Фауст вернулся в особняк, по счастью не столкнувшись с тетушкой Греты. Да и она сама отсутствовала. Злосчастный исследователь путей истины проверил электронную почту. Общество реабилитации отозвалось на запрос, прислав любезное и витиеватое, многомегабайтное приглашение размером с добротный рекламный буклет.

Кроме этого в почтовом ящике красовалось письмо от Клуба наследников великих познавателей. Фауста приглашали посетить ближайшее заседание. Особо указывалось, что на мероприятие следует приходить не в парадной одежде. Почему? Потому что часто происходит выяснение истины. А вам, господин Фауст, придется выяснять истину как минимум с потомками Гёте. Не считая прочих фаустописателей.

Пришел ответ и на одно из первых писем по «проблеме Фауста», отправленное в Краковский университет так давно, что за калейдоскопом событий Иоганн-Альберт про него почти забыл. Канцелярия ректора любезно сообщала: да, Иоганн Фауст значится окончившим, получил диплом и значок, но наследникам их дубликаты не выдаются. «Более того, если вы юридически являетесь наследником и прямым потомком, Вам надлежит уплатить возмещение за совершенные им непотребства…» В этом месте значилась очень круглая сумма в евро. «В случае Вашего отказа мы будем вынуждены обратиться в соответствующие органы объединенной Европы».

Вернувшаяся Грета застала Фауста в печальных раздумьях перед монитором.

— У меня сюрприз, — прокричала она с порога, — я нашла нам спонсора!

— Они еще существуют в природе?

— Ты что такой расстроенный?

Фауст кивнул на письма. Грета быстренько пробежала их взглядом.

— Ну, в это Общество съездим, как и собирались. Познаватели — мошенники, я о них уже слышала не раз. А Краков… забудь про него и всё. Пусть тоже докажут, что являются правопреемниками того средневекового университета. Давай лучше побываем на собачьей выставке.

— С чего бы так? Нам дадут медаль за пуделя дедушки?

Внучек почти угадал. Оказалось, что местная Ассоциация заводчиков пуделей с готовностью пригласила внука Фауста на большую выставку в Цюрихе, пообещав оплатить большую часть расходов. Взамен требовалось выступить перед владельцами собак, зрителями и журналистами с информацией о том, что пудель, сопровождавший доктора Фауста, не был воплощением зла, а, наоборот, давал ему добрые и полезные советы.

— Ты же ведь согласен?

Фауст только рукой махнул. По сравнению с Тритермием и его конторой ему даже бультерьеры казались мирными и прелестными созданиями, не то что милые кучерявые пудельки с советами, зашифрованными в надрывном лае.

— Пудели, — изрекла при встрече с ним президент ассоциации, неуловимо похожая на тетушку Греты чопорная дама в букольках, — это моя любовь! И мой бизнес.

Вожделенная речь о замечательных свойствах всех пуделей вообще и того, который делил странствия с Фаустом-старшим, в частности, была произнесена при большом энтузиазме собравшихся. Получившему аванс Иоганну-Альберту стоило немалых трудов перекричать многоголосый лай. Он говорил, а сам припоминал дневник дедушки — земная собака у того действительно имелась, его часто не пускали с песиком в гостиницы, и он по этому поводу скандалил, порой со спецэффектами. Но на самом деле это был вовсе не пудель, поскольку это название и описание породы появились лишь в эпоху барокко, в XVIII веке. На этом Фауст и Грета решили внимание не заострять. Как подумал Фауст-младший, «даже незваный пудель лучше официального галактянина». И вряд ли общество разведения пуделей начнет в ближайшую тысячу лет захват Земли и других планет.

И вот наконец Фауст с Гретой добрались до Общества реабилитации, занимавшего оформленный по последнему слову дизайнерской моды офис в одном из престижных бизнес-центров. После непродолжительного ожидания их приняли, и за чашечкой кофе было предложено следующее:

— Вам надо заполнить заявление, внести регистрационную пошлину и ждать своей очереди, — радостно улыбаясь, сообщил им благообразный господин с бейджиком «старший координатор».

— Как долго? — поинтересовался Иоганн-Альберт.

— У нас все дела рассматриваются в порядке времени. Сейчас у нас разбирается дело тамплиеров. У вас какое время, конец ХVI века? Придется подождать примерно пятьдесят пять лет.

— А пошлину внести сразу?

— Да.

— А быстрее никак нельзя?

— Ну посмотрите, какой ваш номер? Вот, а до вас идут заявки потомков Дракулы, Мерлина, Орлеанской девы, Роджера Бэкона, Тимофея Анкудинова, Генриха VIII и Григория Распутина… Возьмите ваш номерок, мы вам сообщим.

— А если я умру за это время? Или куда-нибудь уеду?

— Ну куда вы с Земли-то денетесь? А если умрете, то, значит, дело перейдет к потомкам, у нас же все дела фамильные. От вас требуется только обзавестись потомством.

Грета и Фауст переглянулись, обменявшись кривыми усмешками. Старший координатор будто перестал их замечать, продолжая вдохновенно рекламировать свой насущный промысел.

— И вот что нам удалось достичь в деле Жиля де Ре, сподвижника Жанны д’Арк, маршала Франции, пытавшегося поправить свое пошатнувшееся финансовое положение при помощи алхимии. Всем известно, что его не только осудили, но и сожгли! Наш сотрудник при помощи одного из лучших современных французских адвокатов, Жана-Ив Го-Бризоньера, собрал группу историков, юристов и других экспертов, сомневающихся в виновности Жиля де Ре, и сформировал из нее судебный трибунал. Этот трибунал заседал в зале ЮНЕСКО, затем в Люксембургском дворце. Эксперты вынесли вердикт: Жиль де Ре невиновен, дело против него сфабриковано.

— Но тогда почему до сих пор издаются книги, снимаются фильмы, в которых этот самый Жиль — злодей и первый известный серийный маньяк в истории человечества? — перебила оратора Грета.

— Не путайте судебную истину и рекламные образы! К тому же всем этим авторам не запретишь издавать истории на потребу публике. А может быть, они и правы? Кому нужен еще один французский барон, пусть и в чине средневекового маршала? Да таких было пруд пруди — народ королей-то только по нумерации различает, а чистоплотные бароны ему абсолютно неинтересны! Впрочем, как и образцовые доктора философии, преподававшие в средневековых университетах. Ваш уважаемый предок, доктор Иоганн-Георг Фауст, вошел в человеческую историю только благодаря своим нестандартным приемам обучения студентов и прочим этически невыверенным поступкам.

В делах, за которые мы беремся, должна быть интрига и злодейство, искушение и вакханалия. И, конечно, конкретное широко известное имя, чтобы простые люди не путались — о ком и о чем речь.

— Дела должны быть неотделимы от их делателя!

— Милая девушка, в вас играет романтизм. Возвращаясь к реальному случаю с бароном де Рец, хочу сказать, что большинство приписываемых ему как Синей Бороде злодеяний, успешно существовало и до него. По словам известных ученых, издавна в Бретани рассказывали такую легенду о Синей Бороде.»Ехали граф и графиня мимо прекрасного замка. Вышел из замка рыцарь с рыжей бородой. «Я Жиль де Ре, хозяин этих мест», — сказал он и пригласил путников в замок на обед. Но, когда отобедали, хозяин приказал слугам схватить графа и бросить его в «каменный мешок». Жиль де Ре предложил графине забыть своего мужа и стать его женой. «Обещай мне свое тело и душу!» — потребовала графиня. Как только Жиль де Ре произнес такую клятву, красавица превратилась в синего дьявола. «Теперь ты в моей власти!» — захохотал дьявол, и рыжая борода Жиля де Ре стала синей. С тех пор все его называли Синей Бородой». Просто после завершения судебного процесса, а точнее — после того, как его результаты попали в хроники и попутно стали достоянием молвы, герой легенды раннего средневековья обрел имя. Вернее, символ.

— Но тогда какой смысл в проводимой вами реабилитации? — не выдержал Фауст. — Ведь стоит-то она недешево. В чем же суть?

— А это уж кому как надо. Может, вы хотите невесте и ее родственникам показать справку, что происходите из приличной семьи. Может, компенсацию за причиненные судебной ошибкой, как потомки Жиля де Ре, потребовать. И заодно обратиться к потомкам Шарля Перро и тоже свое востребовать? Впрочем, с этих мало что получишь…