Мы проходили, и прошли, и стали притчей для детей,

Забыты все, кто жил до нас, и нас забудут в свой черед.

О Кисаи! Твой полувек заносит лапу над тобой,

Как ястреб, он тебя когтит, твои крыла на клочья рвет.

И если от надежд ушел и разлюбил богатства ты,

Так время осуди свое и без надежд иди вперед.

Ее уста, как лепестки росой омытых роз,

Вчера дарили мне ответ на каждый мой вопрос.

Сказал я: «Только по ночам очам доступна ты?»

Сказала: «Днем встречать луну еще не довелось».

Сказал я: «Кто сокрыл тебя от солнечных лучей?»

Сказала: «Тот, кто сон ночной и у тебя унес».

Сказал я: «Ведь нельзя желать, чтоб ночь как день была!»

Сказала: «Щек не обжигай напрасно током слез».

Сказал я: «Сладок аромат волны густых кудрей».

Сказала: «Амброй напоен поток моих волос».

Сказал я: «Кто зажег огонь на коже нежных щек?»

Сказала: «Сердце и твое его огнем зажглось».

Сказал я: «Глаз не оторву от твоего лица».

Сказала: «На михраб взглянуть другим не удалось!»

Сказал я: «От любви к тебе сгораю в муке я!»

Сказала: «От любви страдать давно уж повелось».

Сказал я: «Где мне обрести моей душе покой?»

Сказала: «Юный лик царя всегда усладу нес».

Водой в нем становится пламя, в нем шелк переходит в булат.

Он строен, как юная дева, и чист, как невинности взгляд.

Коснешься его – как вода он, метнешь его – это стрела,

Согнешь – это лук, а взмахнешь им – так молнии в тучах блестя.

Он разумом сам не владеет, но в мозг, словно разум, войдет.

Чужда ему зависть, но в сердце войдет, словно зависти яд.

Ты видел осколки алмаза, нашитые ровно на шелк?

Ты видел на зеркале светлом жемчужин мерцающих ряд?

И разум ответить не может – он сад или красный огонь,

Затем что в нем алое пламя, и в нем – расцветающий сад.

Холодной водой орошенный, он зелен и тверд, как самшит.

Красна им рожденная рана, как пламя иль алый гранат.

По шелку его непрестанно струится блестящая ртуть,

И в стали таится жемчужин бесценный и царственный клад.

Кто видел, как льется по шелку сверкающей ртути ручей?

Кто видел, как полосы стали жемчужины миру дарят?

Он создан из темного праха, но в битве он – яркий цветок,

Он полю сражения дарит цветущего сада наряд.

Плохо, когда сожалеть о содеянном станешь,

Прежде чем ты, одинокий, от мира устанешь.

Делай сегодня то дело, что выполнить в силах,

Ибо возможно, что завтра ты больше не встанешь.