Соседи, как можно было понять инженеры-строители, заговорили между тем о своей работе, вспоминали знакомых, упоминали, и чувствовалось с гордостью, какие-то странно звучащие для непосвященного уха названия мест, где закладываются огромные строительные площадки.
Сидеть в ожидании неторопкой официантки пришлось долго, Алик скучал и томился. Он попытался вклиниться в дружескую беседу соседей, но те не обратили на него внимания. Правда, бородатый вынул трубку изо рта и поинтересовался, откуда да кто он. На что Архипасов, дурачась, ответил, что служит в архивном ведомстве и, следовательно, является архивариусом. Собеседники на следующее его замечание попросту не отреагировали.
Наконец официантка подала заказ. Соседи Алика из пузатенького кофейника налили себе по чашке кофе и лихо чокнулись. Тот, что в кофте, внушительно сказал: «За любовь!» Бородатый согласно кивнул головой.
Алика словно бес дернул за язык. Он негромко и внятно добавил:
— За чужую!
Молодой человек в кофте лишь повел плечом — как бы отгоняя муху, а бородатый, коснувшийся было губами края чашки, на миг повернул голову в сторону непрошеного соседа, скользнул недоуменным взглядом и тоже, ничего не сказав, отпил.
«Дурачки какие-то. Игнорируют, — с досадой решил Алик. — Кофе чокаются. Пить и то не умеют. Ну, герои… А что смыслят в любви? И гляди-ка, туда же…»
Спустя какое-то время молодые люди вновь лихо чокнулись, и тот, что в кофте, быстро сказал:
— За любовь!
Бородатый грустно кивнул, а Алик вновь насмешливо добавил:
— За чужую!
На этот раз они вообще не обратили никакого внимания на его реплику. Их разговор шел своим чередом. А затем все повторилось в третий раз:
— За любовь!
— За чужую!
Развеселившийся Алик поглядывал на них с нескрываемой насмешкой: «Вот чудики, придумали ритуал».
Рассчитавшись, он небрежно кивнул соседям и с достоинством удалился. Было двадцать минут одиннадцатого, когда он подошел к своему «отелю» и в нерешительности остановился у подъезда. Гостиница была обыкновенным двухэтажным коттеджем, с обыкновенными квартирами, приспособленными под номера. Вокруг стояла настороженная тишина. Замерли без движения величественные сосны и лиственницы, в черной высоте хитро изогнулся белым щегольским серпиком месяц, откуда-то издалека, по-видимому с танцплощадки, доносились бравурные звуки музыки, всплески голосов и смеха.
Здоровый, полный сил Алик чувствовал себя совершенно бесполезным, никому не нужным, словно он и в самом деле стал каким-то неодушевленным предметом. Алик пожалел, что такой прекрасный вечер пропадает вхолостую, и он подосадовал, что не «закадрил» хотя бы секретаршу из отдела культуры. Все было бы не так одиноко.
Он ковырял горькой веточкой в зубах и совсем уж собрался идти к себе в номер, как вдруг заметил, что из соседнего коттеджа вышла и быстрой, легкой походкой направилась в его сторону стройная женская фигурка. Сердце у Алика екнуло. Он сделал несколько шагов вперед и вышел на асфальтовую дорожку, по которой шла женщина.
Едва она приблизилась, Алик вежливо начал:
— Извините, пожалуйста, — давая возможность рассмотреть себя и убедиться, что он внушает доверие. Девушка замедлила шаги. Алик вкрадчиво, не давая ей опомниться, мягко и проникновенно продолжал — Такой изумительный вечер, не правда ли? Я никогда не испытывал столь глубокого чувства природы. Ах, простите. Стою и думаю: боже, как хорошо. Только феи не хватает. И вот, как в сказке, появляетесь вы…
Молодая прелестная женщина улыбнулась, и Алик вдруг узнал ее:
— Боже мой! Леночка! Вы!.. Что вы тут делаете? Я безумно рад. Счастлив, как мальчишка.
— А я сразу вас узнала! — тихонько смеялась Леночка, не отнимая своей руки из горячих ладоней Алика. — Я сегодня здесь на новом объекте. Торопимся сдать. Не успела поужинать и вот не знаю, что делать, — идти в такой поздний час в ресторан одной неудобно, а есть зверски хочется…
Архипасов понял, что ему безумно нравится ее доверчивая, открытая улыбка. И лицо — смуглое, правильной, овальной формы. Но что больше всего в ней поражало — глаза. В них фантастически ярко блестел лунный свет.
У Алика даже дыхание перехватило: нет, нет, на этот раз он ее не упустит:
— Если позволите, я буду вашим телохранителем. Пойдемте, много не обещаю, но, если понадобится, жизнь за вас отдам, не задумываясь…
Леночка секунду помешкала, кивнула:
— Пошли. Выпью хоть чашечку кофе и буду спасена.
Они шли через пустырь. Алик ликовал, с удовольствием подумал, как утрет сейчас носы этим наглым аборигенам. Особенно бородатому. Пусть их полюбуются на чужую любовь… Его не на шутку задело пренебрежительное отношение к нему случайных соседей.
Они вошли в прокуренную духоту ресторана, Алик уверенно, не без умысла, направился к столику, который покинул всего лишь десяток минут назад. Леночка следовала за ним. Парень в кофте и бородатый по-прежнему важно толковали о чем-то своем. Оба они разом подняли глаза на подошедших. Алик с торжеством отметил, что бородатый буквально остолбенел — у него отвисла нижняя челюсть, а тот, что в кофте, в изумлении выпучил глаза.
Алик деловито выдвинул стул для своей дамы, галантным жестом предложил садиться. Но она, словно не замечая его, стояла рядом и в упор смотрела на бородатого, а тот на нее. Алик сразу смекнул, что здесь что-то неладно, и тотчас предложил:
— А не лучше ли нам приземлиться за другим столиком?
— Да, вам, пожалуй, лучше бы сесть за другой столик, — враждебно подтвердил молодой человек в кофте, буравя Алика недобрыми глазами.
— Да, да, конечно, — поспешно, каким-то чужим, глуховатым голосом согласилась элегантная спутница Алика, не отрывая пристального взгляда от бородатого. — Вы идите, я сейчас…
Архипасов походкой оскорбленного гвардейского офицера прошлого века направился в угол зала к освободившемуся столику. Его спутница, вероятно, о чем-то спорила с бородатым. Это можно было заключить по резкости и напряженности их поз, по сердитым выражениям лиц. Алику стало гадко при мысли, что он сейчас похож на вора, у которого украли дубинку. Будет сидеть здесь словно последний профан, а она останется с бородатым. А как все-таки хороша! Даже слишком хороша для этого таежного городка, для этого захолустного ресторана.
Все происходящее уже казалось нелепым фарсом, комической мелодрамой, в которой он сам стал одним пз главных действующих лиц. Алик совсем заскучал и уж подумывал, а не ретироваться ли тихо-тихо подобру-поздорову, как увидел, что девушка идет к его столику. Душа его вмиг встрепенулась и воспарила. Глаза зажглись огнем. Уста расплылись в сладкой улыбке.
— Наконец-то! — с облегчением воскликнул он. — Я уж заждался и, знаете ли, грешным делом подумал: а вот и не придет. Как было бы жаль.
Он заметил, что Лена бледна и расстроена.
— Кажется, у вас неприятности? Неужели этот пошлый субъект обидел вас?
Девушка положила локти на стол, кулаками уперлась в подбородок. Остановившимся взглядом смотрела прямо перед собой.
— Не надо, — тихо попросила она. — Я любила этого «пошлого субъекта»…
— Простите, это так неожиданно. Я понимаю. Есть обстоятельства… Конечно, вы… м-м-м… Я понимаю… Это так прекрасно…
Алик для вида стушевался и стал лихорадочно придумывать, как бы побыстрее смыться. Наступило продолжительное молчание. Леночка смотрела в одну точку и не двигалась. Прошло несколько минут. Девушка повернула к нему свое чистое лицо, усмехнулась кончиками губ:
— Между прочим, он спросил, откуда я знаю вас. Какого-то архивариуса…
— Я не архивариус, — гордо дернул плечом Алик. — Я артист. Не верите? Пожалуйста, вот мое удостоверение.
— Ну что вы, не надо, — покачала головой Лена. — Я верю. Это, как и замки в квартирах, только для честных людей. А вы больше похожи на музыканта. Артистов я представляю немножечко другими.
— Какими, любопытно?
— Не сердитесь. Более уверенными в себе, и, ничего не попишешь, с более характерными лицами.