— Что же ты, милый, не предупредил, что заедешь? А вдруг бы меня не оказалось? — нежно пожурила она Гарика.

— Так получилось, — пожал он плечами, — Лель, не сердись, но у меня только… — взглянул на часы, — …двадцать четыре минуты!

— Кушать будешь?

— Очень буду!

— Наконец-то! — обрадовалась Леля и повела его в служебную комнату…

…В это время в аэропорту Внуково приземлился самолет Ту-154, следующий рейсом из Таллинна. Он медленно подрулил почти к самому зданию аэропорта и замер. Вскоре подали трап, и среди многочисленных пассажиров из дверей самолета вышел высокий мужчина в широкополой шляпе и светлом плаще. В правой руке он держал тот же самый черный «кейс-атташе». Спустившись по трапу на московскую землю, он не торопясь вошел в здание аэропорта. Прилетевшие с ним пассажиры устремились к ленте транспортера, чтобы получить свой багаж. Мужчина в светлом плаще, бросив настороженные взгляды по сторонам, подошел к пластиковому козырьку с телефоном-автоматом и быстро набрал номер.

— Таллинн, Лооп! — произнес он тихо, когда там ответили. Затем, внимательно выслушав то, что сказали ему, аккуратно повесил трубку на рычаг, еще раз осмотрелся и спокойно направился к выходу.

На стоянке такси образовалась большая очередь, но мужчина пошел в противоположную сторону. Невдалеке стояло такси, которое явно кого-то ожидало. Мужчина подошел к машине и открыл дверь.

— До Северного входа «России» добросишь? — с небольшим акцентом произнес мужчина.

— Садитесь! — улыбнулся водитель.

…Когда Гарик подъехал на своем «мустанге» к условленному месту, его напарник уже был там. Он быстро уселся на заднее сиденье, и машина тут же двинулась.

— Как в зарубежном детективе! — усмехнулся Петр.

— Это, кстати, юноша, не так уж плохо: там не такие глупые ребята работают.

— Мы тоже не лыком шиты.

— Хватит лирики, юноша! «Дипломат» готов? — Переведя разговор на другую тему, Гарик сразу стал серьезным и сосредоточенным.

— Утром можно получить…

— Прекрасно! В одиннадцать ноль-ноль будешь ждать меня у Новодевичьего. В «дипломат» положи десять кусков: остальное я вложу…

— Десять тысяч? — присвистнул Петр. — Где я столько возьму… за один вечер? — перехватив недобрый взгляд Гарика, добавил он тихо.

— Найдешь! — Гарик прищурил глаза, и напарник тут же согласился. — Надо так надо, — сказал он покорно.

— Теперь вот что… Права пусть завтра будут с тобой все время: за рулем придется сидеть. Да приоденься проще, но прилично: как личный водитель высокого начальства! — Он улыбнулся.

— Механика та же? — спросил Петр.

— Пока да, но будь готов к корректировке: всякое может случиться…

— Это-то понятно… — Немного помявшись, спросил: — Послушай, шеф, моя запилила меня совсем: зудит и зудит — на юг хочет.

— В отпуск? — усмехнулся Гарик. — Вот дело сделаем, и мотайте на юг, на север, куда хотите. Замрем на годик!

— Вот это хорошо! — напарник мгновенно повеселел.

— Ну, а хорошо, так вываливайся и дуй к своей супружнице: обрадуй ее. — Гарик притормозил, и Петр быстро выскользнул из машины.

…Вернувшись вечером домой, Вадим Петрович долго оттягивал разговор с супругой: молча поужинал, почитал журнал, газеты, а когда они с женой уселись перед цветным телевизором, то она сама не выдержала и тихо спросила:

— У тебя что, Вадя, неприятности?

— С чего это ты так решила?

— Ну как — пришел, сидишь, молчишь, слова от тебя не дождешься. Я и не помню, чтобы ты такой был когда-нибудь. — Она обиженно сжала губы. — Может, на меня за что сердишься? Так скажи…

— Ну, что ты, Стеллочка, ты совершенно здесь ни при чем: я хотел сказать, что моя сегодняшняя молчаливость не от неприятностей, а наоборот… — Он замолчал, не зная, как сказать ей о новостях.

— Если наоборот, то почему такой грустный? — удивилась она.

— Знаешь, как говорят в таких случаях: «И хочется, и колется, и мамка не велит!»

— Послушай, давай все по порядку! Что произошло?

— Ну, хорошо, слушай! Представляешь, дорогая, подошел ко мне сегодня один человек, судя по акценту, кавказец, и предложил мне продать «Волгу»! — Он деланно рассмеялся.

— Он на ней подъехал?

— Да нет, он подъехал на шикарном «форд-мустанге»…

— Ничего не понимаю, а при чем тут «Волга»?

— Господи! Он подъехал на «мустанге», а предложил продать «Волгу»!

— А зачем нам «Волга»? У нас уже есть одна! — Жена недоуменно пожала плечами.

— Да не мне продать, а ему купить… Тьфу, черт, совсем запутался! Короче говоря, нашу «Волгу» предложил продать ему… За две стоимости…

— Он что — сумасшедший? Это же чуть ли не… Да что я говорю! Не чуть, а более тридцати тысяч! — воскликнула она с изумлением.

— На сумасшедшего он не похож: интеллигентный такой, прилично одетый, наукой занимается…

— Ты сказал, что он кавказец?

— Да…

— Тоща все понятно. — Она усмехнулась. — Им просто денег некуда девать. Наукой… Знаем мы, какой наукой он занимается: цветочки, апельсины, мандарины… Постой, за сколько, ты говоришь? — встрепенулась она вдруг, будто только сейчас до нее дошли названные цифры.

— Две стоимости… — ответил он машинально и удивленно взглянул на жену, словно не узнавая ее. — Ты что, Стелла, серьезно заинтересовалась?

— А что? — пожала она плечами и тут же воскликнула: — Подумай только — тридцать тысяч!!!

— Стеллочка, подумай хорошенько! Это же нечистые деньги! — взмолился он.

— Откуда это тебе известно? — спросила она, холодно взглянув на мужа. — В народе говорят, что деньги не пахнут!

— Да я же не в том смысле! — повысил он голос. — Для нас они будут нечистые! Мы их получим не за работу, и для нас они — нечистые, ясно?

— А может быть, ты сможешь нормальным путем заработать такие деньги? — Стелла Николаевна прищурила свои огромные глаза, и Вадим Петрович понял, что сейчас разразится скандал. Стелла Николаевна была на десять лет моложе его, а миловидное лицо и красивая стройная фигура очень часто привлекали к себе внимание. Вадим Петрович обожал супругу и всерьез побаивался, что в один прекрасный день она просто покинет его, найдет моложе и симпатичней…

— Сколько я мечтаю о даче? — продолжала она, все сильнее распаляя себя. — А шубка? У меня есть приличная шубка? Нет! А ты еще детей хочешь иметь? И не думай, и не гадай! Нищету плодить? Никогда!

Вадим Петрович пытался вставить хотя бы словечко, но она не слушала его и продолжала перечислять, чего, по ее мнению, у них не хватало.

Неизвестно, сколько бы это еще продолжалось, но не выдержал Вадим Петрович: сначала он зажал уши пальцами, но она стала кричать, и он замахал руками.

— Хорошо-хорошо, я согласен! — бросил он и подумал, что, может быть, этот незнакомец не явится.

…На следующий день, ровно в одиннадцать часов, Гарик встретился со своим напарником и получил от него точно такой же черный «кейс-атташе», который был у таллиннского пассажира. Доложил в него еще несколько пачек двадцатипятирублевых купюр, одну пачку пятидесятирублевых, пачку десятирублевых. Туда же положил бутылку коньяка, какую-то жестяную коробочку, коробку трюфелей и аккуратно закрыл. Затем еще раз проверил спецклей на своих пальцах…

Ровно в двенадцать часов он уже был перед девятиэтажным домом по Краснопролетарскому переулку. Быстро и внимательно кинул взгляд по сторонам, взял в руки дипломат» и вышел из машины. Ключ оставил под козлиной шкурой, покрывающей сиденье. Хлопнув дверцей, поправил сбившуюся немного кожаную куртку и быстро вошел в подъезд. Поднявшись на третий этаж, он остановился у дверей квартиры под номером тринадцать и решительно нажал кнопку звонка. Раздалась красивая мелодия звонка, и через мгновение дверь широко распахнулась. В глазах Вадима Петровича ощущалась некоторая растерянность…

«Надеялся, что не приду! — мелькнуло у Гарика. — Значит, жена мой союзник?! Отлично!»

Вслух он произнес, широко и добродушно улыбаясь:

— Пунктуальность (это слово Гарик произнес без единого мягкого знака) — вежливость коралей! Добрый день, дара гой Вадим Петрович! — Не обращая внимания на растерянность хозяина, он радостно потряс ему руку. — Пришел, как договорились… Надеюсь, не передумали?