Малый марш
Пусть ясен день, пусть ночь темна,
пусть ночь светла, а день — туманен,
мы продолжаем путь — прощайте! —
в чащобу сельвы, в зной пустыни,
в просторы пампы!
Дорога веселее небоскребов,
мудрей пустыня, нежели толпа,
ведь город — фабрика тоски и скуки,
толпа же — мастерская скудоумья.
Мой друг, мой брат, отправимся в погоню
за приключениями —
босиком:
ведь это лучшая ладья на свете!
Пройдем сквозь горы, пахнущие мятой
и кедром, сейбой, дубом и легендой,
пересечем альпийские луга,
зыбучие пески,
задумчивое море…
Мой друг, мой брат, отправимся в погоню
за приключениями —
босиком:
ведь это — наилучший вид полета!
Отправимся на крыльях грезы!
Под знаком Зодиака
Фрагменты
Lento assai[44]
В престольный праздник,
а равно — в будни,
судьбы избранник,
шагает путник.
Судьбы избранник,
томим тревогой,
шагает странник.
Томим тревогой,
идет сказитель
своей дорогой.
Идет сказитель
под вещим знаком
в свою обитель.
Под вещим знаком,
своеобычен,
идет сказитель
по буеракам.
Своеобычен,
и простодушен,
и герметичен.
Он простодушен
и благороден.
Кому он нужен?
Он благороден!
В семье, вестимо,
не без уродин.
у нас, вестимо,
его искусство, пожалуй, даже
необходимо.
Пожалуй, даже
его искусство —
источник верный ажиотажа.
Его искусство истоки горя
к озерам чувства
приводит вскоре.
Среды изгнанник,
в престольный праздник,
а также в будни
шагает странник,
шагает путник.
В свою обитель,
томим тревогой,
идет сказитель
своей дорогой.
Andante con variazioni[45]
I
Вслушайся!
Вслушайся, брат мой,
вслушайся в медленный,
в запоздалый
голос далекого,
в голос сокровенного,
в голос подспудного!
Вслушайся в песню,
боящуюся света.
Предугадай!
Предугадай, брат мой,
предскажи отголоски
потаенных шумов,
разноголосицу гномов!
Распознай голос тихой души,
недоступный человеческому слуху,
невнятные шорохи и вздохи,
рожденные в недрах
природы.
II
Брат мой,
заставь свои глаза
прозреть и контур, и оттенки
невидимого света,
дробящегося на незримые осколки.
(Незримые?
Свет, золотой страус,
который тем заметней,
чем тщательней он прячет голову!)
Запечатлей в себе лучи,
пытающиеся расслоиться
на сонмы метафор
в брахманическом перевоплощении
упругого, неосязаемого света…
Упрись глазами в созвездья!
Пронзи взором звезду!
III
Хищно внюхайся в запах
бриза возлюбленной плоти.
Опьяни себя нимбом,
витающим над волнами волос
возлюбленной тобою женщины!
Впейся губами
во влажную мякоть розы,
но не забудь аромат абстрактных
и ритуальных соцветий ветра:
запах восточных благовоний,
пряный дым сновидений,
испаренья сладостных дурманов,
сатанинский аромат соблазна
несгибаемого восстанья!
IV
Не позволяй мыслям
гудеть пчелиным роем,
превративши мозг в улей,
где зреет мед
наивных мечтаний
об избранной судьбе!
Ошпарь кипятком
зародыш будущих сот!
Прополи свои помыслы,
выстрой мысли по рангу.
А впрочем, пусть прорастают
как заблагорассудится, пусть
уходят в полет на крыльях мятежа
в кажущемся беспорядке.
V
Ибо слаще всего на свете
ты, музыка лени,
недвижность моей Тишины,
безмолвье безделья.
Лень мудрее деянья:
она надменней его и красивей:
праздник
праздности
столь разнообразен…
Погрузись в тихие волны
никчемной тишины,
покуда тебя на затопили
воды никчемного шума!
Нырни в тишину
музыки
безмолвья,
погрузись,
брат мой, в аккорды
молчанья!
VI
Терпи молчаливую поступь
замкнутых дней.
Привыкни к медленной
поступи дней:
к чванному каравану часов,
к хвастливой череде минут,
сто раз пережитых,
изжитых, избитых,
но также и новых,
в обносках обнов;
господи, какое новшество —
день объеденья
снедью обыденности!
VII
Привыкни к поступи дней,
к чеканному шагу часов.
Именно так и шагает
закованный в железо Зигфрид.[46]
И пусть объявится Смерть,
искусная танцовщица,
чьи благозвучные вопли
сходятся в сердцевине
окончательного покоя.