Воспрянув духом, мужики и парни мигом похватали трофеи, сачки, черпаки и — кто пешком, кто на санях — ринулись на берег к Алексеевке. С треском ломая камыши, выскочил, застегиваясь, все слышавший завхоз и, погрузив свой богатый улов, принялся нахлестывать лошадь. На льду остались электрики да щуплый мужик, который взялся за дело рьяно, согреваясь.

Витька подошел к ребятам, поздоровался. После Ситникова уже не хотелось их ругать, хотя всю дорогу был зол на них до смерти. Только грустно покачал головой:

— А я вас ждал, как последний дурак… — И напустил на себя черную хмурость.

— Да ты не сомневайся, начальник, — бодро ответил, Подгороднев, стуча зубами от пронизывающей сырости. Под глазом у него темнел синяк. — Мы завтра вколем так, что будь спокоен!

«А надо сегодня», — в мыслях возразил Витька, с любопытством разглядывая «фонарь».

— Уо навесили! — похвалился Сема и загоготал. — Девушка, оказывается, замужем!

«Надо сегодня, — думал Витька. — Надо прямо сейчас. Но что сделать, чтобы загорелись у них глаза? Как тогда, когда стояли над прорубью… Ну ладно, этот Сема, его, наверно, ничем не проймешь, он прошел по десяткам колхозов и совхозов. Но вот эти пацаны? У них Алексеевка всего лишь второй объект. Как зажечь их, чем?» Этого Якушев не знал.

— Как устроились, ребята? — обратился он к братьям. Уж очень они были одинаковые: курносые, маленькие, с белым пушком на пухлых щеках.

— А что, ничего! — привольно улыбнулись Васькины. — Хозяева хорошие, кормят — во! За квартиру, стирку и еду берут совсем немного.

— Ты мне сразу говори, — хмуро обратился Сема. — Председатель сам заключал договор или на него сверху поднажали?

— Этого я не знаю, — признался Витька, озадаченно покашливая в кулак. — Наверно, сам.

— Наверно… Если под нажимом заключал, считай, что зря сюда приехали. Только будем резину тянуть и ни хрена не заработаем… Что-то, гляжу, не больно он нас привечает. Народ еще ничего, обходительный, — он потрогал синяк, — а председатель, вишь, забыл про нас. Умахал со своими «ребятыми».

— Тяжелое положение у него. — Витька вздохнул. — Угроза бескормицы…

Сема долго, без отрыва смотрел на мастера, однако промолчал. Присел, стал нанизывать на проволоку вялопузых, но твердых, круглых спинами щук. Самую большую взвесил в руке, протянул:

— Держи на жарево. Небось, не ел еще со вчерашнего.

«Как в воду глядел», — подумал Витька, немного обижаясь. Но все же щуку взял, поблагодарив. Спохватился, нахмурился, жестко сказал:

— Надо начинать сегодня, сразу же после обеда. Пока я организовываю насчет столбов, вы будете трассу разбивать. Под низковольтную линию.

— Уо, это можно, — улыбнулся Сема. — Ты, главное, организовывай. А уж мы и сами знаем, что и как.

— Помнишь, Сема, как на том объекте? — обрадовались Васькины.

«Наконец-то!» — вздохнул с облегчением Якушев и строго, как Ситников своим, приказал:

— Айда на обед и — за дело!..

Царапая снег загрубевшими хвостами щук, поднялись на серую проталину — макушку какого-то кургана. Витька вынул из кармана «синьку», развернул. Ребята держали ее за углы, чтобы она не колыхалась ветром.

Степь просматривалась далеко, слева виднелась Алексеевка, справа — деревенька Годыри, бригада колхоза. Между ними десять километров. Витька вглядывался в бригадные дома, то и дело сверяясь с картой-планом.

— Во-он, — показал он рукой на маленький домик возле коровников, — там будет понизительная подстанция…

Повернулся лицом к Алексеевке, пояснил:

— А повысительная — возле электростанции. — Поглядел еще и, широко обведя рукой, заключил с восторгом — И мимо вот этого древнего кургана побежит высоковольтная линия! Аж ЛЭП-10 — десять тыщ вольт!..

Сема Подгороднев скептически хмыкнул, на своем веку он видал и не такие линии. Но братья Васькины смотрели с восхищением, представляя эту будущую ЛЭП, опоры которой Т-образные. Такую они еще не строили.

Витька приподнялся на носках, надеясь увидеть на горизонте и Таловку — Серегин объект. Но Таловки не было видно. «Как он там?» — подумал Витька о друге и тут же заранее ему позавидовал. У Сереги — это уж точно — никакой задержки не происходит. Работает Серега в полную силу…

Якушев вздохнул и обратился к ребятам, давая им задание на оставшийся день:

— Вот вам, Подгороднев, этот план. Разобьете в Алексеевке низковольтную трассу. А я пока буду организовывать…

После сытного обеда монтеры смастерили сажень, вытесали две ровненькие вешки. («Ты только записывай, записывай, — напомнил Сема не успевшему пообедать мастеру. — Все, что ни делаем, — работа».) Потом пошли в кузню и выпросили ворох бракованных зубьев от борон. Заодно «приласкали» кувалдочку. («Записывай, записывай…»)

Подошли с топорами колхозники — молодые, веселые парни. Якушев отвел их к лесоскладу, дал работу — ошкуривать бревна, потом вдруг вспомнил, что монтерам потребуется транспорт, побежал в конюшню.

Насупленный, резкий в движениях дед-бормотун вывел из станка облезлого верблюда, показал ногой на розвальни, прошамкал сердито:

— Жапрягай.

— Я таких не умею, — попятился Витька, с испугом косясь на жующее жвачку животное. Он где-то слыхал, что верблюды плюются. Нажуют вот так, нажуют да и харкнут в лицо, что потом не отмоешься.

Старик обнажил воспаленные десны, повертел удивленно головой и ловко, точно напоказ, запряг скотину.

— Но, но! — Витька размахнулся вожжами, но верблюд будто и не слышал.

— Чок! — неожиданно чисто прикрикнул старик, и верблюд медленно, как по зыбким пескам, стал перебирать своими длинными ногами.

Ребята встретили верблюда с ликованием. Быстро нагрузили свои приспособления, воткнули в сугроб возле электростанции вешку — тут будет концевая опора низковольтной линии, сели в сани и поплыли на дальний конец села, чтобы оттуда начинать разбивку трассы. Витька проследил, как они сгрузились у крайнего дома, и снова побежал к колхозникам.

Звонкий стук топоров, потом передышка, тихий говор любителя россказней, смех, снова перестук, шуршащее потрескивание коры — под эти звуки было легко и радостно лазить по штабелям, слышать слабый, чуть тревожный запах смолки, деловито разглядывать бревна, вымерять их длину, сортировать, куда какие: эти вот, потолще, — на подстанции, эти — на высоковольтные опоры, а те, покороче и потоньше, — на низковольтные «свечки».

Подошел председатель, пошутил, посмеялся с парнями и взобрался к Витьке на вершину штабеля. Отсюда хорошо была видна улица.

— Что это твои ребяты делают? — Председатель кивнул на копошившихся вдали монтеров.

Витька объяснил. Иван Семеныч как-то сразу потускнел:

— Значит, старую линию будем ломать… А жалко, — признался он, горько усмехаясь. — Денег ведь стоила, стерва. Из-за нее сколько генераторов пожгли. Сами чуть не погорели.

— Кто ее делал — колхоз? — полюбопытствовал Витька.

— Нет. Самим нам было несподручно. Калымщики. — Иван Семеныч смущенно заморгал рыжими короткими ресничками. — Что и говорить, сплоховали мы в ту пору. Я самолично сплоховал, чего там… Думал Сельэлектро приглашать, как другие добрые люди, ведь электростанцию-то мы построили по государственному проекту. Но как узнал, во сколько обойдутся работы, решил чуток повременить. А тут, на грех, калымщики явились: за половинную цену, говорят, отгрохаем! И отгрохали… Навтыкали столбов, проволоку натянули, проводку внутри — все как надо. Свет получился такой, аж слепило глаза, особенно тут, в этой самой конторе… Рассчитывались с шабашниками мелкими, крупных у нас в ту пору не имелось, так что свет этот здорово помог. Не обсчитались. — Он помолчал, пососал цигарку, усмехнулся горько — Зато, как укатили эти проходимцы, как вышел я проверить по домам, и что ты думаешь? Здесь вот было невозможно смотреть, а дальше, на концах, — сплошная темень. Еле волоски краснелись в лампочках.

— Ничего, скоро будет как в городе! — заверил Витька. — И тогда начнется для вас новая эра!