Доминик поднялась на подножку вагона, помахала рукой и попросила отца уйти. На прощание тот послал ей воздушный поцелуй, повернулся и быстрыми шагами направился к выходу.
У Ксавье не было ни времени ни возможности рассмотреть как следует лицо господина Анисе. На протяжении всего времени ожидания отец Доминик только один раз повернулся в профиль, а в основном стоял к нему спиной. Он произвел на Ксавье впечатление влиятельного и зажиточного горожанина, никогда не испытавшего ни в чем недостатка и успешно решающего все свои жизненные проблемы. Грузный, широкоплечий, высокого роста, он быстро удалялся в сторону выхода.
Поезд отходил через две минуты. Теперь медлить было нельзя, и, свернув журнал, Ксавье устремился к дверям ближайшего вагона. Да, мне крупно повезло, что папаша не стал дожидаться отправления поезда, рассуждал он, поднявшись по трем ступенькам вагона и пробираясь вперед по узкому темному коридору. Если бы он остался, мне не удалось бы преподнести мадемуазель Анисе такой замечательный сюрприз.
Ксавье не учел возможности внезапного отправления поезда. Ощутив резкий толчок, он чуть было не упал и, судорожно ухватившись за ручку двери какого-то купе, невольно нажал на нее. Она распахнулась, и он заметил, что там, в кромешной темноте, растянувшись на банкетках, продолжают крепко спать двое проводников. Он осторожно прикрыл дверцу и направился дальше по проходу в сторону вагона первого класса, где должна была находиться Доминик. Наверное, она сейчас скучая смотрит в окно на мелькающие железнодорожные пути и платформы на фоне темнеющего вечернего неба, подумал он. А может быть, уже задремала, убаюканная монотонным постукиванием колес.
Добравшись наконец до ее купе, он остановился, не решаясь сразу войти, потом, осторожно взявшись за ручку двери, тихо приоткрыл ее.
Доминик широко распахнула глаза от удивления:
— О! Ксавье, как вы здесь оказались? Что вы здесь делаете?
Он спокойно стоял, засунув руки в карманы своей куртки, и улыбался.
— Я поражен! Какая счастливая случайность, что и оказался рядом с вами в одном купе, милая Доминик! Наверное, это судьба, что я снова встретился с вами в руанском экспрессе в тот момент, когда вы собрались и очередной раз отправиться отдыхать на юг. Помните, как мы познакомились таким образом несколько месяцев назад? Тогда вы были в прекрасном голубом костюме, который вам очень шел. Я помню каждое мгновение нашей встречи.
— Вы пришли из-за меня? — неожиданно перебив его, спросила Доминик, с надеждой делая ударение на последних словах.
На какое-то мгновение Ксавье растерялся, не зная, что ответить. Он понимал всю важность этого вопроса и пытался представить себе, как будут дальше развиваться события. Это, конечно, зависело от его ответа. Может быть, ему стоит пригласить Доминик к себе? Утром, когда они приедут на свою станцию, ему, наверное, следует ей сказать: «Доминик, я приглашаю вас к себе в Монрож. Там вы не будете чувствовать такое одиночество, как у себя в загородном доме. Ведь это очень скучно и утомительно для девушки проводить летние каникулы за городом в полном одиночестве».
— По правде сказать, мне давно хотелось встретиться с вами в каком-нибудь другом месте, в обстановке, отличной от той, что царит в кафе и барах. Та скучная атмосфера мне уже надоела, поэтому я решил сделать вам этот маленький сюрприз. Извините, если шутка оказалась неудачной. Ожидание отправления поезда показалось мне вечным, как раньше уроки геометрии с ее треугольниками и векторами. Я приехал на вокзал до вашего появления и видел, как вы прошли мимо меня с каким-то мужчиной.
— Вы пропустили исключительную возможность представиться моему отцу, — сказала Доминик. — Я бы ему сказала: «Папа, вот Ксавье Парада, тот самый, о котором я тебе так много рассказывала. Знаешь, он постоянно избегает встреч с тобой, все время шутит и тайком меня обнимает и целует». Таким образом, я наконец-то заставила бы вас немного покраснеть.
— А я, дорогая, своевременно позаботился о том, чтобы этого не произошло, купил журнал и закрылся им, как заправский шпион, поэтому вы меня и не заметили. Кстати, ваш отец прекрасно выглядит. Он такой высокий, широкоплечий и сильный, должно быть, в армии он был офицером, не так ли? А чем он сейчас занимается? Он богат? Очевидно, ваша квартира огромна, как казино, обставлена дорогой мебелью из красного дерева. У вас много драгоценных полотен, богатая библиотека, восточные ковры, дорогие серебряные сервизы и старинный китайский фарфор…
— Вы опять смеетесь надо мной, Ксавье. Если вы станете продолжать в том же духе, я обижусь. Мой папа очень добрый и простой человек… Вы все преувеличиваете… Вы не сказали бы ему и четверти того, что сказали мне. Однако хватит, мне хочется подремать. Садитесь вот здесь, рядом со мной. Вы позволите мне положить вам голову на плечо?
Но Ксавье не согласился. Ему хотелось видеть ее лежащей напротив себя. Он наивно представлял ее себе по-детски свернувшейся калачиком в слабом свете маленького тусклого ночника, освещавшего купе.
Доминик задремала. Ксавье удобно устроился около окна, с любовью глядя на нее. Сейчас ему хотелось сказать ей о своем страстном влечении. Сколько же еще он мог сдерживать себя, не решаясь произнести заветные слова «я люблю вас»? Она спала беспокойно, вздрагивая от резких толчков, когда поезд с грохотом проносился по стрелкам. Дыхание ее было неровным, а нежные красивые губы едва заметно вздрагивали.
Поезд мчался через лес, и за окном мелькали деревья и кустарники, освещенные лунным сиянием. Временами в темноте неожиданно появлялись станции и так же неожиданно исчезали. Ксавье разулся, расстегнул ворот рубашки и расслабился.
В какой-то момент он задремал, а когда проснулся, то увидел скорчившуюся фигуру Доминик, как будто помещенную в аквариум. Он принялся наблюдать за спящей девушкой, отмечая все нюансы и самые незначительные детали ее гибкого тела во время безмятежного сна. Несомненно, сейчас она была очень красива.
Через некоторое время, положив руку под голову, укачиваемая монотонным стуком колес, она сменила позу. Дыхание ее стало легким, едва заметным. Ксавье медленно наклонился над ней и коснулся ее волос. Он почувствовал неповторимый аромат духов, напоминавший запах персика, сандала и ванилина, испытывая к ней все более возрастающую страсть.
Начиналось утро, и слабый луч зари пробежал по влажным стеклам окон. Они подъезжали. Через полчаса солнце встанет над горизонтом, бросая свои желтые лучи на поля и каменные стены невысоких построек. Солнечный лучик заглянул в их купе и осветил лицо Доминик, отчего ее кожа стала прозрачной.
— Уже? — спросила она, проснувшись и сонно щуря глаза.
— Да, мы уже прибыли в Сент. Это солнце вас разбудило. Погода сегодня обещает быть великолепной, и мы могли бы вместе позагорать на пляже. Кстати, Доминик, может быть, вы согласитесь погостить немного у меня в Монроже?
Она легко согласилась, счастливая от сознания того, что они наконец окажутся вдвоем, как молодожены. Ее радовала мысль, что появилась возможность на какое-то время освободиться от родительской опеки. Она уже представила себя в объятиях Ксавье, испытывая к нему непреодолимое желание.
Ксавье показал ей комнату на втором этаже, здесь она должна была жить.
В первый вечер они расстались на лестничной площадке, утомленные путешествием, купанием и загоранием на пляже. Вытянувшись под прохладным одеялом, Ксавье пожелал, чтобы Доминик оказалась сейчас рядом с ним. На него нахлынули воспоминания минувшего дня: голубой экспресс, подошедший к станции Сент, теплое утро, громкий хриплый голос, доносившийся из громкоговорителя, привокзальная площадь, более уютная и веселая, чем вымощенный камнем парижский вокзал, высокие тенистые вязы и полет стрижей…
А главное — Доминик. Она здесь, рядом с ним, в его доме! Потом пляж, ее стройная фигурка… Уже засыпая, он вспомнил, как после полудня Доминик загорала, лежа на горячем песке в белом купальном костюме, прикрыв глаза махровым полотенцем, а он сидел рядом на корточках и, любуясь ее красотой, рассказывал ей о только что прочитанной книге. За ужином она была в голубом костюме, который украсила аметистом — единственной привезенной с собой драгоценностью. Он заснул с мыслью, что впереди еще много теплых, солнечных дней, которые они могут провести вместе. Только не надо торопиться.