— Можно я провожу тебя домой, Джесс? Уже совсем темно, — предложил Джереми в пышном вестибюле шато Дюмонов, пока слуги помогали гостям облачаться в их верхнюю зимнюю одежду.

На дворе стоял февраль 1880 года.

— Премного признательна. Я только скажу Томасу — он и Присцилла хотели задержаться, пообщаться с Филиппом.

Они почти не разговаривали, пока шли вдоль авеню в направлении особняка Толиверов. Обоих одолевали невеселые воспоминания, связанные с именем Куаны Паркера, а также печаль из-за болезни Камиллы.

Наконец Джереми нарушил молчание:

— Я чувствую на своих плечах тяжесть всех семидесяти четырех прожитых мною лет, Джесс.

Джессика взяла его под руку.

— С годами жизнь не становится легче.

— Или проще, что бы там ни говорили. Единственное, что можно противопоставить годам, так это ежедневный труд.

— Ты так и поступаешь, — сказала Джессика.

Прошло сорок лет, и с развитием железнодорожной инфраструктуры страны вера Джереми в лесозаготовительный бизнес как в движущую силу индустриализации Техаса оправдала себя. «Лесозаготовительная компания Уорика» задавала в этом деле тон. К 1878 году, когда в Техасе было проложено больше миль железнодорожных путей, чем во всех остальных штатах страны вместе взятых, бесконечные акры девственных лесов, принадлежащих компании, и высокое качество заготовки твердых пород древесины открыли перед Джереми все рынки штата. Лес заготовляли и отвозили по железной дороге во все концы Техаса. Для удовлетворения потребностей железной дороги в шпалах, товарных вагонах и помещениях станций, для удовлетворения потока заказов на стройматериалы от застройщиков в новых городах и недавно основанных округах компания закладывала новые лесопилки и дома для рабочих. Бизнесом по-прежнему руководили Джереми и два его сына — Джереми Младший и Стефан.

— Я иногда задумываюсь, что пора уже притормозить, больше времени проводить с Камиллой, — год назад, сидя в бельведере, сказал он Джессике. — Она хочет, чтобы я повез ее в Европу. Я бы мог отступить в сторону, оставить лесозаготовительный бизнес на мальчиков и заняться другим, но я чувствую, что мы находимся на заре великих дел. Я хочу ощутить тепло солнца, когда оно наконец взойдет.

Вспоминает ли Джереми о тех своих словах и сожалеет ли, что поставил интересы своего дела выше желаний жены? Теперь-то время Камиллы уходит, и шансов еще раз почувствовать солнечное тепло на своем лице у нее почти не осталось.

Джереми словно читал ее мысли.

— Она была прекрасной женой, Джесс.

Женщина услышала плаксивые нотки в его голосе.

— Да, Джереми.

Теплое дыхание вырывалось из их ртов и скрывалось в темноте ночи облачками пара. Из-за мороза Джессика сегодня надела теплую накидку из котикового меха, которую семья подарила ей на Рождество. На Джереми было пальто из верблюжьей шерсти с богатыми отворотами из стриженого барашка. Кристальность свежего воздуха предвещала завтра утром снегопад.

— Гораздо лучшей женой, чем я — мужем.

— Камилла с тобой не согласилась бы.

— Нет, не согласилась бы, но я-то знаю…

Джессика положила руку на отворот его пальто. Они дошли до крыльца веранды ее дома.

— Тогда пусть она отойдет в мир иной без этого знания, Джереми.

В серебряном свете луны в его глазах блеснуло изумление.

— Ты знаешь? — спросил он.

— Знаю.

— Но это не значит, что мы не можем быть друзьями.

— Мы всегда были и будем друзьями, Джереми.

Мужчина наклонился и поцеловал ее в холодную щеку.

— Спокойной ночи, Джесс.

— Спокойной ночи, Джереми.

Глава 76

То было утро милых визитов — внуки приходили к бабушке. Первым пожаловал Вернон. Он постучал в дверь, когда Джессика переодевалась.

— Бабушка! Помоги определиться, что нам с Дэвидом подарить Маковке на день рождения?

Позже, после завтрака, когда все окончили трапезу и ушли, Дэвид, ее любимец, остался. Джессика была единственным человеком во всем доме, с которым он мог поговорить о своей страсти к бейсболу. Оказывается, Джон «Монте» Уорд стал первым игроком, который за одну игру выбил два хоум-рана, когда его команда «Нью-Йорк Готамс» выиграла у бостонской в мае со счетом 10:9.

— Вот бы такое увидеть, бабушка, — завершил Дэвид свой рассказ.

— Да, конечно, — согласилась Джессика.

— Может, на днях вместе посмотрим игру?

— С удовольствием.

А потом пришла Регина. Сидя в бельведере, Джессика видела, как ее внучка выходит через заднюю дверь дома, прикрытую металлической сеткой.

— Я так и знала, что застану тебя здесь, — сказала она бабушке.

«Как будто я могу быть сейчас в другом месте», — промелькнуло в голове у Джессики.

Бабушка наблюдала за тем, как Регина с необыкновенной грацией приподнимает подол платья и, спустившись по ступенькам, изящно следует по мощенной кирпичами дорожке к бельведеру. Если позволяла погода, Джессика всегда в это время сидела на качелях, попивая чай. Да, Регина унаследовала некоторую долю пустопорожности своей матери, но этот изъян с лихвой компенсировала доброта — качество, которым природа обделила Присциллу. Было бы просто невозможно не полюбить внучку.

— Я принесла с собой чашку, — заявила Регина. — Ты ведь угостишь меня чайком?

— Как всегда, с удовольствием, — двигаясь в сторонку на качелях, промолвила Джессика. — Что это у тебя? Неужели модели от Типпи?

Регина хихикнула.

— Это так мило, что ты зовешь одного из самых знаменитых модельеров Америки Типпи, в то время как все остальные называют ее Изабеллой.

— Ее не всегда звали Изабеллой. Какую модель ты выбрала?

— М-м-м… Мне бы хотелось обсудить это с тобой.

Регина вытащила три конверта из склеенного бумажного пакета. В последнее время в таких пакетах начали пересылать по почте легкие вещи.

— Мне нужна твоя помощь — надо переубедить папу.

Джессика налила внучке чаю.

— Не представляю, зачем я тебе понадобилась. Стоит тебе чего-нибудь захотеть, и твой папа тотчас же исполняет любую твою просьбу.

Регина улыбнулась.

— Но не в этом случае. Я хочу, чтобы портной Армана сшил мне платье на день рождения по этой модели, — внучка протянула Джессике один из трех ярко окрашенных конвертов, — однако мама, и я с ней согласна, считает, что папа сочтет это платье слишком смелым. Мама говорит, чтобы я выбрала себе что-нибудь поскромнее, но я хочу переубедить папу.

Вытащив из кармана платья очки, Джессика принялась рассматривать рисунок на лицевой стороне большого конверта. В середину были вложены выкройки, примерно соответствующие размерам Регины. На конверте значилось, что модельером платья является Изабелла «специально для компании Э. Баттерика, штат Нью-Йорк». Типпи работала на Эбенезера Баттерика начиная с 1876 года. Владелец предложил ей должность главного модельера в своей империи моды. После революционного нововведения — Баттерик разработал четкую систему размеров одежды — его империя разрослась до сотни представительств и тысяч магазинчиков во всех крупных городах Соединенных Штатов и Канады, а также в Париже, Лондоне, Вене и Берлине.

Особенностями будущего платья были довольно глубокое декольте и осиная талия. Джессика понимала, что Томас станет возражать против этого фасона. У шестнадцатилетней Регины была просто роскошная, очень чувственная фигура.

— И в этом мы должны винить тебя, мама, — с видом обеспокоенного отца жаловался Томас.

— Мне уже почти шестнадцать лет, бабушка, — заявила Регина. — Пора уже папе понять, что я больше не маленькая девочка.

— Отцы никогда не признают того факта, что их маленькие девочки выросли, — подозрительно косясь на иллюстрацию, заметила Джессика. — А если швея немного уменьшит вырез и опустит плечи? Все равно будет видно достаточно. На кого нужно и это произведет необходимое впечатление.

— О бабушка! Ты бесподобна! — воскликнула Регина, обнимая Джессику за плечи. — Спасибо, что не предложила кружева, как мама! Только представь себе кружева вместо декольте! Это же все испортит!