…Дивизия генерала Казанцева готовилась к наступлению, и захваченные группой Юдаева пленные оказались очень ко времени. Они дали ценные сведения. Гитлеровцы произвели перегруппировку, сняли с переднего края сильно потрепанную 18-ю гренадерскую дивизию, заменив ее свежей 92-й пехотной дивизией.
Получив эти сведения, генерал Казанцев учел изменения в обстановке, и никакие перегруппировки, раз они стали известны нашему командованию, не спасли гитлеровцев от разгрома. Добытые разведгруппой лейтенанта Юдаева данные о расположении вражеских батарей тоже сделали свое дело. Недолго стояли там батареи на своих огневых позициях. Настал час - и взлетели они на воздух от сокрушительного огня нашей артиллерии, взлетели вместе с обслуживающими их солдатами, землянками и штабелями снарядов. В самый ответственный момент враг лишился значительной части своей огневой мощи.
РАЗВЕДЧИКИ УХОДЯТ В ПОИСК
Пожалуй, наиболее трудные условия для ведения разведки создавались тогда, когда гитлеровцы, стремясь противостоять нашему наступлению, переходили к жесткой долговременной обороне, зарывались в землю, сильно укрепляли передний край многочисленными инженерными заграждениями. В этих условиях войсковые разведчики прибегали к поиску, применяли военную хитрость, без чего иной раз и невозможно было выполнить поставленную задачу.
Поиск - это скрытный подход разведгруппы к намеченному и заранее изученному объекту в расположении противника и внезапное нападение на него в целях захвата пленных. Но как подобраться к противнику, как преодолеть многочисленные препятствия и заграждения? Как проползти в кромешной темноте по минному полю, преодолеть несколько рядов проволочных заграждений, не задев за погремушки, в изобилии развешанные гитлеровцами на проволоке и звенящие при малейшем прикосновении? Как незаметно подобраться к какому-нибудь блиндажу, из амбразуры которого смотрит прямо на тебя дуло фашистского пулемета, готовое в любую секунду выстрелить в упор сотни смертоносных пуль. Враг ведь не дремлет, чутко прислушивается, пускает осветительные ракеты. И все-таки разведчики должны идти на такое, казалось бы, безнадежное дело, брать «языков», добывать новые данные о противнике. Иначе нельзя. Не может командир принять обоснованное решение и правильно организовать бой, если не будет знать противника.
Армия генерала Грибова еще только готовилась к новому наступлению, а разведчики уже действовали, уже вели свой смертельный бой с врагом. Командованию необходимы новые сведения о вражеских войсках, и потому генерал Грибов все чаще требует к себе начальника разведки Вершинина (к тому времени уже подполковника). Вот и сейчас Вершинин в кабинете командующего, опять раскладывает на столе карту с нанесенными на ней разведывательными данными.
Но сегодня доклад начальника разведки краток:
- За истекшие сутки на фронте армии каких-либо существенных изменений не произошло, гитлеровцы продолжали укреплять и совершенствовать свою оборону.
- Очередной ночной поиск на участке дивизии Саманина закончился неудачей, - в заключение говорит Вершинин. - Разведчики даже не смогли приблизиться к немецким окопам, были обнаружены на полпути. Трое ранены, один убит.
По лицу командующего пробежала тень:
- Значит, опять у Саманина не взяли «языка». Только людей зря теряем, - с досадой говорит он.
Действительно, на этом участке разведчикам никак не удается взять пленного. В других дивизиях берут, а у Саманипа неудача за неудачей. Между тем командующий придает этому участку особое значение, потому что именно здесь будет нанесен главный удар в предстоящем наступлении армии. По тону, каким Грибов произнес «опять не взяли», Вершинин почувствовал упрек не только генералу Саманину, но и себе - начальнику армейской разведки.
- Пленного взять! - приказывает командующий. - Помогите Саманину, пошлите к нему опытного офицера.
В тот день в рабочей комнате Вершинина побывали многие офицеры отдела, а первым был вызван Егоров, теперь уже майор.
- Собирайтесь в дивизию Саманина, - сказай ему подполковник. - Что-то не клеится у них с ночными поисками. Очевидно, действуют по шаблону. Нужно найти новые тактические приемы. «Язык» должен быть взят. Это очень важно. Срок - три дня.
Потом были вызваны другие офицеры, и к вечеру отдел Вершинина почти опустел.
* * *
Всю первую половину дня майор Егоров и капитан Сахаров провели на передовой в тщетных попытках подыскать подходящий объект для ночного поиска. Ничего стоящего они не нашли, хотя и исползали не одну сотню метров: то у гитлеровцев слишком плотная оборона, то местность не очень удобная, то еще какие-нибудь препятствия, а если попадалось что-нибудь подходящее, оказывалось, там уже пробовали брать «языка» и… безуспешно. Ночной поиск не проводится дважды в одном и том же месте. Если уж сорвалось однажды, то не пытай здесь счастья второй раз: враг будет еще бдительнее, не подпустит к своим окопам.
Так ничего и не придумав, не придя ни к какому решению, Егоров и Сахаров возвращались в штаб дивизии. Они шли лесом по узкой, чуть заметной тропинке, изредка перебрасываясь словами, а больше молчали, думая каждый о своем. Был жаркий полдень, в лесу стояла духота, и по усталым лицам офицеров градом катились капли пота. От передовой до штаба дивизии было не так уж далеко, и вскоре под соснами и елями показались небольшие холмики штабных землянок.
Землянка Сахарова состояла всего из одной крохотной комнатушки, дневной свет в которую проникал через узкое оконце. У обшитых сосновым тесом стен стояли три топчана, покрытые серыми солдатскими одеялами, и складной столик с полевым телефоном. Здесь жили и работали офицеры дивизионной разведки: Сахаров и двое его помощников. Сейчас в землянке никого из помощников не было. Один уже неделю находился в госпитале после ранения, другой был в полку. Егоров и Сахаров присели на топчан у стола.
- Просто не знаю, чем объяснить, - бросив на стол планшет с картой, сказал начальник дивизионной разведки Сахаров. - Гитлеровцы стали какими-то нервными на нашем участке, по ночам без конца бросают осветительные ракеты, чуть заметят шевеление - сразу огонь из всех видов оружия. Раньше они были поспокойнее и поиски нам удавались, теперь же неудача за неудачей.
- Так и не знаешь, чем объяснить нервозность гитлеровцев? - с иронией спросил майор Егоров.
- Ну, предположительно я, конечно, могу назвать причину. Фашисты ждут нашего нового наступления, потому и нервничают, - поправился Сахаров.
- Если начальник дивизионной разведки употребляет такие слова, как «предположительно», значит, дела у него обстоят не совсем хорошо, - заметил Егоров. - Говоришь, гитлеровцы ждут наступления, нервничают? Верно. Но не в этом суть ваших неудач. Перестарались вы, друзья мои, сами приучили фашистов к бдительности. Почти каждую ночь твои или полковые разведчики идут в поиск, и гитлеровцы привыкли к этому, ждут их в полной готовности, знают: где-нибудь да появятся ночные гости. Поставь себя на их место: тоже, наверное, усилил бы бдительность. Надо бы дать фашистам успокоиться, прекратить пока поиски, да времени у нас с тобой нет. Приказано взять «языка» в самые ближайшие дни.
Егоров помолчал, закурил папиросу и задумчиво посмотрел на Сахарова:
- Когда мы были сегодня на участке роты лейтенанта Гуренко, у меня возникла мысль провести поиск в светлое время, днем или утром.
- Что вы, товарищ майор! - изумился Сахаров. - Ночью-то никак не удается подобраться к ним, а днем и подавно ничего не выйдет.
- Не спеши с выводами, капитан, - остановил его Егоров. - Всю обратную дорогу я обдумывал такую возможность. Вот послушай. Ночью гитлеровцы все на ногах и в полной готовности ждут наших разведчиков, а в первой половине дня они отдыхают в блиндажах, в окопах остаются лишь наблюдатели и дежурные у пулеметов. Так или не так?