Несомненно, что в летописях найдется еще немало материалов для суждения о быстроте передвижения войск в те времена, о местоположении Сальницы и т. д. Все это Кудряшов оставил без внимания, ухватившись за «Сальницу» большого чертежа.
Не заметил Кудряшов и другой своей логической ошибки: если только ночь отделяла войско Игоря от веж половцев, то половцы совершенно не имели времени для извещения своих об опасности, для сосредоточения сил и т. д.
По Кудряшову, следует не забывать, встреча братьев произошла не у Оскола, а значительно, почти на 200 верст, севернее. Здесь, конечно, половцев не было. Когда войско Игоря было замечено половцами, то оно уже ехало походным маршем без остановок, хотя и не слишком быстро. Конечно, весть об опасности была передана с максимальной быстротой, опережающей Игоря.
Но не следует забывать, что половцы жили отдельными кочевьями, их всех нужно было навестить, им нужно было приготовиться, сорганизоваться, назначить место сбора для отпора Игорю и т. д. Все это требовало времени, а между тем мы знаем, что Игорь собрал против себя «всю землю их».
Половцы должны были быть извещены все, собраться, сорганизоваться и выехать навстречу Игорю, по Кудряшову, в районе устья Тора. Этого не могло быть уже потому, что главные кочевья половцев были значительно южнее. Совершенно очевидно, что такая быстрота была физически невозможна.
Но, если принять, что Игорь шесть с половиной дней углублялся в половецкие степи, то все станет понятным и уместным, - за несколько дней половцы могли сосредоточить превосходящие силы, ибо. Игорь сам шел к ним. Узнать об этом и попросту окружить стан Игоря не требовало ни особенного времени, ни особенных распоряжений - Игорь был среди половцев.
Наконец, мы знаем, что половцы все же запоздали: главное их войско не поспело к бою у Суюрли, только к ночи в пятницу они стали окружать Игоря, и он понял, что попал в окружение.
Так как мы пишем это исследование не для того, чтобы во что бы то ни стало доказать свою правоту, а для разъяснения вопроса вообще, нелишне будет остановиться на одном пункте, говорящем в пользу Кудряшова и других.
Ни одна из летописей не приводит даты битвы на Каяле, говорят о воскресенье, но какое это было воскресенье: 5 или 12 мая? Татищев также не называет числа, но говорит: «так кончился сей нещастный бой во вторую неделю Пасхи», т. е. во второе воскресенье по Пасхе. Пасха была 21 апреля, следовательно·, бой кончился 5 мая, как и утверждают некоторые, основываясь на данных Татищева.
И здесь типическая ошибка всех исследователей «Слова» - принимать все на веру, не рассматривая источник критически. А между тем у того же Татищева мы находим разъяснение этой ошибки. У него сказано, что в среду 1 мая вечером Игорь перешел Донец и стал у устья Оскола и ждал 2 дня Всеволода. Следовательно, соединившиеся войска выступили в поход в субботу и бой произошел в пятницу, но на следующей неделе.
Каким же образом Татищев мог ошибиться? Прежде всего, Татищев в отношении точности далеко не достоверен. Он не заметил своей ошибки о начале похода: не 13 апреля, а 23 апреля. Плохо разбирал он и летописный почерк и потому наделал множество ошибок в начертании неизвестных ему слов. Так, напр., Ипатьевская летопись гласит: «Игоря же бяхуть яли тарголове, мужь именемь Чилбук, а Всеволода брата его ял Роман Кзичь, а Святослова Олговича Елдечюк в Вобурцевичех, а Володимера Копти в Улашевичих».
Здесь совершенно очевидна последовательность: имя взявшего кого-нибудь из князей и род, к которому принадлежал взявший.
У Татищева соответствующее место гласит: «Игоря взяли Торков воевода Гилбук («несоответствие в числе: «яли» (множ.) и воевода (един.), Чилбук превращен в Гилбука), «Всеволода Роман князь» (Кзичь, от Кза или Гза превращен в князь), «Святослава Олговича Елдучок Барчевичь» (Елдечюк, превратился в расшифрованного «Елдучок»;
вместо в Вобурчевичех Татищев написал «Барчевич»), «Владимира Копшивул Шекшевич» (вместо Копти в Улашевичех, т. е. Копти из Улашевичей - у Татищева - Копшивул Шекшевич).
Не внушает доверия и цифра 215 спасшихся русских, - в Ипатьевской летописи указано только 15, а не 215, а Лаврентьевская гласит: «А о наших не бысть кто и весть принеса».
Следовательно, спасшихся почти не было или их спаслись единицы, а не 215 человек.
Хуже всего, что Татищев не разбирал даже старых русских слов. Там же сказано: «Святослав же Олгович по принуждению к полкам возвратяся, говорил с Трыем своим»… Полная нелепица! Между тем существовало (и до сих пор существует у украинцев) слово «стрый», означающий дядю (по мужской линии). В Ипатьевской летописи это место гласит так: «и рече Святослав Олговичь строема своима» (двойств. число), т. е. стрыям своим, иначе дядьям своим Игорю и Всеволоду.
При таком отношении к тексту при пересказе летописи ошибки могли случиться очень легко. Тем более, что не следует забывать того, что Татищев не был ученым, историком, а историком-любителем и занимал должность астраханского губернатора. В этих условиях трудно сказать, что принадлежит самому Татищеву, а что его писцу.
Вообще в пересказе о походе Игоря есть много сомнительных мест. Особенно возбуждает сомнение некоторые очень интимные места, обычно совершенно отсутствующие в летописях, напр.: «тысяцкого сын, уведав от жены князя Туглия, с которой любовь имел» и т. д. Как правило, летописи о любовных интригах умалчивают. Также то, что Игорь, по Татищеву, ушел «сам пят», бросает тень на точность источника и заставляет предполагать, что он носил апокрифический характер.
Вообще же «История» Татищева заслуживает особого и серьезного критического исследования, ибо оно несомненно покажет, как «делают историю».
Как бы то ни было, а опираться на это единственное и противоречивое указание Татищева не приходится, все говорит против этого.
Кто виноват в указанной ошибке - сам ли Татищев или источник, которым он пользовался, сказать трудОскoлa, в четверг войска встретили своих разведчиков, высланных вперед, в пятницу же произошло сражение. Но пересказчик забыл, что Игорь ждал в четверг и пятницу Всеволода, что поход начался только в субботу.
Приняв же, что бой произошел 5 мая, Кудряшов и другие, естественно, принуждены искать Каялу где-то на самой границе Руси, а не в глубине половецких степей, на самом же деле настоящая Каяла лежит на расстоянии почти недели пути конного войска.
Здесь уместно будет еще сказать несколько слов о пути Игоря во время бегства из плена. Откуда он бежал - неизвестно. Татищев указывает прямо, что с берегов Донца.
«На заходе солнца послал конюшего по Лавора, а как оной пришел, сказал ему, чтоб он на заходе солнца за Донцoм приготовился».
Ипатьевская летопись говорит иное: «и посла Игорь к Лаврови конюшего своего, река ему: «Перееди на ону сторону Тора с конем поводным». Здесь, между прочим, прямое указание, что бежали только Игорь и Овлур.
Итак, по Татищеву, Игорь бежал с берегов Донца, по летописи - с берегов Тора. Оба утверждения имеют свои «за» и «против».
За то, что Игорь бежал с берегов Тора, говорят следующие соображения: 1) прямое указание летописи, источника несомненно более точного, чем «История» Татищева, 2) в летописи же сказано: «сии же пришед ко реце и перебред и вседе на конь», «перебред» - выражение, гораздо более применимое к степной речке вреде Тора, но не к Донцу, который можно «перебрести» только на конях, 3) в «Слове» сказано, что Игорь бросился горностаем к тростнику, который рос, конечно, по течению Тора, тихой степной речки, но не рос на Донце, в среднем его и довольно полноводном течении, наконец, 4) «Слово» говорит: «И потече к лугу Донца» - следовательно, Игорь только направлялся к Донцу, а не был на Донце. В отношении передачи Татищева нельзя не отметить, прежде всего, маловероятности того, что Игорь вызывал Овлура к себе, чтобы только отдать приказ, отдать приказ мог и конюший, который, согласно Татищеву, был осведомлен о готовящемся побеге (сам убеждал Игоря бежать). Летопись, согласно логике, так и передает это место, но Татищев пересказом искажает действительность.