О, боже, ты вручил мне розу, но я верну ее назад,—

Затем что на меня лужайка завистливый бросает взгляд.

Хотя подруга удалилась на сто стоянок от любви,

Пусть от подруги удалятся тоска и горе, дождь и град.

Когда ты над ее стоянкой повеешь, вешний ветерок,

Надеюсь, ты ей нежно скажешь, что я всегда служить ей рад

Ты кудри вежливо разгладишь, а в них сердца заключены,

Не ударяй их друг о друга, не разоряй пахучий сад.

Моя душа, — скажи любимой, — тебе на верность поклялась,

Так пусть в твоих кудрях — в темнице — живет, не ведая утрат.

В саду, где пьют вино во здравье живительных, желанных уст,

Презренен тот, кто ей не предан, кто пожелал иных отрад.

Не надо думать о наживе, спускаясь в винный погребок:

Тот, кто испил любовной влаги, не жаждет никаких наград.

Пускай растопчет нас пятою иль разрешит поцеловать,—

Любовь запретна лишь для робких, боящихся ее преград.

Хвала поэзии Хафиза, она — познанье божества.

За светлый дух, за прелесть речи везде его благодарят!

Не прерывай, о грудь моя, свой слезный звездопад:

Удары сердца пусть во мне всю душу раздробят!

Ты скажешь нам: «Тюрчанку ту я знаю хорошо,—

Из Самарканда род ее!» Но ты ошибся, брат.

Та девушка вошла в меня из строчки Рудаки:

«Ручей Мульяна к нам несет той девы аромат».

Скажи: кто ведает покой под бурями небес?

О виночерпий, дай вина! Хоть сну я буду рад.

Не заблужденье ли — искать спокойствия в любви?

Ведь от любви лекарства нет, — нам старцы говорят.

Ты слаб? От пьянства отрекись! Но если сильный трезв,

Пускай, воспламенив сердца, испепелит разврат!

Да, я считаю, что пора людей переродить:

Мир надо заново создать — иначе это ад!

Но что же в силах дать Хафиз слезинкою своей?

В потоке слез она плывет росинкой наугад.

Где правоверных путь, где нечестивых путь?

О, где же?

Где на один вступить, с другого где свернуть?

О, где же?

Как сравниваешь ты дом праведных и дом беспутных?

Где лишь в молитвах суть, где только в лютнях суть?

О, где же?

Постыла келья мне, и лицемерье рясы — также.

Где магов тайный храм? Где мне к вину прильнуть?

О, где же?

Все вспоминаю дни, когда с тобою был я рядом.

Где ревность, где слова, лукавые чуть-чуть?

О, где же?

Прах у твоих дверей к глазам своим прижму —

О, сладость!

Где жить мне без тебя, где свой огонь задуть?

О, где же?

Хафиз тебе не даст ни мира, ни услад покоя.

Где он найдет покой, свою утешит грудь?

О, где же?

Я отшельник. До игрищ и зрелищ здесь дела нет мне.

До вселенной всей, если твой переулок есть, дела нет мне.

Эй, душа! Ты меня бы спросила хоть раз, что мне нужно!

До того ж, как до райских дверей мне добресть, дела нет мне.

Падишах красоты! Вот я — нищий, дервиш, погорелец…

До понятий: достаток, достоинство, честь дела нет мне.

Просьба дерзкая есть у меня: до всего же другого,

Коль пред богом ее не могу произиесть, дела нет мне..

Нашей крови ты хочешь. Ты нас предаешь разграбленью.

До пожитков убогих — куда их унесть — дела нет мне.

Разум друга — как чаша Джамшида, что мир отразила.

И дошла ль до тебя или нет эта весть — дела нет мне.

Благодарен я жемчуголову. Пусть море полудня

Эту отмель песками решило заместь — дела нет мне.

Прочь, хулитель! Со мною друзья! До того, что решился,

Сговорившись с врагами, меня ты известь, — дела нет мне.

Я влюбленный дервиш. Коль султанша меня не забыла,

До молитв, до того, как их Хл небу вознесть, — дела нет мне.

Я Хафиз. Моя доблесть — со мной. До клевет и наветов,

Что сплетают презренная зависть и месть, дела нет мне.

На сердце роза, на губах лозы душистый сок.

Владыка мира, в эту ночь ты раб у наших ног.

Гасите свечи! Ночь и так светла, как знойный день.

Здесь в полнолунии своем тот лик, что тьму отвлек.

Не чтим запрета на вино, но мы храним запрет,

Когда его не делишь с той, чье тело как цветок.

Прикован взгляд к рубинам уст, к вращенью пенных чаш,

В ушах журчащий говор флейт и чанга звонкий слог.

Ты благовоний на пиру хмельном не разливай,

Вдыхаю запах, что струит тяжелых кос поток.

Сластей ты мне не подноси: что сахар, пряный мед?

Сладка лишь сладость губ твоих, что хмель вина обжег.

Безумец — имя мне. Позор стал славою моей.

Так почему ж безумье все мне ставите в упрек?

Зря мухтасибу шлют донос: и он, подобно нам,

Услады ищет на земле, обманывая рок.

Хафиз, ни мига без вина, ни часа без любви!

Пора жасминов, время роз пройдут. Недолог срок!

Эй, проповедник, прочь поди! Мне надоел твой нудный крик.

Я сердце потерял в пути. А ты что потерял, старик?

Среди всего, что сотворил из ничего творец миров,

Мгновенье есть; в чем суть его — никто доселе не постиг.

Не наставленья мудрецов — лишь ветер у меня в ушах,

Пока томят, влекут меня уста, как сахарный тростник.

Не сменит улицу твою дервиш на восемь райских кущ,

Освобожден от двух миров — своей любовью он велик.

Хоть опьянением любви я изнурен и сокрушен,

Но в гибели моей самой высокий строй души возник.

В несправедливости ее, в насилии не обвиняй!

Скажи: то милостей поток и справедливости родник!

Уйди, Хафиз, и не хитри! И сказок мне не говори!

Я прежде много их слыхал и много вычитал из книг.