— Все, фон Риттен, на этом ваша задача закончена. Можете возвращаться на базу. Но еще раз напоминаю о секретности нашей операции.
«Нашей?.. Да, нашей…» — устало подумал Карл.
Назавтра германское радио передало сообщение о том, что над Бискайским заливом был сбит военно-транспортный самолет противника. Гитлер с нетерпением ожидал траурдых сообщений из Лондона, но вместо этого радио передало выступление самого Черчилля. Премьер сообщал англичанам о результатах своего визита за океан.
Из Алжира, куда Черчилль залетал из США для встречи с Антони Иденом, он предпочел вернуться в Англию на стратегическом бомбардировщике «ланкастер». Комфорта на нем не было, зато запас топлива позволял обойти опасные берега Европы за пределами радиуса действия немецких истребителей.
Когда Черчиллю доложили об инциденте с лайнером компании «Бритиш оверсис Эрвейтс», премьер-министр сразу догадался о причинах, побудивших немцев сбить пассажирский самолет.
— Бедняга Ральф, — вздохнул Уинстон Черчилль, — почему он не послушался моего совета бросить курить сигары? — и тут же приказал: — Пусть контрразведка займется этим делом. Наверняка немецкая агентура приняла Ральфа за меня.
Операция «Прыжок ягуара» не принесла славы ни ее организаторам, ни исполнителям. Более того, Гитлер выразил неудовольствие поспешным докладом об убийстве Черчилля. И началась цепная реакция… Крупные чины СД и абвера устроили разнос своим подчиненным, проводившим операции. А те в свою очередь жестоко отыгрались на самой нижней инстанции.
Несколько дней спустя после описываемых событий на борту фелюги «Зульфия» состоялся следующий разговор:
— Послушай, сын шакала, кого ты нам подсунул вместо господина с фотографии?
Шрам на щеке Али Хассана налился кровью:
— Клянусь аллахом — это был тот самый эффенди-энглиз. Вы зря меня оскорбляете, уважаемый Хамид.
— Лжешь, грязная собака! Это был не он. За что я тебе заплатил кучу денег?
— Не нужно кричать, эффенди Хамид, — сказал Махмуд, появившийся сзади Али Хассана. — Этого ишака разыскивает полиция. На него обратили внимание, когда он целый час торчал на виду у всех, следя за отправлением самолета.
— Если его арестуют, тогда и нам конец, — застонал Хамид, хватаясь за красную феску.
— Его не арестуют, — тихо произнес Махмуд тоном, от которого у Али Хассана по спине скользнул холод, словно ему за ворот вылили кувшин ледяной воды. Молниеносным движением, оттренированным под руководством Отто Скорцени в замке Фриденталь, Махмуд ударил Али Хассана ребром ладони по сонной артерии. Али рухнул на палубу.
— Привяжите к ногам что-нибудь тяжелое, — посоветовал Махмуд, возвращаясь к рычагам мотора фелюги, работавшего на малых оборотах.
Глава пятая
После сталинградской катастрофы и объявления «тотальной войны» германская пресса и радио все чаще обнадеживали немцев тем, что скоро будет применено «новое оружие», которое обеспечит вермахту быструю победу.
Применение новых типов танков и штурмовых орудий — «тигров», «пантер», «фердинандов» — не смогло предотвратить поражения немецких войск на Курской дуге. Но чем больше «сокращалась линия фронта», тем больше угрожали Гитлер и Геббельс новым «сверхоружием». Фюрер лихорадочно торопил ученых-физиков, работающих в области деления уранового ядра, подстегивал генерала Дорнбергера — начальника ракетного испытательного центра в Пенемюнде, требовал от Мессершмитта и Хейнкеля ускорения доводки и начала серийного выпуска реактивных самолетов.
Разведка союзников предпринимала все возможное, чтобы раскрыть секреты «сверхоружия».
«Интеллиджепс сервис», собирая по каплям просочившиеся сведения, имело представление о сюрпризах, которые готовил Гитлер. Разведчики «спитфайр» и «москито», летавшие над Пенемюнде, не раз привозили аэрофотоснимки объектов ракетного центра. На некоторых снимках четко просматривались ракеты, транспортируемые и стоящие вертикально на пусковых столах.
К августу 1943 года Высший военный совет Великобритании решил, что назрело время для нанесения бомбардировочного удара по Пенемюнде.
На Пенемюнде опустился душный августовский вечер. Полная луна расстелила серебристую дорожку на гладь Балтики. В накуренном зале офицерского клуба было более душно, чем на улице, но, соблюдая правила светомаскировки, пришлось окна наглухо закрыть плотными шторами.
Генерал Дорнбергер и главный конструктор Вернер фон Браун в этот вечер чествовали пожаловавшую к ним с визитом известную летчицу-рекордсменку Ганну Рейч, жену генерал-полковника авиации фон Грейма.
Виновнице торжества — «стопятидесятипроцептной нацистке» с золотым партийным значком в петлице темно-синего костюма — было жарко. «Зря не надела открытое платье», — думала она, вытирая лицо влажным платком. После нескольких рюмок коньяка она совсем распарилась. Пот, катившийся градом, грозил смыть остатки косметики. А главное, что чувствовала и сама Ганна, перебивая запах французских духов, от нее начало нести едким потом. Не выпуская из рук сигареты и, окутавшись табачным дымом, она мечтала о той минуте, когда, покончив с официальной частью, сможет принять ванну.
Разошлись около двенадцати. Пожелав доброй ночи «славной дочери рейха», Дорнбергер откланялся фон Брауну и другим приглашенным. Генерал неторопливо шел по аллее. Асфальт освещали пятна лунного света, проникавшего сквозь кроны лип. Он наслаждался тишиной и свежестью ночи, пытаясь не думать о завтрашних заботах. Гитлер настойчиво требовал форсировать окончание пусковых испытаний ракеты «Фау-2», а эта капризная бестия, не считаясь с желаниями фюрера, преподносила им сюрприз за сюрпризом. Не успевали устранить одну неполадку, как в сложных системах баллистической ракеты обнаруживался новый дефект. Были случаи, когда вместо намеченной цели «Фау-2» «летела в сторону Швеции или «Генерал-губернаторства».
Дорнбергер уже подходил к своей квартире, когда услышал тяжелый гул и отдаленные взрывы, которые накатывались и приближались. Ударной волной с него сорвало фуражку. Посыпались стекла из окон домов научно-технического персонала. С опозданием взвыла сирена, оповещая о воздушной тревоге. Генерал мельком взглянул вверх, увидел, как, затеняя луну, по небу ползут десятки силуэтов четырехмоторных бомбардировщиков. Забыв о фуражке, Дорнбергер резво метнулся в сторону ближайшего убежища.
Накануне проведения операции «Гидра» Гаррис поставил перед экипажами шестисот бомбардировщиков задачу: уничтожение ракетного центра.
Как обычно, первыми через Пенемюнде промчались скоростные «следопыты» — «москито». Их фюзеляжи и плоскости, изготовленные из облагороженной древесины, давали слабые отметки на индикаторах обзора радиолокационных станций и легко терялись операторами на фоне помех.
Операторы, чертыхаясь, называли «москито» «летающими мебельными фабриками». Еще не долетев до острова Узедом, где был расположен центр Пенемюнде, они сбросили фольгу над Данией. Поглядев с высоты на остров, залитый лунным сиянием, летчики передали кодированное сообщение, что условия для работы идеальные. Выполнив основную задачу по доразведке объекта удара, «москито» прошли на Берлин, чтобы ввести в заблуждение командование ПВО. В первом часу ночи «москито» из демонстративной группы зажег над столицей рейха первую «рождественскую елку».
В этот день по заводу шарикоподшипников в Швейнфурте нанесли удар «летающие крепости». Командование ПВО, ожидая повторного удара в темное время суток, стянуло сюда авиагруппы ночных истребителей из Рура, Голландии и Бельгии. С целью большего наращивания усилий ночников было решено привлечь к отражению налета и 55 дневных истребителей «Фокке-Вульф-190».
Карл фон Риттен взлетел со своим ведомым в час ночи. Выйдя в заданный район перехвата, он не обнаружил противника и был перенацелен в район Берлина. Над столицей метались сотни прожекторных лучей. В воздухе и эфире творилось что-то непонятное. Такой бедлам Карл наблюдал впервые за всю войну. Сотни ночных истребителей, перемешавшись с дневными, носились на всех эшелонах беспорядочными курсами, пытаясь отыскать противника.