- Порадую вас, лейтенант. - Майор положил натруженные руки на стопочку примятых листков бумаги. - Все ваши сержанты и несколько рядовых пулеметчиков подали заявления с просьбой принять их в партию. Но самое интересное то, что они утверждают: вы каждому обещали рекомендацию. Это так?

- Да, я готов поручиться за каждого своего бойца. На это мне дает право то, что я видел их всех в битве в Минеральных Водах, в рейде за Малку, в бою на улицах Старобатовки.

- Что ж, правильно. Послушайте, лейтенант, а вам не приходилось заниматься партийной работой? Из вас вышел бы хороший политработник.

- Нет, не думал. Я строевик, но политическую работу понимаю.

- Очень хорошо, Андрей Петрович. Теперь отправляйтесь в штаб полка. В политотдел передайте пакет: здесь судьбы и ваших пулеметчиков. Будьте осторожны: сами погибайте, но пакет должен быть в политотделе. Ясно?

- Так точно! Разрешите идти?

Андрей не удивился, когда, выйдя из землянки, увидел ефрейтора Еремеева. Но не было времени допытываться, каким образом старик оказался здесь. Оленич молча пошел к железнодорожному полотну, за которым располагался штаб полка. Неслышной тенью двигался за ним и старый солдат Еремеев.

Оленича сразу же попросили зайти к начальнику штаба. В подвале тускло горели коптилки, на столе разложены карты, вокруг которых толпилось несколько человек, лица и звания их лейтенант сразу не мог разглядеть. Но голос начальника штаба, резкий и насмешливый, он узнал сразу:

- Подходи ближе, пулеметчик. Давайте свою карту.

Оленич козырнул, не видя кому, а ориентируясь на голос, потом поднял глаза и увидел лица полковника Ключникова и майора Приклонского.

- На этот раз, надеюсь, штабисты выдали вам карты, лейтенант?

- Так точно, выдали!

Оленич развернул свою карту с нанесенными на ней позициями батальона и пулеметов. Начальник штаба, глянув, сказал, обращаясь к командиру полка:

- Да, так, как и было в первом варианте. Все это не то.

Полковник проговорил резко:

- Лейтенант, обрисуйте общую обстановку на всем участке обороны.

- Батальоны и пулеметные расчеты заняли позиции, окопались в полный профиль. Личный состав накормлен, на завтрашний день выдан сухой паек.

- Все так хорошо? - В вопросе командира полка послышалась ирония, и Оленич воспользовался моментом, чтобы его выслушали вроде неофициально.

- Не все хорошо, товарищ командир полка.

Приклонский снова, как и тогда, во время учения в Тырныаузе пошутил:

- Вот как?

Но этот насмешливый возглас не остановил Оленича, он предельно кратко, но достаточно убедительно обрисовал местность и выгоды новой линии обороны в сравнении с той, которую подразделения занимают на данный момент. Ключников внимательно выслушал предложение лейтенанта, примеряя его на карте.

- Где сейчас размещены противотанковые средства?

- В районе моста.

- Не годится. Даже если вы займете новую позицию, то и тогда в трех местах вы будете уязвимы для танков: мост, через сад и путь в обход леса справа. Вы говорите, что лес болотистый и непроходим для танков? Его успешно можно обойти и выйти вам в тыл.

- Но в предложении лейтенанта есть важный момент - повышение оборонительных возможностей.

- Подготовьте приказ Истомину: перенести оборону на правый берег реки.

- Товарищ командир полка! Разрешите один вопрос?

- Спрашивайте.

- Можно мне, командиру пулеметного подразделения, узнать главную нашу задачу? Если это важный участок, где мы расположились, то почему не весь полк, а лишь его часть выдвинута на передний край?

Начальник штаба сказал Ключникову:

- Я всегда замечал, что этот лейтенант не в меру говорлив. - Приклонский строго посмотрел на Оленича: - Вы же солдат, и приказы своих командиров должны выполнять беспрекословно, не обсуждая их!

- Извините, товарищ командир полка! Я думал, что ясное понимание задачи повышает ответственность подчиненных.

Ключников кивнул начальнику штаба, словно хотел сказать, что в его, Оленича, положении вполне естественно знать, почему и для чего он будет в предстоящем бою рисковать своей жизнью и жизнью подчиненных ему солдат.

- Вам я отвечу, лейтенант. Об этой задаче должны знать только вы с Истоминым да еще майор Дорош. Вы уже опытный воин, в боях с первого дня войны, были ранены. И то, что вы думаете над каждым боем, над каждой боевой задачей, - весьма похвально. Но то, что вам до сих пор приходилось выполнять, покажется легким и незначительным в сравнении с тем, что предстоит свершить завтра - вам и горсточке ваших солдат, плохо вооруженных бойцов. Двумя батальонами и четырьмя станковыми пулеметами мы ограждаем железную дорогу. Вам надлежит удерживать тот плацдарм до тех пор, пока не проследует по этой дороге бронепоезд. После этого отойдете. Сигнал - зеленая ракета.

- Кто у нас соседи? Кто поддерживает?

- Поддержки не ожидайте. Соседей у вас нет. Но мы выделили вам один взвод бронебойщиков.

- У нас нет комсостава. Даже взводами некому командовать.

- Знаем, но помочь не сможем. Ставьте комвзводами сержантов. Да, у вас есть прекрасный кадровый старшина. Костров, кажется…

Начальник штаба, взглянув на часы, предупредил Оленича:

- Нам сообщили, что в эти минуты через ваши боевые порядки должна возвращаться разведка соседнего полка. Если будет выходить с боем, помогите.

- Товарищ командир полка, разрешите зайти в политотдел. Комиссар поручил сдать важные партийные документы.

Полковник сказал:

- Лейтенант, тебе ждать нельзя. Оставь документы в политотделе и возвращайся к себе.

Политотдел размещался в небольшом кирпичном сарайчике на разъезде, но людей там было мало. Во второй половине помещения сидел капитан. Оленич сдал ему пакет, получил расписку и хотел было уже идти, как вдруг вошла высокая женщина в форме майора Военно-воздушных сил. Ей было немногим более тридцати, у нее красивое и приветливое лицо, и лишь глаза наполнены трагической глубиной. «Наверное, грузинка», - подумал Оленич.

- Вы из хозяйства капитана Истомина? - спросила она с кавказским акцентом, но голос был грудной, мягкий. - Когда вы в последний раз виделись с ним?

- За эту ночь разговаривали несколько раз.

- Как он? Все шутит, подначивает, язвит? Ах, Павел, Павел!

Майор слегка засмущалась, смуглая кожа на лице чуть-чуть порозовела. «Кто она такая? Какое отношение имеет к Истомину?» - мучился вопросами Оленич, с любопытством посматривая на летчицу. В разговорах с капитаном он никогда не слышал и намека о женщине, и Андрей до этой минуты не допускал мысли, что про капитана кто-то может так заинтересованно расспрашивать, тем более такая молодая привлекательная женщина, очень живая и общительная.

Пригладила черные, гладко зачесанные волосы, задумалась на какое-то мгновение и, взяв Оленича под руку, пошла по дорожке вокруг домика.

- Увидите его, передайте привет от Нино. Павел Иванович знает. Я - Нино Чейшвили, командир эскадрильи бомбардировщиков. Сейчас мы в составе Тридцать седьмой армии. Если у него появится возможность, пусть свяжется со мною.

- Передам все в точности, товарищ майор.

- А вы кто?

Оленич приложил руку к пилотке:

- Лейтенант Оленич, командир пулеметной роты. С капитаном Истоминым вместе с мая этого года. Были в Минеральных Водах и дошли до этих не совсем приятных мест. Но почему капитан ни разу не вспомнил, что знается с «ночными ведьмами»?

Нино засмеялась - легко, как человек, обладающий чувством юмора.

- Мне почему-то показалось, что вы очень подходите Истомину, - такой те сверхсерьезный, и такой же острый на слово. Я предполагаю, глядя на ваше лицо, что женщине с вами будет трудно, если какая влюбится в вас: характер у вас чисто военный, вы, наверное, ведете строгую жизнь. Ошибаюсь? Не думаю! Представляю, какие у вас отношения с Истоминым!

- Капитан непростой человек, но в последнее время ми стали с ним дружнее. ИР - о, бойтесь этого! Бойтесь мира с ним! Истомин может очень выдержанно, очень мирно, даже по-приятельски относиться только к тем, кого не любит. С теми, кого уважает, - ссорится, ругается, любит сыпать колкостями, он словно оттачивает свое остроумие и очищает того, кого любит.