«Важнейшая», «историческая встреча в верхах», как её преподносили американцам средства массовой информации США, или, если называть вещи своими именами, закулисная сделка, состоялась. Однако «Нью-Йорк таймс» ошиблась. Мира на Ближний Восток она не принесла, хотя участники её в момент завершения и исполнили перед многочисленными журналистами и телекамерами спектакль, отображавший дружбу и согласие, хотя они и заключали друг друга в жаркие объятия, каждый из них держал, образно выражаясь, нож за спиной. Последующие события это подтвердили. До самого последнего момента израильские министры угрожали Египту, что их страна не возвратит ему Синай. Всё же израильтянам пришлось уйти.
В день ухода Бегин, сияя улыбкой, так же как в день заключения кэмп-дэвидской сделки, целовал перед журналистами маленького трёхлетнего египтянина, которого родители назвали Бегином, так как он родился в день подписания сепаратного договора. В то самое время, когда представители прессы созерцали эту трогательную картину, на севере Синая руководитель операций по демонтажу израильских объектов, демонстрируя свою работу перед другой группой журналистов, заявил, что вдоль всей новой границы с египетской стороны не останется
«„ничего, кроме песка“. Там, где ещё несколько месяцев тому назад находились сельскохозяйственные фермы, теперь снова пустыня. Всё, вплоть до самых мелких построек, было демонтировано или разрушено. Даже деревья были вырваны с корнем, чтобы у египетской армии не было никакого укрытия. Поразительная предосторожность, тем более что по условиям договора египетская армия не может занимать позиции в этом прифронтовом районе, контролируемом многонациональными силами, в обязанности которых входит следить за процессом демилитаризации»[148].
Средства массовой информации США в целом и «Нью-Йорк таймс» в частности всеми силами всегда старались вызвать среди американцев энтузиазм в связи с кэмп-дэвидской сделкой. Любопытно, что для освещения хода встречи 2 президентов и одного премьер-министра было аккредитовано свыше 350 корреспондентов. Ежедневно пресс-секретарь американского президента Дж. Пауэл проводил в маленьком городке Тэрмонте, находящемся в 10 км от места проведения переговоров, пресс-конференции для представителей печати. Со второй недели встречи о ней стали давать информацию по радио и телевидению в продолжение целого дня, начиная с ранних утренних передач и заканчивая самыми поздними.
Журналисты сообщали своим читателям, телезрителям, радиослушателям о том, где расположен Кэмп-Дэвид, какова его история, кто в нём раньше жил и отдыхал. Они предлагали план строений и местности. Описывали окружавшие его холмы, покрытые густым лесом, живописные лужайки, изящные коттеджи. Рассказывали о том, где и какой гость расположился, как он одет, обут, что ест и сколько пьёт, – словом, обо всём. Кроме одного – самого главного, т. е. сути того, что происходило на встрече. Вот это-то хранилось в самой строжайшей тайне. Проникнуть в неё не могли не только рядовые американцы, но и сами представители печати. На их настойчивые вопросы во время пресс-конференций давались весьма абстрактные, уводящие в сторону ответы или делались краткие заявления о том, что никаких сообщений в этот день не последует. Не были информированы о происходящем в Кэмп-Дэвиде высокопоставленные ответственные лица в госдепартаменте США. Даже сотрудники израильского и египетского посольств и члены правительств заинтересованных государств не были в курсе событий.
Дж. Картер, который, добиваясь поста президента, осуждал своих предшественников за излишнюю склонность к тайной дипломатии и обещал проводить внешнюю политику открыто, став президентом, видимо, решил, что выполнять предвыборные обещания не обязательно. Во всяком случае он поступил вопреки им, организовав одни из самых секретных международных переговоров в истории.
По его распоряжению любые контакты с журналистами должны были осуществляться лишь через посредство официального представителя Белого дома. Непосредственно к участникам встречи корреспондентов не допускали. Они могли следить за ними лишь изредка, например во время прогулок или обедов, да и то с почтительного расстояния. Это делалось для того, чтобы предупредить любой контакт участвовавших в переговорах лиц с представителями средств массовой информации. В результате даже израильтяне, издавна эффективно использовавшие находящуюся в руках сионистов американскую печать для защиты и поддержки проводимого ими курса, а также для оказания давления на противников, были лишены возможности встречаться с нужными обозревателями и комментаторами и предлагать тем свою трактовку событий. Однако подогревать произраильские настроения прессы США не было необходимости. Они и без того были достаточно сильны.
Лишённые сколько-нибудь серьёзной информации обозреватели занимались скорее прогнозами и догадками, чем основательным анализом происходящего. Для того чтобы президент Картер нажил побольше политического капитала независимо от исхода переговоров, официальные представители Белого дома всячески использовали трудности достижения согласия между израильской и египетской сторонами. Поэтому вплоть до последнего дня американские газеты выходили с крупными заголовками, в которых сквозило или явно выражалось сомнение в успехе переговоров.
Характерно, что при этом многие обозреватели прямо возлагали вину за возможный провал на Садата. Если в отдельных комментариях изредка и проскальзывала критика в адрес бывшего израильского премьер-министра за его несговорчивость, то за ней скрывалось опасение, что упрямство Бегина помешает осуществлению задуманных Вашингтоном планов на Ближнем Востоке. Основной же мишенью для наскоков оставался египетский президент. Со страниц многих газет ему раздавались «советы» решительнее и смелее рвать связи с остальным арабским миром. В качестве пряника предлагалась солидная экономическая и военная помощь США. Таким образом, если оружием Израиля были танки и пушки, то оружием, которым в данной обстановке хотела воспользоваться Америка, – доллар.
Когда же антиарабская сделка завершилась принятием соглашения, ликованию средств массовой информации США, и в первую очередь «Нью-Йорк таймс», не было предела. Оно объяснялось тем, что договор, подписанный в сентябре 1978 г. в Кэмп-Дэвиде, приводил лишь к значительным уступкам со стороны Египта и способствовал укреплению позиций Израиля и США в этом богатом нефтью и стратегически важном районе.
Газета «Вашингтон пост» позже откровенно и не без иронии отозвалась о последствиях антиарабского сговора:
«Дружеские отношения с США называют „синдромом Садата“, названным по имени покойного египетского президента, который потерял популярность среди своих соотечественников и арабских стран, почувствовав себя слишком уютно с Соединёнными Штатами»[149].
Участвуя в кэмп-дэвидских переговорах, бывший президент Египта Садат исходил из того, что, по его мнению, США «держат в своих руках 99 процентов козырей» на Ближнем Востоке и поэтому в состоянии содействовать «справедливому урегулированию» или даже навязать его. Действительность показала, что это не так.
В результате его страна стала парией в арабском мире с тех пор, как Садат начал мирные переговоры с Израилем в 1977 г. Теперь Египет всё больше склоняется к идее воссоединения с основными силами арабского мира, свидетельствует американский журнал «ЮС ньюс энд Уорлд рипорт»[150].
Такова реакция солидных американских буржуазных органов информации на сговор Садата и Бегина при содействии президента Картера. Что же касается основной части арабского мира, то она сразу же отвергла и осудила его как опасный заговор. Кэмп-дэвидская сделка, которой давно добивалась и которую так радостно приветствовала «Нью-Йорк таймс», привела к отстранению Египта от участия в борьбе против израильского экспансионизма.