— Ты хотел бы, Витюша, жить втроем?

— Конечно, было бы веселее, а места хватит, — поддержал он ее. — Более того, я сам хотел предложить тебе забрать бабушку сюда… Чего ты смеешься? — не понял Виктор.

— Тогда не втроем, а вчетвером…

Виктор недоуменно смотрел на Марину.

— Ну… Ну же! — подбадривала она его.

— Да ты что?..

— Да, да! — подтвердила Марина его догадку.

— Правда! — воскликнул Виктор и подхватил ее на руки, кружа по комнате.

— Осторожно, Витюша! Ты рискуешь сразу двумя жизнями! — смеялась Марина и крепко прижималась к его груди… Странное чувство овладело Виктором: еще не видя ребенка, он уже любил и волновался, ожидая его появления. Для него было совершенно непонятно, как должен чувствовать себя отец, встречая появление своего первенца, и еще не мог понять, кого он больше хочет — мальчика или девочку… Как все-таки интересно устроена природа: ничего не было, и вдруг твое продолжение, твоя плоть и кровь… Каким он будет? Будет ли он достоин своего ребенка? Не заставит ли он краснеть его за своего неразумного отца? Мысли и чувства, нахлынувшие на него, искали выхода, и Виктор решил написать Елизавете Матвеевне длинное письмо, в котором сообщит все подробности о себе, не утаивая и не приукрашивая своей роли во всех событиях, которые преследовали его в последнее время. Написал Виктор и о радостной новости — ожидании потомства. Письмо получилось длинным и не очень стройным, но Виктор не захотел хоть что-нибудь исправлять и сразу же отправил. Он не получил ответа в ближайшее время, как ожидал: на следующий день его вызвал к себе следователь. Не желая волновать Марину, он ничего не сказал ей о вызове.

20

Когда Виктор вошел в кабинет, он сразу же почувствовал перемену в отношении следователя: обычно он радушно предлагал Виктору стул, интересовался его здоровьем. Сейчас только коротко кивнул. Виктора насторожил такой холодный прием.

— Скажите, уже известна дата суда? — спросил Виктор.

— Пока нет… — Следователь старался не смотреть Виктору в глаза, как бы чувствуя себя виноватым. — Я пригласил вас, чтобы сообщить… — Он помялся немного. — Назначен новый прокурор, который вернул дело на доследование, а вас… дайте-ка вашу повестку. — Следователь взял повестку и начал ее вертеть в своих руках. Виктор почувствовал, что он недоговаривает. — Послушайте, подождите-ка внизу, — проговорил он как-то неуверенно и виновато. Виктор пожал плечами и молча пошел вниз, где его встретил дежурный офицер и неожиданно попросил Виктора достать все из карманов, снять ремень и вытащить шнурки из ботинок. Затем сложил его вещи, переписал и дал расписаться Виктору на этом перечне.

— К чему все это? — спросил наконец Виктор, который молча выполнил все требования офицера.

— Разве вы еще не поняли? — удивился тот. — До суда вы будете содержаться под стражей…

— Как? В тюрьме? — вскрикнул Виктор.

— Так решил прокурор…

— Под стражей… — Он стиснул зубы так сильно, что потемнело в глазах. Как ни готовил он себя к этому моменту, все настолько показалось диким и нереальным, что даже ущипнул себя, проверяя, не снится ли ему все это. Словно робот, безучастный ко всему, Виктор прошел в коцнатку, на дверях которой было небольшое отверстие, а у стен прибиты широкие скамейки, служащие, вероятно, кроватями.

«Вот я и в камере!» — с ужасом подумал Виктор, и сразу пришли мысли об университете, о том, что меньше месяца осталось до начала занятий. На него нашли отупение и апатия. Высоко под потолком тускло мерцала лампочка, усиливая безысходную тоску. Стены были исписаны надписями, которые не только несли некую информацию, но и просто откровенный мат — в прозе и стихах.

— Марина!

Он кинулся к дверям и начал громко стучать.

— Чего тебе? — грубо спросил молодой сержант.

— Мне необходимо поговорить с капитаном! — проговорил Виктор, стараясь быть убедительным.

— Хорошо, доложу! — Дверь захлопнулась.

Несколько минут тишины, показавшиеся вечностью…

Но вот дверь распахнулась, и перед ним предстал тот самый дежурный капитан.

— Слушаю вас!

— Товарищ капитан, очень вас прошу: сообщите жене, что я здесь, а то она… в положении и будет волноваться! Очень вас прошу! И пусть поесть захватит, ведь у вас, наверное, не кормят?

— Такой молодой и уже ребеночка ждете? — удивился капитан, потом немного подумал, и, вероятно, симпатия к этому молодому парню взяла верх: — Хорошо, говори телефон…

Не прошло и часа, как Марина примчалась в отделение и Виктор услышал ее звонкий голосочек.

— Я к своему мужу! Быстровский его фамилия!

— Маришенька, я здесь! — не вытерпел Виктор. Потом он слышал ее голос, но ничего невозможно было разобрать, так как она зашла к капитану за перегородку и в чем-то убеждала его, а он громко отвечал сакраментальное: «Не положено!» Потом ненадолго все стихло, и снова дверь распахнулась, и Виктор увидел капитана, а за ним еле виднелась милая Марина с каким-то узелком в руках. Ее глаза были полны слез и неотрывно смотрели на Виктора. Капитан внимательно проверил все продукты, которые принесла Марина, и сказал:

— У вас есть пятнадцать минут. Хоть и нарушаю, ну да ладно, пронесет! — Он махнул рукой и отошел в сторону Марина бросилась к Виктору на шею.

— Что случилось, Вит? Почему тебя арестовали? — говорила она сквозь слезы.

— Я и сам толком не знаю… Дело отправили на доследование, а новый прокурор взял меня под стражу до суда.

— О деле не говорить, — устало сказал капитан.

— Извините, не будем, — пообещал Виктор. — Не плачь, милая, тебе вредно! Прошу тебя! Мы же были готовы к этому, — тихо говорил Виктор, успокаивая Марину.

— Я все время надеялась, что мое предвидение ошиблось! Ну почему так, почему так несправедливо! Боже мой, Витюша! Любимый мой! — Ее руки старались обхватить его тело, словно защищая от беды.

— Ну не надо, милая, не надо! — говорил Виктор скорее машинально, так как сам держался из последних сил. — Возьми себя в руки, крепись, прошу тебя! Я люблю тебя! Люблю!..

Вскоре заглянул капитан, поморщился от жалости, глядя на их страстное желание остаться вместе, но потом проговорил виновато и глядя в сторону:

— Извините меня, но больше не могу!

Марина крепко поцеловала Виктора в губы и неожиданно, прекратив всхлипывать, твердо сказала:

— Ты, Виктор, держись, вот увидишь: все будет хорошо! Верь мне! Я знаю это точно… А вообще, что бы ни случилось, у тебя есть Я! Я — твоя жена! — Она вновь прижалась к нему, обхватила его голову руками и несколько секунд смотрела ему в глаза не мигая, словно фотографируя, словно вглядываясь и запоминая каждую его черточку… Затем быстро поцеловала в губы и, бросив капитану «спасибо», вышла из камеры, не оборачиваясь…

Захлопнулась дверь за Мариной. Виктор стоял, смотрел не мигая, будто ожидая, что дверь сейчас распахнется и прекратится эта страшная и непонятная шутка. Все казалось ему трагически нелепым сном, который превратился неожиданно в реальность. Он никак не мог поверить, что все происходит именно с ним и это испытание ему придется пройти до конца. Только что Марина была здесь, и он мог спокойно обнять, притронуться к ней, а сейчас? Сейчас он был один в маленькой, неуютной камере и ничего не мог поделать, чтобы что-то изменить. Час простоял Виктор перед дверью и не заметил… Неожиданно он почувствовал нестерпимый запах камеры, в которой перемешалось все, что могло исторгать человеческое тело, давно не ощущавшее на себе воду и мыло. Виктор машинально поднес к лицу свои руки, понюхал: они все еще сохраняли аромат духов Марины, ее нежность и тепло…

Вскоре послышался шум открываемой двери.

— Руки за спину! Выходи.

Его вывели из отделения и впихнули в крытую машину, прозванную в народе «черным вороном». Тусклый свет маленькой лампочки с трудом освещал «салон» этого автомобиля. Виктор пригляделся, и ему удалось рассмотреть несколько человек, которые угрюмо молчали и никак не реагировали на то, что Виктор решительно протиснулся и сел между ними… Ехали недолго, и вскоре, когда машина остановилась, назвали фамилию Виктора. Его ввели в здание, оказавшееся, как выяснилось позднее, просто отделением милиции. После формальных вопросов, касающихся личности, Виктора вновь обыскали и втолкнули в камеру, которая отличалась от предыдущей тем, что была еще меньше, а половина пространства была приподнята, образовывая своеобразный деревянный лежак, напоминающий сцену. Сцену, на которой уже валялось девять человек. Судя по виду, а также поведению, некоторые были старожилами этой камеры и находились в ней несколько дней. На приветствие Виктора никто не ответил, кроме одного пожилого мужчины, который сразу же спросил Виктора о куреве, но, узнав, что тот не курит, тут же потерял к Виктору всякий интерес и начал курить «сигаретку» из газеты с махоркой. Воздух в камере был тяжелый и спертый от пота немытых тел и дешевой махорки, и Виктор подумал о предыдущей камере с симпатией. Появление нового человека привлекло внимание: посыпались различные вопросы, на которые Виктор с трудом успевал отвечать… Кто, что, откуда, почему, статья? Затем пришли к единодушному решению, что у Виктора «все нормально» и более «трешки» он не получит… Виктора это весьма встревожило, но он понял, что это мало кого волнует, и постарался скрыть свои эмоции. Правда, один авторитетный сокамерник высказался, что можно схлопотать и выше, если «распустить губы» и не позаботиться о хорошем адвокате… Виктор приуныл и отвечал односложно. Вскоре, исчерпав любопытство, новые соседи потеряли к Виктору всякий интерес и оставили его в покое. И только пожилой мужчина, ответивший на приветствие Виктора (назвав свое имя — Жора), продолжал беседу: