— Выдумать чудовище пострашнее может любой дурак! — воскликнул Ньёр, резко оборачиваясь к Кристофер. — Я тоже могу сейчас сказать, что собственными глазами видел, как, допустим, Моррот обратился огромной двухметровой змеёй с сотней глаз, в каждом из которых отражается судьба всего мира. Но это не значит, что князь Суруссу действительно превратился в змею!

— Хорошо, — влез в их разговор Лизардис, и оба гладиатора резко замолчали. — Я покажу вам обоим кое-что, что развеет ваши сомнения, молодой господин. Смотрите внимательно, потому что больше вы такого не увидите.

Это прозвучало как приглашение на представление фокусника с деревенской ярмарки, и Ньёр презрительно фыркнул. Когда Лизардис потянулся в сумку за своей спиной, юноша ожидал увидеть всё что угодно — и засушенную мумию крохотного дракона, которыми хвастались алхимики, и кусок драконьего зуба, что на самом деле принадлежал просто очень крупному медведю. Но то, что Ньёр увидел в следующий момент, заставило его побледнеть.

В руках Лизардиса был самый настоящий человеческий череп. Воссоздать такой с инструментами, что были у скульпторов или ремесленников, было просто невозможно. Казалось бы, что необычного могло быть в костях? Но несколько сохранившихся чёрных зубов были остры, как кинжалы, и Ньёр, проведя по ним пальцем, даже порезался до крови. Это были настоящие клыки! Но на этом чудеса не заканчивались. Прямо из черепа росли большие витые рога. Юноша подумал, что они, должно быть, были как-то искусно приклеены, но следов швов нигде не было. Рога были единым целым с черепом.

К горлу подступила тошнота, и Ньёр, оттолкнув от себя кости, качнулся назад. Кристофер придержала его за локоть, но Пеплохват самостоятельно удержался на ногах. В его широко распахнутых глазах отразился ужас понимания, и из груди вырвался нервный смех. В руках Лизардиса был череп одного из Питонов. Предка Ньёра. Быть может, его деда или прадеда. Или любого другого родственника. Но когда-то давно это было человеком.

— Со временем мутация неизбежно отражалась на внешности Питонов, — Лизардис убрал череп обратно в сумку и снова обернулся к гладиаторам. — Питоны всегда сжигали кости своих умерших и хоронили лишь прах. Это череп Эньяра Чернозубого. Он не был сожжён по традициям Питонов, поскольку император Аэгон пожелал, чтобы его захоронили в склепе Беланоры. Когда Империя Ворона пала, кости Эньяра так и остались лежать там. Подполье выкрало его останки десять лет назад и бережно хранило до этих самых пор.

Ньёр изумлённо посмотрел на Лизардиса и усмехнулся. Значит, эти Крысы уже тогда следили за ним и его семьёй. Пеплохват не удивился бы, узнав, что именно Подполью он обязан своим чудесным спасением после смерти родителей. Убийцы же тогда легко могли добраться до молодых Змеев, но таинственным образом ограничились лишь князем и его женой.

— Значит, дар наших предков не пропал? — настороженно спросил Ньёр у Лизардиса. — Мне казалось, что мы потеряли эту способность, когда Эньяр Чернозубый восстал против своего императора, которому приносил клятву верности на крови.

Гройен слишком странно усмехнулся и промолчал. Осознание заставило Ньёра побледнеть и закашляться от вставшего в горле комка. Дар предков не пропал бесследно. Эта сила искала достойный сосуд, но после смерти Эньяра таковых просто не было. И вот теперь, спустя почти шестьдесят лет, способность обращаться в драконов вновь вернулась к своим законным хозяевам. Живым доказательством была Аньюн. Она тогда превратилась в дракона. А Ньёр мог покрыть чешуёй одну руку. Но этого было мало! Чудовищно мало для того, чтобы захватить Вэлн!

— Как? — воскликнул юноша, бросаясь к Лизардису. — Как мне сделать так, чтобы я обратился полностью?! Как мне стать чёртовым драконом?!

Капитан прикрыл рот Ньёра рукой и покосился на небольшое окошко у самого потолка. Когда люди прошли мимо, мужчина выпустил Змея и приглушённо пробормотал:

— Это случится само собой, молодой господин. Ваша сестра была в смертельной опасности, когда её способности пробудились. Однако я уверен — ваш час тоже скоро настанет. Тени сгущаются, и в ближайшее время вам потребуются силы. Четверо следят за нами. Когда наступит момент, они помогут вам.

Ньёр, тяжело вздохнув, кивнул головой. Ему не хотелось так просто доверяться этому незнакомцу, но после всего того, что он сделал — рассказал про тайну Аньюн, показал череп Эньяра Чернозубого… юноша понимал, что Лизардис знает о нём абсолютно всё. И либо Змей вверяет свою жизнь ему, либо умирает.

— Я буду вашим телохранителем, — прошептал наёмник, наклоняясь к Ньёру. — Вам нечего будет бояться. Даже если Моррот узнает о перевороте. Даже если узнает о ваших отношениях с Марьям. Ему никогда не справиться с Подпольем. Всего одна угроза в вашу сторону — и князь Суруссу будет убит. Я держу под контролем всю городскую стражу, и когда наступит нужный момент, они выступят на вашей стороне.

— Я поговорю с гладиаторами, — вмешалась в разговор Кристофер и заглянула в глаза Ньёру. На лице её сияла дружественная улыбка, и юноша слегка успокоился, почувствовав на своём плече мягкую руку девушки. — Среди них есть многие, кто уважают тебя. Мы найдём союзников в числе гладиаторов, и тогда Морроту придётся сотню раз задуматься, прежде чем отправлять против нас зелёных новичков из личной охраны. И с Марьям ничего не случится — Подполье следит за ней, не так ли, Лизардис?

Гройен коротко кивнул головой, и Ньёр расплылся в широкой улыбке. Действительно, чего беспокоиться. Всё снова было в его руках. Он управлял всем, и даже Морроту приходилось плясать под его дудку. Когда Суруссу узнает, что вся его городская стража в случае восстания выступит на стороне молодого Змея, он не рискнёт идти против него. Ньёр не хотел убивать Моррота — ему пригодилась бы сила и опыт старого князя. Но он был так горд, так самонадеян… Чтож, время покажет, кто станет королём, а кто навеки уснёт под толщей песка и пыли, пока шакалы не обглодают его кости.

«Быть может, мы скоро снова встретимся с тобой, Алак, — вздохнул Ньёр, смотря на небо через небольшое окошко под самым потолком. — И будь уверен, что ничто не заставит меня выступить на стороне Латаэна. Я поклялся, что мы, словно братья, вместе разделаемся с этими чёртовыми Псами. Я искуплю грехи своих предков. Я не предам тебя, как Эньяр предал Аэгона. Никогда. Даже если мне будет угрожать смертельная опасность. Жди, тем более что ждать осталось совсем недолго».

— Ты всё же приехал! — усмехнулся Беральд, когда в другом конце коридора показалась знакомая фигура брата. Кован как всегда слегка сутулился, отчего напоминал неуклюжего медведя. При виде своего брата мужчина неуверенно замялся и прокашлялся — он всё ещё не мог поверить, что этот человек теперь был правителем Медвежьего плато и старшим князем Сатарнов. Хотя, Кован прекрасно понимал, что брат предложил стать ему уездным князем Дарма не от большой любви. Один Беральд бы тут ни за что не справился. Он просто сбросил часть забот на своего младшего брата. Хитро, нечего сказать.

— Откуда ты знал, что надо посылать птицу в Нагорье Рока? — пробормотал Кован, устало присаживаясь в старое отцовское кресло. Сколько лет прошло с тех пор, когда молодой Медведь в последний раз был в родном Дарме?

Берд в ответ только приглушённо усмехнулся:

— Вы с Хильдой всегда бродили по этому пути. Через Хребет Ночи, в Нагорье Рока, а оттуда в Прилесье или Елес. Правда, я и не надеялся, что застану вас в Нагорье.

Ага, как же — Кован всю дорогу чувствовал на себе пристальные взгляды волколаков и мог поклясться, что Беральду был известен каждый шаг младшего брата и его спутников. Молодой Медведь хотел сказать об этом Берду, но в коридоре неожиданно появились девушки. Хильда, увидев старшего брата, радостно закричала и бросилась ему на встречу, словно её округлившийся живот совсем не мешал ей двигаться. Оказавшись в объятиях сестры, Беральд немного растерялся — он понятия не имел, что девушка всё это время была беременна.