Я скорбь сомнения познал – и сделался богатым,

Когда в начало всех начал проник умом предвзятым.

И скатерти ладоней сам свернул по той причине,

Что я к земле и небесам не льну с мольбою ныне.

Ученый, покинувший свет, явился сахибу во сне.

– Как жизнь там, когда не секрет, поведай, пожалуйста, мне?

– Ты был бы доволен вполне,- сказал ему призрак в ответ,-

Здесь думает бог за того, в ком здравого разума нет.

Не будь шутом под пологом небес

И знай о том, что есть у слова вес.

А иначе откроешь рот – и станет

Смеяться мир над глупостью словес.

Длинен язык глупца, то истинная быль,

Всегда в движенье он, как ветряная пыль.

И знаешь ты, Бедиль, лампаду зажигая:

Чем меньше масла в ней, тем в ней длинней фитиль.

Будь благороден нравом, не потеряй стыда,

Где двух начал от века обнажена вражда,

И зеркалом тех знаний, что ведомы вокруг,

Когда имеешь совесть, не становись, мой друг!

Ты сторонишься, низкий плут, ханжой прослыв давно,

Всех нищих бражников, что пьют дешевое вино.

И омовенье всякий раз, хоть совершаешь в срок,

Того, кто беден и чумаз, грязней ты все равно.

Кто от природы сердцем зол – на помощь не придет,

На голове его хоть кол теши из года в год.

Зачем до блеска шлифовать старались острый меч,

Который в руки взял палач, чтоб голову отсечь.

Плоть человека вся, как есть, телесных уз полна,

Его костям и жилам честь при жизни воздана.

Грядет черед – и смерть придет, и станет наша плоть

Всех прежних связей дорогих навеки лишена.

Кто в мире истину постиг на пиршестве земном,

Где опьяняла страсть на миг любовным нас вином?

Хоть станет зеркалом земля, но истинный кого

Сумеет облик отразить? Лишь бога одного.

Деяния царей – собранье нечистот.

Царь этот не святой и не святой был тот.

Величие царей и роскошь их сама,

Клянусь я, не ценней ослиного дерьма.

Воистину, Бедиль, дешевле свеч

Цена иных свиданий или встреч.

Где верность клятв? И жертвенно в честь дружбы

Чья голова скатилась гордо с плеч?

Слепец – кто видел, но не взял в расчет.

Мед, что не дал услады,- горький мед.

Из всех жилищ – верна себе могила,

И савану чужды капризы мод.

Бедиль, не будем подражать мы нраву барабана

И восславлять ему под стать эмира иль султана.

Мы соберем друзей опять вдали дворцов богатых

И станем песни распевать, в которых нет обмана.

Самоуверен шаг того, чья голова пуста,

В которой, как трава растет, вздор всякий неспроста.

Душа льнет к праздности – когда не ведает забот.

Кувшин, лишившийся вина, заполнит пустота.

Ярка, как пламень, шапка богача,

А страсть его к наживе – горяча.

Но, венчанный ликующею шапкой,

Он гибнет, как под пламенем свеча.

Однажды дервиш, говорят, прощаясь с белым светом,

Гром издавать заставил зад и хохотал при этом.

– Благослови мой дух, мулла,- сказал веселый дервиш,-

Встречаюсь я в последний раз с тобой по всем приметам.

Оплаканные памятью живых,

Ушли поэты, чей бессмертен стих.

И в капельках чернил рыдают перья,

И льнут к бумаге, вспоминая их.

О шах, пускай на шахматных полях

Победы дух царит в твоих войсках,

Но помни, словно пешечный король ты,

Что смысл двойной имеет слово «шах!».

В своем письме к возлюбленной одной

Я сделал сердце точкой отправной,

Но вдруг оно само рванулось к милой,

И лопнул свиток, как бутон весной.

Хоть пил ты сладкий мед, похмелья горек час,

Судьба то вознесет, то в бездну бросит нас.

Познай себя, мой друг, тогда познать сумеешь

Скорбящих ты и кинувшихся в пляс.