Перлюстрационная копия. ЦГАОР. — Ф. 109. — Оп. 1. — Ед. хр. 1546.
Перевод перлюстратора. Наверху помета: Получено от его величества 25 февраля 1876 г.
110. Ф. В. Чижов [1112] — Г. П. Галагану [1113]
Москва. 4 марта 1876 г.
…Не знаю, знаешь ли ты, и особенно моя милая Правда[1114], о периодическом издании Достоевского "Дневник писателя" — я его прочитываю, чтобы видеть, как один человек сладит с годовым изданием.
Вчера попалось мне одно место, очень существенное: "Юношество наше ищет подвигов и жертв. Современный юноша, о котором так много говорят в разном смысле, часто обожает самый простодушный парадокс и жертвует для него всем на свете, судьбою и жизнию; но ведь все это единственно потому, что считает свой парадокс за истину"[1115].
Не могу я безусловно бранить современное юношество; знаю, что в мое юношество не было и помину об идеале общественном, не было и тени протеста против страданий крепостного произвола. Положим, мы не были виноваты сознательно; мы принимали по преданиям личные и всего более сердечные идеалы наших отцов; не могу и бросать грязью в эту молодежь, которая идет в ссылку единственно потому, что стремится осуществить свой общественный идеал. Положим, в нем много общественной уродливости, много крайне перевернутых утопий, закон не может не карать их, но сердце человека не может не сочувствовать увлечению, в котором нет и тени личных выгод. Разумеется, я как наблюдатель шестидесятишестилетний дал бы побольше рассудительности, — да что делать? На что же и молодость, как не на то, чтоб быть безрассудною…
Автограф // ЦНБ АН УССР. — III.704.
111. А. Г. Достоевская — А. М. Достоевскому
<С.-Петербург> 11 марта 1876 г.
Давно собиралась я писать вам, многоуважаемый брат Андрей Михайлович, но все ждала выхода "Подростка", чтоб иметь возможность исполнить мое обещание: послать его вам. Вы не поверите, как я жалею, что моя несносная болезнь лишила меня случая познакомиться с вашею глубокоуважаемою супругою. Это для меня такая потеря! <…>
Мы все, слава богу, теперь здоровы, деточки поправляются, и у нас начинает возобновляться прежний порядок. Но зато теперь мы завалены делами: "Дневник" пошел сильно в ход[1116]; кроме годовых подписчиков (их у нас до полутора тысяч), у нас отлично идет розничная продажа; мы издаем "Дневник" в шести тысячах и почти все продаем. Но, не довольствуясь тем, что "Дневник" расходится в Петербурге и в Москве, я распространяю его в провинции и разослала знакомым книгопродавцам в Киеве, Одессе, Харькове и Казани. Оттуда приходят ко мне добрые вести: например, в Казани Дубровин в несколько дней продал 125 экземпляров по номеру и просил высылать ему по сто экземпляров ежемесячно, в других городах продажа идет тоже очень успешно. Но зато хлопот страх как много, и, к моему сожалению, я не могу подыскать себе хорошего помощника. Но со временем все это уладится и, вероятно, хлопот будет меньше. Да и поработать не жаль, лишь бы были хорошие результаты, по началу на это можно надеяться.
У милой Евгении Андреевны мы были на масляной. Какая у вас прелестная внучка! Я редко видела такого здорового и красивого ребенка. Федор Михайлович сошелся с Михаилом Александровичем и был рад в нем встретить человека с таким серьезным умом и характером[1117]. Евгения Андреевна была у нас на днях, и мы тоже собираемся поехать к ним провести вечерок. Жаль, что мы живем от них так далеко; это нас лишает возможности видеться с ними чаще <…>
Федор Михайлович пишет особо, и вы, вероятно, уже получили его письмо[1118].
Кстати: исправно ли вы получаете "Дневник"? Пожалуйста, в случае неполучения какого-либо номера, дайте знать об этом.
Автограф // ИРЛИ. — Ф. 56. — Ед. хр. 56.
112. X. Д. Алчевская [1119] — А. Г. Достоевской
<С.-Петербург. 1 июня 1876 г.>
…Говоря вам, что я буду у вас во вторник в три часа, я совсем не сообразила, что, уезжая в шесть, невозможно быть в три, так много предстоит всегда хлопот перед дорогой, поэтому позвольте искренно, сердечно благодарить вас заочно за тот радушный прием, которого я так боялась не встретить. Воспоминания о нашей встрече останутся навсегда самыми дорогими в моей жизни, а моею любимою мечтою будет увидеть вас у нас в Харькове[1120] <…>
Благодарю вас за "Дневник писателя". Прочла. Плакала над Каировой, плакала над Писаревой, плакала над Воспитательным домом — удивительно, как может один человек вмещать в себе столько теплоты и чувства, что стало бы, кажется, на тысячу[1121]. Вот за что только, я уверена, его будет осуждать молодое поколение — это с. 145: "Дай пожелать твоей душе воскресения в такую жизнь, где бы ты уже не соскучилась"[1122].
Автограф // ЦГАЛИ. — Ф. 212. — Оп. 1. — Ед. хр. 166.
Дата уточняется по содержанию (см. ниже) и по указанию, что письмо написано во вторник, приходившийся на 1 июня.
113. П. Н. Полевой [1123] — П. М. Третьякову [1124]
С. Алексеевна. 1 июня 1876 г.
…Позвольте обратиться к вам с покорнейшею просьбою следующего рода:
Приготовляя к печатанью третье издание моей "Истории литературы"[1125], я вношу в него, между прочим, еще несколько биографий современных писателей. В числе их и биографию Ф. М. Достоевского. Для этой биографии мне бы очень был нужен фотографический снимок с портрета Федора Михайловича, сделанного Перовым для вашей галереи[1126]. По крайней мере, Федор Михайлович сам указал мне на этот портрет как на единственный снятый с него в течение всей его жизни. Не будете ли вы столь добры, не доставите ли вы мне фотографической копии с принадлежащего вам портрета? Вы бы меня этим крайне обязали и вывели из большого затруднения, так как Федор Михайлович ни за что не хочет вторично снимать с себя какого бы то ни было портрета, а портрет мне необходим, потому что все биографии будут снабжены портретами (кроме биографии графа Л. Толстого), и очень хорошими. Надеюсь, что вы мне дадите ответ, по возможности, в скором времени, так как рисовка и гравирование портрета возьмет, вероятно, около трех месяцев (скорее более, нежели менее этого срока)[1127]…
Автограф // ГТГ. — Ф. 1. — Ед. хр. 2673.
114. А. А. Достоевский — А. М. и Д. И. Достоевским
<С.-Петербург> 20 сентября 1876 г.
…Вчера, в воскресенье, я <…> ходил к Федору Михайловичу и провел там очень приятно время в разговорах с дядей и Анной Григорьевной. Они меня так радушно приняли, что я думаю у них часто бывать. Рассказывала мне, между прочим, Анна Григорьевна, что они это лето купили в Старой Руссе дом и заплатили за него очень дешево; именно они заплатили за двухэтажный дом с большим садом, огородом, конюшнями, коровником, банею и, одним словом, со всем скарбом, 1100 рублей. Это мне кажется удивительно дешево в таком городе, как Старая Русса, куда летом съезжается более восьмисот семейств на лечение. По совету дяди, я сегодня ходил к Эмилии Федоровне Достоевской…
1112
Федор Васильевич Чижов (1811-1877) — писатель-славянофил, финансист и железнодорожный деятель. См. о нем: Лит. наследство. — Т. 58. — 1952. — С. 776-785.
1113
Григорий Павлович Галаган (1819-1888) — украинский общественный деятель, в прошлом — воспитанник Чижова.
1114
По-видимому, обращение к жене Галагана.
1115
Из статьи Достоевского "О том, что мы все хорошие люди. Сходство русского общества с маршалом Мак-Магоном" в "Дневнике писателя". — 1876. — Февраль.
1116
"Дневник писателя" начал выходить с января 1876 г.
1117
Евгения Андреевна Рыкачева (1852-1919) — дочь А. М. и Д. И. Достоевских.
8 декабря 1875 г. она писала Достоевскому:
"…Недавно только я узнала, что вы поселились на зиму в Петербурге; имея сильное желание повидаться с вами, решаюсь писать вам, чтобы узнать, когда и в какое время вас можно застать дома. В последний раз мы виделись с вами, когда я была еще двенадцатилетнею девочкою, — теперь же я уже мать семейства; впрочем, я думаю, вы имеете уже сведения об нас из письма папы, который недавно писал вам из Ярославля. Полтора года тому назад я вышла замуж за Михаила Александровича Рыкачева, служащего в Главной физической обсерватории, — и с тех пор мы поселились в Петербурге. Уже давно хотелось мне повидаться с вами и с вашею дорогою супругою — моею тетушкой. Но я не могла узнать вашего адреса, теперь же он мне известен, и потому я решаюсь писать вам…" (Авт. // ЛБ. — Ф. 93.II.8.55).
К этому письму сделал приписку М. А. Рыкачев. Ответ Достоевского от 9 декабря — "Письма". — IV. — С. 307.
1118
Письмо Достоевского под датой 10 марта 1876 г. // Письма. — III. — С. 204-205.
Одновременно Достоевским была послана брату "весьма беспорядочно изданная книгопродавцем Кехрибарджи книга" — "Подросток".
1119
Христина Даниловна Алчевская (1843-1918) — активная деятельница в области народного образования. Переписывалась и встречалась с Достоевским, охарактеризовавшим ее как "редкое, доброе и умное существо" (Письма. — III. — С. 211). "Мы оба, я и жена, редко кого так полюбили и оценили, как вас, и любим вас искренно", — писал Достоевский Алчевской 1 июня 1879 г. (Письма. — IV. — С. 309). Перу Алчевской принадлежат мемуары "Передуманное и пережитое. Дневники, письма, воспоминания". — М., 1912. Алчевская была автором двух корреспонденции, напечатанных в "Колоколе" Герцена в 1859 и 1863 гг. под псевдонимом Украинка (см. Фридьева Н. Я. Жизнь для просвещения народа. — М., 1963. — С. 11-13, 20-21).
1120
Алчевская приехала в Петербург 19 мая 1876 г. Целью ее поездки было свидание с Достоевским, подробно описанное затем в ее мемуарах.
10 марта 1876 г. она сообщала Достоевскому из Харькова:
"…Отправляя к вам свои несколько строк, я и не мечтала об ответе. Я чувствовала только непреодолимое желание высказать вам свой привет и не находила причин отказать себе в этом. При чтении 2-го № "Дневника писателя" я не без грустного раздумья остановилась на строках "Хорошо или не хорошо, что я всем угодил!" Сказать правду, я приняла это немножко на свой счет. Тем понятнее станет для вас та радость, которую доставило мне ваше письмо. Нам, провинциалам, каждый писатель представляется чем-то чуть не мифическим, недосягаемым, неслыханным и невиданным. Нам доступно читать его, и только! Видеть, слышать, переписываться — мы лишены возможности. И в самом деле, что сталось бы с писателем, если бы провинциалам вздумалось атаковать его своей перепиской?! Какой-то остряк уверял, что будто бы Писарев утонул не в реке, а в море писем, получаемых им из провинций.
Я сказала: каждый писатель — и спешу оговориться: "каждый соответствующий созданным нами в жизни идеалам и проповедующий их". У меня два таких кумира: вы как человек талантливый, честный, независимых убеждений, с той "искрой божьей", которую не в силах потушить ни рудники, ни невзгоды жизни, ни время, и Лев Толстой, в котором, кроме его оригинального языка и оригинального таланта, я признаю глубокую и неподдельную любовь к народу, которою и сама я заражена немножко <…>
Февральский номер понравился нашему кружку еще более первого, особенно дело "Кронеберга". Что же касается лично до меня, то, отдавая ему полную справедливость, я, тем не менее, остаюсь верна рассказу "Мальчик у Христа на елке" и признаю его chef d’oeuvr’ом "Дневника писателя". Впрочем, и "Мужик Марей" мне очень, очень нравится, и, говорят, что и то и другое я прочла с большим пониманием и увлечением на наших литературных вечерах. Самое приятное для меня одобрение моему чтению было старушки Ишимовой, которая теперь в Харькове и была у нас на последнем вечере <…> Приходилось мне еще слышать и такое мнение относительно вашего издания "Дневник писателя": "Что, если Достоевский, вместо того, чтобы создать вновь что-либо цельное, грандиозное, разменяется на мелочи, на обзор текущих событий, маленькие рассказцы — и только!"
Мне лично такое мнение кажется до крайности странным: как жизнь со всеми ее разнообразными явлениями отнести в разряд мелочей и как художественность и силу рассказа мерить величиной?! — Нет, я присоединяюсь к той части публики, которая с энтузиазмом встретила вашу мысль об издании "Дневника". Перед нами ряд ваших художественных рассказов и романов, которыми гордится каждый любящий русскую литературу, но нам не менее дороги ваши взгляды на текущие события, ваша личная жизнь, которая так или иначе выглядывает на страницах "Дневника". Мы желаем знать о вас как о дорогом и любимом нашем писателе от вас самих, а не от каких-нибудь спекулянтов в литературе, вроде составителя вашей биографии В. З<отова> <…>, которому вы делаете поправки в № 1 вашего "Дневника".
Что касается того, что "писателю всегда милее и важнее услышать доброе и ободряющее слово прямо от сочувствующего ему читателя, чем прочесть какие угодно себе похвалы в печати" — то это понятно, мне часто из-за пространных фельетонов разных "Заурядных читателей" мерещатся пятачки, получаемые ими от строчки <…> Впрочем, бог с ними. Ваше первое предостережение за мое многословие может быть выражено и словами и молчанием. И то и другое признаю вполне основательным" (Авт. // ЦГАЛИ. — Ф. 212. — Оп. 1. — Ед. хр. 56).
Заурядный читатель — псевдоним А. М. Скабичевского.
1121
Отклик на содержание майской книжки "Дневника".
1122
Из главы второй "Дневника писателя". — 1876. — Май — "Одна несоответственная идея" — о самоубийстве молодой девушки Писаревой. Этими строками Достоевский заключает свой анализ ее предсмертного письма.
В упомянутых выше мемуарах Алчевская писала:
"Достоевский всегда был одним из моих любимых писателей. Его рассказы, повести и романы производили на меня глубокое впечатление. Но когда появился в свет его "Дневник писателя", он вдруг сделался как-то особенно близок и дорог мне. Кроме даровитого автора художественных произведений, передо мною вырос человек с чутким сердцем, с отзывчивой душой, человек, горячо откликавшийся на все злобы дня" (С. 63).
1123
Петр Николаевич Полевой (1839 — 1902) — историк литературы и беллетрист, сын Н. А. Полевого.
1124
Павел Михайлович Третьяков (1832-1898) — основатель картинной галереи в Москве. См. о нем выше в публикации И. С. Зильберштейна "Новонайденные и забытые письма Достоевского".
1125
"История русской литературы в очерках и биографиях", сочинение П. Полевого. — Третье, значительно дополненное издание. — СПб., 1878.
7 июня 1876 г. Полевой писал Достоевскому:
"В одном из №№ вашего "Дневника", который я постоянно читаю с большим удовольствием, я прочел вашу записку о тех промахах и ошибках, которые вкрались в вашу биографию, помещенную в Энциклопедическом словаре Березина. При этом вы выражали вашу полную готовность сообщить каждому желающему достоверные биографические данные касательно важнейших фактов вашей жизни и литературной деятельности.
Смею надеяться, что вы не откажетесь сообщить мне эти факты для третьего издания моей "Истории русской литературы в очерках и биографиях", которое я исподволь приготовляю к печати, и в числе дополнений к этому третьему изданию имею в виду, на первом плане, биографию вашу и Л. Н. Толстого. Так как в книге моей (вероятно, хоть понаслышке вам известной) все биографии авторов украшены их портретами, то я был бы вам очень благодарен, если бы вы указали мне на хорошую фотографию вашу, или, если это невозможно, разрешили бы мне снять фотографию с вашего портрета в галерее П. М. Третьякова, моего хорошего знакомого.
Буду признателен вам, уважаемый Федор Михайлович, за все сведения, какие вы мне о себе доставите. Даю вам заранее слово в том, что ничего в них не изменю и не искажу" (Авт. // ЛБ. — Ф. 93.II.7.104).
Получив письмо от Достоевского (неизвестно), Полевой пишет ему снова 26 июня того же года:
"Весьма и весьма благодарен вам за скорый и любезный ответ ваш. В свою очередь спешу вас уведомить, что я никак не тороплюсь с составлением дополнений к третьему изданию "Литературы" моей и что за обработку вашей биографии не примусь ранее первых чисел сентября. А потому, если, по обещанию, выраженному в вашем письме от 18 июня, вы доставите мне биографические данные к концу августа, — мне придется только еще раз и от души поблагодарить вас не столько от себя, но и от лица всей русской учащейся молодежи, для которой распространение вполне достоверных сведений о жизни и деятельности наших образцовых писателей так полезно и так важно <…>
Относительно портрета вашего тотчас по получении от вас письма написал я к П. М. Третьякову; с портретом медлить нельзя: пока он нарисуется да выгравируется за границей — пройдет месяца три, никак не менее <…>
P. S. На всякий случай прилагаю при настоящем письме программу важнейших данных, по которой доставлены были мне биографические сведения от Тургенева, Островского, Гончарова, Григоровича и других…" (там же).
Ср. Вопросы литературы. — 1971. — № 11. — С. 208-209.
Портрет Достоевского, упоминаемый в письме, был написан Перовым весной 1872 г. Находится в Государственной Третьяковской галерее.
1126
2 августа 1876 г. Третьяков сообщал Полевому:
"Спешу препроводить вам фотографию с портрета Ф. М. Достоевского, только что, сию минуту полученную" (Маш копия // ГТГ. — Ф. 1. — Ед. хр. 4618).
1127
Заключительный "период восьмой" третьего издания книги Полевого "От Пушкина до нашего времени" составляют главы о Пушкине, Грибоедове, Н. А. Полевом, Лермонтове, Гоголе, Белинском, С. Т. Аксакове, Кольцове и о "важнейших представителях новейшей литературной школы" — Гончарове, Тургеневе и Островском. Главы о Достоевском в книге нет.
В № 33-34 журнала "Огонек" 1879 г. Полевой напечатал обширный критико-биографический очерк о Достоевском, "стоящем особняком по своему таланту и в то же время пользующемся сильным влиянием на общество", и его портрет работы Перова.