Так вот этот-то знаменитый Алвару да Силва отрекомендовал Мигеля Гомеса, через своих высокопоставленных испанских друзей, как исполнительного и дельного автомеханика. Сам же Алвару да Силва был, так сказать, потомственный агент британской разведки. Когда в начале этого века его отец служил еще малозаметным клерком в португальском посольстве при дворе английского короля Георга V, он уже тогда за небольшую мзду выполнял некоторые весьма деликатные поручения своего руководства.

Дипломатом высокого ранга родитель Алвару да Силва так и не стал, но сумел передать ему, Алвару да Силва, свою, так сказать, семейную эстафету — не только на дипломатическом, но и на шпионском поприще.

Но вернемся, однако, к Гомесу. Мать его была родом из этих мест, говоря точней, родилась в небольшом городке Пуэрто-де-Санта-Мария, на андалузском побережье Кадисского залива.

Богатый английский коммерсант Джон Робертс Портер, бывая по делам в этих местах, приметил черноокую андалузку и после долгих переговоров с ее родителями увез ее в Лондон, и бывшая донья Изабелла Эспартеро стала английской миссис Портер. Родившийся вскоре мальчик, которого назвали в честь деда Артуром, унаследовал пылкий темперамент матери и холодный рассудок отца.

Стал разведчиком Портер-младший, можно сказать, случайно. Будучи уже выпускником весьма привилегированной частной школы, он однажды побывал в гостях у школьного товарища Гарольда — приемного сына сэра Франклина Куинси Мэрфи, как впоследствии оказалось, одного из руководителей Интеллидженс сервис.

И Гарольд, и его сводная сестра Кэтрин взахлеб рассказывали сэру Мэрфи о необычайных достоинствах их школьного друга Артура. В частности, они неумело передавали его импровизации о доведении разных людей, случайно попавших в нелепое положение.

И вот однажды, опираясь на трость, какой-то странной походкой сэр Мэрфи подошел к находившимся в гостиной детям и, усаживаясь в кресло, попросил Артура исполнить что-нибудь из своего пародийного репертуара. В ответ на это Артур попросил у сэра Мэрфи трость и тут же, пройдясь по гостиной, до такой степени наглядно и точно изобразил походку хозяина дома, что все подростки пришли в неистовый восторг. Улыбнулся и сам сэр Мэрфи.

Затем Артур показал, как пьяный бармен в конце вечера пытается налить себе и последнему, оставшемуся в баре клиенту стопку «на посошок». И это очень позабавило гостей, так же, как и сыгранное юношей кудахтанье курицы, снесшей яйцо, и манеры петуха, вздумавшего поухаживать за своей дамой. Больше смешить публику Артур, однако, не стал, поскольку почувствовал резкую перемену в настроении сэра Мэрфи и быстро сообразил, что в последнем случае он, Артур, явно переборщил. Понял его отказ выступать и хозяин гостиной.

У Франклина Мэрфи походка была действительно необычной. В молодости, еще будучи офицером в свите вице-короля Индии, он принял участие в респектабельной, пышной охоте, во время которой кто-то (быть может, даже по злому умыслу) всадил в его бедро заряд дроби. Здоровье свое Франклин Мэрфи поправил быстро, но вот нога его с тех пор сгибалась все хуже и хуже. И, делая шаг, перед тем как поставить ногу, сэр Мэрфи как-то очень уж неестественно, если не сказать смешно, ею покачивал. Пародирование именно этой особенности в походке хозяина дома ему и не понравилось в самом начале его встречи с молодежью, хотя он, хозяин, и старался не подать виду.

«Чертов мальчишка», — ругнулся про себя сэр Мэрфи. И хотя сыну своему сэр Мэрфи запретил дружбу с Артуром, на службе у себя он дал указание сотрудникам обратить особое внимание на молодого Портера. И когда Артур закончил школу, ему тут же предложили место в Интеллидженс сервис, согласовав, конечно, это предложение с отцом юного выпускника.

Проучившийся два года в специальной школе, в одном из графств близ Лондона, Артур Портер был сначала приставлен в качестве помощника к одному старому разведчику. Потом, по надобности, его перебросили в Испанию, где он Должен был «курировать» порт и город Кадис, включая окрестности и ближайшие участки морского побережья, а также выполнять другие поручения своего лондонского руководства…

Дальнейшие действия дона Родригеса ничего общего не имели с его пожеланиями, высказанными накануне команде. О том, как он объяснит им на следующий день исчезновение груза, Родригес и не думал. «В крайнем случае скажу, что шхуна пришла поздно вечером и потому пришлось обойтись без команды», — решил Родригес, подыскав, таким образом, оправдание своим действиям.

Продолжая сидеть в нижней каюте катера, Родригес сначала было потянулся за виски. Однако чувство долга перед фатерландом и фюрером пересилило это желание. «Дело, прежде всего дело! — мысленно приказал он себе. — Лучше уж выпью по возвращении».

Наступили сумерки. Выйдя на верхнюю палубу, Родригес взглянул на море, еще раз обернулся к порту и только после этого сошел с катера, чтобы отвязать швартовы. В этот момент и засек его Мигель Гомес!

«Ну, Рихард Вайсман, держись! — мысленно пригрозил ему Гомес. — Теперь, обер-штурмбаннфюрер, придется тебе сработать за всю команду катера». Вайсман тем временем стал у штурвала, запустил мотор и, прислушавшись к его ровному тарахтенью, на малых оборотах отчалил от пирса.

При выходе из акватории порта, после того как штормовой мол остался позади, Вайсман взял курс на зюйд-зюйд-вест и вышел в открытое море. Затем, дав «полный вперед» и приставив к глазам ночной бинокль, он увидел на горизонте корабли, которые вплоть до встречи с подводной лодкой должны были сопровождать в открытом море его катер. Вайсман удовлетворенно хмыкнул в штормовку: все шло в точности так, как было предусмотрено Шелленбергом, по его договоренности с представителями военно-морских сил Испании, а точнее, с благословения самого каудильо Баамонде Франсиско Франко!

Слева и справа параллельными курсами его вели два бронированных катера сторожевой охраны, которые с полным набором хода тут же ощетинились поднятыми вверх стволами крупнокалиберных пулеметов и кормовых пушек.

Несколько левее, примерно в десяти кабельтовых от испанского сторожевика, на фоне мартовского неба выделялся, правда не совсем ясными очертаниями, еще и эсминец, набиравший ход прямо по курсу.

Примерно через полчаса хода катер лег в дрейф, что немедленно сделали и сопровождавшие его корабли, и обер-штурмбаннфюрер Вайсман через бинокль ночного видения стал смотреть в морскую даль. Обшарив напряженными глазами весь горизонт, он обнаружил, справа на вест, в волнах Атлантики покачивающуюся в надводном положении японскую субмарину. Всматриваясь в черную гладь безбрежного океана, немецкий резидент опытным глазом отметил, что подводная лодка лежала в дрейфе, но в то же время находилась в строго согласованной точке.

Такого положения судна, Вайсман это знал, можно добиться лишь в результате искуснейшего исполнения дрейфа, с учетом воздействия ветра, волн и течений. Хотя, чтобы удерживать лодку в нужной точке без якоря, на ее борту, наверное, была установлена система динамического позиционирования, которая по сигналам, опущенным в воду на глубину двух гидроакустических буев, определяла отклонение судна в отношении засеченного неподвижно стоящего предмета. Обрабатывая эти данные, подруливающие устройства автоматически давали команду подводной лодке на удержание в заданной точке моря.

Подходя на малых оборотах к подводной лодке., Рихард Вайсман старался держать штурвал прямо к судовому мостику, смутно выделявшемуся на линии горизонта, по сравнению с будто бы притопленным в море остальным корпусом субмарины, Тем временем катера негласного сопровождения, выделенные по распоряжению самого каудильо, как бы веером расходящимися курсами разошлись в стороны и чуть позже пристроились к эсминцу в кильватер.

Перемигнувшись фонариком с подводной лодкой, обер-штурмбаннфюрер стал полукругом заходить с наветренной стороны, чтобы как можно быстрее причалить к субмарине. Ловко брошенный швартов с кошкой на конце чуть было не зацепил штурвал катера, отчего отшатнувшийся резко в сторону Вайсман непроизвольно дал возможность своему судну рыскнуть по курсу. Вскоре спрыгнувшие с подводной лодки матросы вплотную подтянули катер к металлическим сходням судового мостика.