Для того чтобы наилучшим образом разместить всю эту огромную массу работников, в радиусе до тридцати километров вокруг города военные власти арендовали большое количество находившихся здесь высокогорных пансионатов, частных курортов, гостиниц и даже постоялых дворов — «рёкан», где до этого состоятельные семьи отдыхали и лечили свои недуги с помощью бьющих повсюду из-под земли горячих целебных источников, распространявших вокруг неистребимый запах содержащегося в них сероводорода.
После проведенного в экстренном порядке более или менее достаточного обустройства началось доскональное изучение доставленных из Германии материалов. Из-за того, что некоторая часть из них была безнадежно испорчена, на недостающее количество чертежей по технологической цепочке технический отдел фирмы «Мицубиси дзюкогё» составил запрос в Берлин, чтобы с ближайшей какой-либо оказией полностью восстановить всю последовательность в производстве узлов и деталей ФАУ-1. Перепроектирование носовой части ракеты из обычного варианта в управляемый при полете с помощью камикадзе велось с неимоверно большим трудом. Принципиально новые агрегаты и приборы пришлось ужать в объеме, а от части из них, которые ранее должны были работать в автоматическом режиме, отказаться вовсе, так как их функции теперь передавались пилотам-смертникам.
Особенно технически сложным оказалось проектирование кабины для летчика. Сечение самой «сигары» оказалось таковым, что в будущей ракете мог использоваться пилот со строго определенными физическими данными: его рост не должен был превышать 160 сантиметров, а вес не выходить за пределы 60 килограммов.
Мало того, даже и в этих случаях будущий пилот во время управления ракетой вынужден был находиться только в лежачем положении.
Тем не менее выхода иного не было, и работы начались. В лихорадочном темпе были размножены рабочие чертежи, в первую очередь приступили к изготовлению узлов, приборов и деталей, которые не требовали доработки.
Те же части, которые требовали модернизации, были также срочно розданы для конструирования — привлеченным к этому делу всевозможным КБ и техническим силам дочерних фирм. Несмотря на, казалось бы, хорошую организацию начала работ, императорская ставка тем не менее без конца призывала к наращиванию темпов, ссылаясь при этом на всех японских богов, и в том числе на живого бога — императора Хирохито.
О камикадзе, как о непосредственных исполнителях предстоящих полетов, вопрос не стоял. К этому времени подготовка их и в количественном и в качественном отношениях была закончена. Зато мало чем обоснованная попытка во что бы то ни стало сверхсрочным методом, с наскоку, создать сложную реактивную технику наталкивалась на ряд труднейших, почти неразрешимых для того времени технических проблем.
Для производства совершенного оружия во всех случаях нужно было время, его же у японцев оставалось чрезвычайно мало, и запас его с каждым днем и часом трагически сокращался, как сокращалась после каждого исполнения желания бальзаковская шагреневая кожа. Находящийся на грани отчаяния японский генералитет теперь тоже напоминал страдающего неизлечимой формой эпилепсии больного, чья болезнь, при неизбежной неудаче в создании ФАУ, в ближайшем будущем бесспорно должна была дать рецидив и повергнуть военщину в «сумеречное состояние после припадка».
Свою финансовую и техническую помощь для ускорения производства управляемых ракет захотел предложить наблюдательный совет («Дзайбацу») — представители крупнейших объединений японского монополистического капитала, уверовавших во всемогущество готовящегося оружия.
Конец войны был уже не за горами, о нем все более всерьез стали поговаривать многие бизнесмены Японии, однако и в оставшееся, увы, короткое время они продолжали думать о наращивании своих прибылей. Но, едва родившись, так называемая патриотическая солидарность промышленно-банковских воротил тут же захирела и не получила своего развития. Как и следовало ожидать, соперничавшие монополистические группы «Мицубиси» и «Мицуи» даже в такой критической для страны ситуации не нашли пи малейшей возможности договориться между собой, Обе эти фирмы оказались единодушными лишь в одном — во мнении, что соперничавшей с ними «Мицубиси дзюкогё» достался небывало жирный милитаристский пирог и что в одиночку она его никогда не проглотит, а поэтому вполне может (не дай, конечно, бог!) подавиться.
В этот с патриотической подкладкой плохо скрываемый ажиотаж вокруг возможности солидно поднажиться включились и многие другие гиганты японской военной индустрии — такие, как «Мицубиси дэнки», «Исивадзима», «Харима», «Тосиба» (группа «Мицуи»), «Хитоти» и даже «Мацусита дэнки».
Однако значительная и самая весомая часть генералитета, больше всего тяготевшая к монополистической группе «Мицубиси», серьезно опасалась того, что такое разделение труда приведет к распылению научных сил и экспериментальных работ и в конечном счете отрицательно скажется на промышленном производстве нового оружия. Поэтому в результате бдительности правящей верхушки и перепроектирование, и испытание, и позже само производство управляемых самолетов-снарядов осталось в одних руках — у фирмы «Мицубиси дзюкогё». Не последнюю роль в этом деле сыграл и лично руководитель разведывательных и контрразведывательных служб Японии небезызвестный нам генерал Доихара.
Когда военный министр генерал Анами спросил его мнение на этот счет, тот ответил, что во избежание возможной утечки информации требуется не только не расширяться, а наоборот, «максимально сузить количество предприятий и даже косвенных лиц, имеющих хоть какое-либо отношение к секретному оружию».
Более того, добавил генерал, если этим делом займется вся Япония, службы безопасности не могут гарантировать секретность проводимых работ. Помимо сохранения секретности производства ракет в конфиденциальных рамках, он думал, конечно, и об облегчении участи своих ведомств, чтобы в случае чего не нести прямой ответственности за случайное или, хуже того, преднамеренное разглашение государственной тайны.
Тем временем, 2 мая 1945 года, капитулировала Германия. А у японцев все еще вместо ожидавшегося ускорения в производстве ФАУ, наоборот, дела складывались совсем скверно. По истечении более чем десятимесячного срока, минувшего после запроса в Берлин, наконец, выяснилось, что на дополнительную помощь теперь уже бывшего фашистского рейха в части досылки недостающих чертежей к некоторым узлам и деталям ФАУ-1 рассчитывать не приходится.
За два дня до полной капитуляции национал-социалистской Германии Адольф Гитлер покончил самоубийством. Испугавшись неотвратимого возмездия за совершенные им бесчисленные преступления против мира и человечности, он раскусил ампулу с цианистым калием, предварительно умертвив тем же способом и свою любовницу Еву Браун.
После они оба были сожжены эсэсовцами, залившими трупы несколькими канистрами синтетического бензина в воронке от разорвавшегося тяжелого снаряда, в парке рейхсканцелярии.
Тут, в этом месте нашего повествования, справедливости ради необходимо провести некоторые исторические параллели в связи с ответственностью лиц, которые, как никто другой, были причастны к развязыванию второй мировой войны, принесшей человечеству так много страданий, материального ущерба и людских потерь.
В этот вопрос пора уже раз и навсегда внести строго документальную ясность, такую ясность, в которой только факты, а не какие-либо инсинуации помогут создать подлинные образы и характеры тех исторических деятелей, чьи действия ни люди, ни история никогда не простят.
О Гитлере, надо полагать, сказано более чем достаточно, и не только здесь, и с ним, как говорится, давно все ясно. А вот что касается другой фигуры — японского императора Хирохито, тоже сыгравшего в прошедшей мировой войне далеко не последнюю роль, то тут требуется вступить хотя бы в краткую полемику с его многочисленными доброхотами, адвокатами и апологетами.
Когда в 1986 году исполнилось 60 лет со дня восшествия на престол Хирохито, издававшийся в Гонконге журнал «Фар Истерн экономик ревью» посвятил этому событию пространную статью, озаглавленную весьма многозначительно — «Охорибата». В одной из предыдущих глав нашей книги мы уже пояснили читателю, что слово «охорибата» на русский язык переводится приблизительно как «благородная особа, живущая во дворце через ров». Статья, написанная, естественно, в духе прославления царствующей особы, представляла его деятельность в таком свете, что малосведущему в хитросплетениях японской политики обывателю могло показаться, будто многочисленные в прошлом прегрешения Страны Ямато в силу своей малозначительности давно уже преданы всем цивилизованным человечеством вполне справедливому забвению, а многие прямо-таки кощунственные деяния японских императоров есть не что иное, как некие безобидные национально-патриотические явления в духе ретро.