Но вместе с тем эстетический вкус предполагает индивидуально неповторимое переживание воспринимаемого объекта, он невозможен без рефлексии, в которой рождается состояние эстетического охвата, обладания объектом, а не только его оценки в суждении о нем.

Наиболее ярко и сильно это свойство эстетического вкуса проявляется в искусстве, когда художник в своем произведении неповторимо передает свое отношение к предмету творчества.

Так, например, в стихотворении Райнера Марии Рильке «Испанская танцовщица» глубоко запечатлен не только образ, созданный поэтом, но и его переживание изображаемого, выраженное через его эстетический вкус:

Как спичка, чиркнув, через миг-другой .

Выбрасывает языками пламя,

Так, вспыхнув, начинает танец свой

Она, в кольцо зажатая толпой,

И кружится все ярче и упрямей.

И вот — вся пламя с головы до ног.

Воспламенившись, волосы горят,

И жертвою в рискованной игре

Она сжигает платье на костре,

В котором изгибаются, как змеи,

Трепещущие руки, пламенея.

И вдруг она, зажав огонь в горстях,

Его о землю разбивает впрах

Высокомерно, плавно, величаво.

А пламя в бешенстве перед расправой

Ползет и не сдается, и грозит...

Но точно, и отточенно, и четко

Чеканя каждый жест, она разит

Огонь своей отчетливой чечеткой. [136.79]

Так в феноменологии эстетического вкуса пульсирует диалектика неповторимого эмоционального таинства личности и ее приобщенности к всеобщему, опосредованно восходящей к эстетическому идеалу. В этом своеобразие структуры эстетического вкуса, существующее как некая неустойчивая устойчивость, как внутренне противоречивое и вместе с тем единое эмоционально-рациональное состояние, как некая чувственно-интеллектуальная духовность.

В гносеологическом аспекте эстетический вкус есть, условно говоря, некое «абстрактное», в котором присутствует в снятом виде социальное и природное содержание эстетического чувства, так как вкус еще не есть конкретно-обобщенное, т.е. эстетический идеал. Он является как бы субординирующим гносеологическим звеном между ними; «абстрактным моментом», тяготеющим к полноте эстетического идеала, но еще не оторвавшимся от эстетически-чувственного.

Это диалектическое своеобразие гносиса эстетического вкуса глубоко подметил И. Кант, для которого его диалектика выступает как антиномичное, неразрешимое противоречие между единичностью и всеобщностью.

«Не может быть, — писал он, — никакого объективного правила вкуса... Искать такой принцип вкуса, который давал бы всеобщий критерий прекрасного посредством определенных понятий — это тщетный труд, так как то, что ищут... невозможно и само по себе противоречиво» [71.235] *

И вместе с тем, по Канту, «высший образец, первообраз вкуса есть только идея... по которой он [человек. — Е.Я.] должен судить обо всем, что может быть, объектом вкуса» [71.236]. Для Канта это противоречие в пределах человеческого сознания было неразрешимо.

Однако принципы диалектического мышления позволяют разрешить это противоречие через категорию особенного, которое не есть всеобщее, но уже не является единичным, а находится между ними, в данном случае между эстетическим идеалом и эстетическим чувством. Это делает эстетический вкус такой категорией, в которой универсально соединяются два уровня познания — живого созерцания и абстрактного мышления; делает эстетический вкус наиболее ■ полным, всесторонним гносеологическим и социальным эстетическим феноменом.

Именно поэтому в социальном аспекте категория эстетического вкуса органически связана с проблемой полноты эстетического бытия личности, т.е. с проблемой эстетического воспитания, с процессом формирования социально-природного и духовного совершенства человека. Здесь очень важно подчеркнуть, что эстетический вкус как некая целостность, как субординация эстетического идеала и эстетического чувства формируется не только искусством, но и всей духовно-практической деятельностью человека. И в этом смысле чеховская «формула» «В человеке все должно быть прекрасно: и мысли, и лицо, и одежда» раскрывает существенные признаки развитого эстетического вкуса. Следует лишь добавить, что и в «физическом» бытии человека (манера держаться, движения, голос, мимика, жестикуляция, органическая потребность в физической культуре) не в меньшей степени, чем в духовной сфере, проявляется эстетический вкус человека.

Таким образом, в категории эстетического вкуса в социальном смысле зафиксирована практика духовно-природного совершенствования человека. Социальная проблема формирования всесторонне и гармонически развитого человека в значительной степени реализуется через развитой эстетический вкус, через богатство его социальной, духовной и физической жизни.

Будучи важнейшим элементом эстетического воспитания, эстетический' вкус включается в общую систему воспитания человека, в процесс формирования богатства его социальной, физической, интеллектуальной и духовной жизни.

Эстетическое чувство ка£ эстетическая категория являет собой удивительное сочетание природного и социального. И в этом смысле в эстетическом чувстве заключены потенциальные возможности как эстетического вкуса (а через него и эстетического идеала), так и художественно-эстетической деятельности, оно является эмоциональным выражением и побуждением к действию.

Онтологически эстетическое чувство есть способность непосредственной эмоциональной реакции на эстетически значимый объект. Причем эта реакция не носит еще оценочного характера, она присутствует в нем в снятом виде как интуитивное обнаружение совершенного в объективной реальности.

«Эстетическое чувство, — писал А.В. Луначарский, — это чувство наслаждения жизнью» [97.14], и в этом смысле в эстетическом чувстве его социально-практическая значимость раскрывается через богатство эмоциональной жизни человека, через его природно-духовное отношение к миру.

Однако, акцентируя внимание на том, что эстетическое чувство связано в основном с положительными эмоциями, следует отметить, что в целом оно несет в себе и негативные эмоции, связанные с восприятием трагического, ужасного, низменного. «Одно и то же чувство может реализоваться в различных эмоциях. Так, чувство любви к Родине в зависимости от обстоятельств может породить эмоции гнева, печали, радости» [153.17].

Поэтому в сущности своей эстетическое чувство есть переживание, которое включает в себя как важнейший элемент эстетическое наслаждение, но не сводится к нему [см. 186, 51], оно так же «антиномично», как и эстетический вкус. Хотя в конечном счете и отрицательное переживание должно привести в эстетическом чувстве к активному действию, к оптимистически-эмоциональному отношению к миру.

Состояние отрицательно-эстетических эмоций, приводящих все же к положительной эстетической реакции, выражено в одном из самых брутальных стихотворений Шарля Бодлера «Падаль»:

Вы помните ли то, что видели мы летом?

Мой ангел, помните ли вы

Ту лошадь дохлую под ярким белым светом,

Среди рыжеющей травы?..

Спеша на пиршество, жужжащей тучей мухи

Над мерзкой грудою вились,

И черви ползали и копошились в брюхе,

Как черная густая слизь.

Все это двигалось, вздымалось и блестело,

Как будто, вдруг оживлено,

Росло и множилось чудовищное тело,

Дыханья смутного полно. [22.51—52]

Казалось бы, что смакование разложения и распада у Бодлера абсолютно и безгранично, но он все же остается на грани эстетического, все это он делает для того, чтобы утвердить через эти чувства человеческие ценности:

И вас, красавица, и вас коснется тленье,

И вы сгниете до костей,

Одетая в цветы под скорбные моленья,

Добыча гробовых гостей.

Скажите же червям, когда начнут, целуя,

Вас пожирать во тьме сырой,

Что тленной красоты — навеки сберегу я

И форму и бессмертный строй- [22.52]