Но что случилось потом? После странного парня с катаной, опоясанной серебрянным ободком на месте гарды?.. Он не помнил. Раны его были обработаны; рука забинтована и положена на перевязь, разбитая челюсть поставлена на место и подвязана; боль глухая и мысли туманные — значит, кто-то даже не поленился обезболить.

Он уже ожидал увидеть Сумаха и успокоиться. Но над ним склонился тот самый парень, что пощадил его в бою. Левый глаз его был заложен белой марлей и забинтован наискось — на манер пиратской повязки. От него пахло кровью и лекарствами.

— Я лишил тебя глаза?.. — говорить было тяжело; каждое слово отдавалось далекой болью. Страшно представить, какой она была бы на самом деле.

— Нет, — ответил тот. — Глаз на месте. Мне повезло.

Раненый криво усмехнулся и почувствовал во рту солоноватый вкус собственной крови.

— Я уже и забыл, каково быть Сохраняющим Жизнь… — старательно проговорил он. — Спасибо, что напомнил. Не ждал такого… Как тебя зовут?

— Кангасск…

Кангасск невольно вздрогнул, когда увидел, что сделало его имя с мутными от болеутоляющего глазами и слабым голосом парня. Раненый так и вцепился в него, сжав его руку до боли. Он говорил без умолку, и слова, произнесенные искалеченными устами, зазвучали так, что ничего невозможно было понять. Он называл какие-то имена, спрашивал, где они, что с ними. Особенно часто повторял: «Джармин… как там Джармин?..», потом просил прощения, за то, что кого-то бросил, кого-то предал… Казалось, конца не будет всему этому. Но через некоторое время он упал без сил обратно на подушку.

…По деревянной двери простучали одну из мелодий мира-первоисточника, которую можно было услышать только в Серой Башне в исполнении ее Смотрителя. Условный сигнал. Орион.

Кангасск пошел открывать…

— Как наш пациент?

— Очнулся.

— Ну и прекрасно. Как раз хотел у него кое-что спросить…

Сын звезд склонился над раненым, повел рукой перед его глазами, опять мутными и равнодушными, чтобы привлечь внимание.

— Не бойся, я врач, — сказал он. — Как тебя зовут?

— Орион, — прошептал в ответ раненый.

— Как и меня.

— Меня и назвали… — парень болезненно сглотнул, — …в честь тебя.

Орион, сын звезд печально улыбнулся, словно вспомнил что-то далекое.

— Ты потомок Зиги и Мералли, верно? — спросил он.

— Откуда ты знаешь? — прохрипел Орион-человек.

— Сколько бы поколений ни прошло, — вдохнул Орион, сын звезд, — я всегда узнаю квадратную физиономию Зиги и ясные глаза Мералли. Ты знаешь судьбу своих предков? О том, что случилось после того, как они отплыли в неизведанный Омнис на «Джовибарбе»…

— Да…

— Расскажешь мне. Только не сейчас. Сейчас спи и набирайся сил; вечером будем в Мирумире. Пойдем, Кангасск…

Они уже заперли дверь и направились к лестнице, когда чуткий слух Ориона уловил слабый шепот: Орион-человек сказал: «Спасибо тебе, сын звезд…»

…Вечерело. Ветер был не совсем попутный, но он исправно гнал вперед потрепанный в бою «Ювель» и разгонял закрывавшие небо облака. Небо над морем было теперь чистым и синим, словно еще один океан.

После вечернего обхода раненых Орион нашел Кангасска. Тот стоял у борта левого марана, скрестив руки на груди, и смотрел на море, совсем как тогда, на вершине Серой Башни. Блестящий ободок, заменявший гарду на его мече, отражал вечерние краски. Сын звезд подошел и встал рядом.

— Укачивает? — спросил он снова.

— Есть такое, — с грустной улыбкой признался Кангасск и показал Ориону огрызок плитки: поскольку утром он прикладывал ее к ране, та побурела. — Еще немного, и нечем будет спасаться…

— Ты что, прямо с кровью ее ел? — покачал головой Орион.

— А что, моя же кровь… — беспечно отозвался Кангасск и к чему-то добавил: — А команда со мной не разговаривает. Все ходят мимо меня так, как будто я пустое место. Даже Прок…

— Это из-за тезки моего… — с пониманием произнес сын звезд. — А я вот подошел тебе за него спасибо сказать. Большое. Этот парень… честное слово… как будто подарок из прошлого.

Кангасск не ответил, только посмотрел другу в глаза.

— А я вот все о ней думаю… — начал он.

— О ком? — спросил Орион.

— О капитане… О том, что она сказала перед смертью… И об изумрудных драконах. Я слышал легенды о драконах разумных и чувствующих, но у нас в Арен-кастеле на такие вещи только не плевали. К нам каждый год наведывались желтые драконы, сколько я себя помню. А это существа безобразные, наглые и тупые. Но этих, изумрудных я сам видел. И слышал. И почувствовал тогда… через харуспекс… — Кангасск с рассеянной улыбкой обернулся к Ориону. — Они действительно разумные и чувствующие. Как люди. Я и не знал, что такое бывает…

— Многое из того, что лежит за пределами обитаемого Омниса, неизвестно даже миродержцам, — задумчиво произнес сын звезд. — Сдается мне, эти изумрудные похожи на ваших желтых не более, чем люди на маскаков. Я и сам едва поверил тому, что увидел. Как много я спросил бы у капитана, будь она жива!..

— Думаешь, она и вправду изумрудный дракон в человечьем облике? — спросил Кангасск и снял с рукава взбирающегося на плечо Игниса.

— Не знаю, — сын звезд только развел руками. — Не знаю… Будь у нас время… Нет, я бы не поленился заглянуть за пределы карты и узнать об этих существах хоть что-нибудь.

— Я тоже всегда удивлялся, как все подобное происходит не вовремя, — согласился Кан. — Но, может быть, когда вся эта ерунда с кражей Хоры закончится…

— Не загадывай, — прервал его Орион. — Думай о сегодняшнем дне. Ну, в крайнем случае, о завтрашнем. Сейчас нам надо доставить корабль в Мирумир, а самим как можно шустрее нестись в Южную Башню. Я уже и сам начинаю беспокоиться.

— Когда мы пересечем границу?

— Думаю, скоро. Но сразу хвататься за трансволо нельзя: границы расплывчатые, так можно и в какое-нибудь нестабильное завихрение попасть. Вот, смотри, я раньше тебе рассказывал, как такие вещи определяются…

Орион вынул из-за пазухи скомканный и, похоже, влажный платок и развернул его на ладони. В самом центре, как жемчужина на мягкой подушечке, оказалось крупное, напитанное влагой зерно. Коричневая оболочка уже лопнула и показался толстый, вкусный на вид росток в красно-зеленую полоску, с почкой наверху; под зерном в складках ткани змеились два мохнатых белых корешка.

— Ну и какой карламан растет вдоль Южной границы? — ехидно спросил Орион.

— Полосатый, — с досадой ответил Кангасск. — Karlamanus lineatus. И не надо меня экзаменовать…

— Итак, kl-индикатор уже проклюнулся, — нарочито по-научному выразился сын звезд, — значит мы входим в зону стабильной магии. Но в трансволо мы войдем не раньше, чем развернется второй лист, понятно?

— Угу… — невесело вздохнул Кан. По всему выходило, что ждать еще долго.

Он поднял глаза к небу. Сквозь синий небосвод уже проступали крупные звезды. И тоненький, точно изогнутая шпага, серпик луны. За все время пути Кангасск успел смириться и с качкой, и с даже с немыслимой бесконечностью моря… и сейчас он вернулся бы в любой из этих дней: в самый первый, когда у него не было даже спасительной мятной плитки, или в ночь со второго на третий, хоть в гущу боя — лишь бы не сходить на берег и не встречаться с тем, что ждет его в Юге. Кан понятия не имел, что это или кто; просто такого сильного нежелания идти куда-либо он никогда за собой не замечал и чувствовал, что это не к добру, что это, — вопреки всему, ради чего он туда отправился, — все же ему не по силам…