— Мы будем продолжать наше путешествие и розыски до самой Амарапуры.

— А если его и в Амарапуре не окажется?.. — спросил американец.

— Тогда мы направимся к пагоде Швемадо.

— Я везде готов за вами следовать, Джорджио.

— Знаю, Джеймс, и благодарю вас за это. В путь, друзья, и да поможет нам Бог!

Друзья позвали хозяина, заплатили ему по-княжески и вышли во двор. Четыре сильные лошади, нагруженные провизией, амуницией, оружием, веревками и одеждой, были готовы к отъезду.

Путешественники вскочили в седла и направились по широкой улице, которая тянулась от одних городских ворот до других, как бы разделяя город на две половины.

Ночь была довольно темна, и все небо покрыто большими тучами. Не слышно было ни малейшего шума, за исключением дикого визга тысячи флюгерков, колеблемых ветром, и глухого рокота реки.

Около полуночи, проехав несколько совершенно пустынных переулков, всадники очутились на широкой площади, посреди которой уединенно возвышался гигантский храм, окруженный тяжелыми колоннами, балюстрадами и лестницами, с вершиной, украшенной маленькими идолами из желтого фарфора, железными флагами, змеями из голубого фарфора и тонкими, довольно высокими башнями.

— Мы приехали, — сказал капитан, соскакивая с лошади.

— Это и есть тот самый храм? — спросил американец, осматриваясь, чтобы удостовериться, что никто за ними не подглядывает.

— Да, Джеймс.

— Кто полезет наверх?

— Я, вы и Мин Си. А ты, Казимир, отведи лошадей за эту группу деревьев и жди нас там.

Нельзя было терять ни минуты. Едва только сдали лошадей поляку, как Мин Си, помогая себе руками и ногами, отважно начал взбираться на крышу храма. Добравшись туда, он развязал обмотанную вокруг туловища веревку и прикрепил один ее конец к одной из башенок, а другой бросил своим спутникам.

Американец и капитан в две минуты очутились на крыше. Присоединившись к товарищу, они сняли с себя башмаки и лихорадочно принялись за работу, прокладывая путь между черепицами и стараясь производить как можно меньше шуму.

— Стой! — сказал китаец, пройдя несколько шагов.

— Что там такое? — спросил американец.

— Небольшое отверстие.

— Через это отверстие в храм проникает свет, — проговорил капитан. — Оно находится как раз над головой большого идола.

— Вы уверены в этом? — спросил Корсан.

— Я его рассматривал сегодня утром.

— А можно через него пробраться внутрь?

— Нет, здесь и кошка не пролезет, — отвечал китаец. Капитан разобрал лежавшие вокруг отверстия кирпичи, потом нагнулся, просунул в отверстие руку и стал ощупью измерять толщину крыши.

— Тут придется преодолеть не более одного фута, — сказал он. — Это не займет много времени.

— Разве вам кажется, что крыша не окажет нам никакого сопротивления? — спросил Мин Си.

— Очень слабое. Я чувствую, как она гнется у меня под ногами.

— Предоставьте мне увеличить отверстие. Вы слишком тяжелы.

— Ты прав, Мин Си. Отодвинемся назад, Джеймс.

Китаец прополз до самого отверстия, вытащил свой bowie-knife и медленно приподнял слой глины, под которым обнаружился бамбуковый переплет. Китаец перерезал его несколькими ударами ножа, проделав таким образом широкое отверстие.

Отодвинув обломки в сторону, Мин Си заглянул в храм.

— Ты ничего не видишь? — спросил капитан, подползая к нему.

— Я вижу лампаду, горящую перед алтарем, — отвечал китаец.

— А где идол? — спросил американец.

— Под нами.

— Ты не видишь ни одного бонзы?

— Храм совершенно пуст.

— Значит, все хорошо, давайте спускаться. Ну, друзья, смелей! — сказал Лигуза.

Мин Си обмотал один конец веревки вокруг толстого железного шпиля, поддерживавшего дракона, и сбросил другой конец во внутренность храма. Потом прислушался, еще раз внимательно посмотрел вниз и стал спускаться с ножом в зубах. Капитан и американец в точности воспроизвели молчаливый маневр китайца и наконец очутились рядом с ним.

Храм был довольно обширный и слабо освещался тальковой лампадой, спускавшейся с потолка. Посреди храма возвышалась пирамида из кирпича, на вершине которой на красной шелковой подушке восседал идол из позолоченного серебра.

Вокруг по стенам храма, в нишах, были другие, меньшие идолы, одни из желтого фарфора, другие из металла, а то и просто из дерева, украшенные цветами и травами.

— Где же живут бонзы? — спросил американец, несколько озабоченный.

— Видите эти восемь или десять дверей? — отозвался китаец. — Это их кельи. .

— Кто-нибудь, пожалуй, может выйти?

— Весьма возможно.

— Вынимайте ножи, — прервал их разговор Джорджио, — и довольно разговаривать.

Он подошел поочередно к каждой двери, прислушиваясь, а потом поднялся по ступенькам лестницы на вершину пирамиды, где находился идол. Во время восхождения сердце его сильно билось, и крупные капли пота падали со лба.

Вдруг он остановился в нерешительности, испуганный, с ножом в руках. Его товарищи быстро отпрыгнули назад, прячась за пирамиду.

В конце храма послышался легкий шум. Казалось, будто повернули ключ в замке.

Прошла всего одна минута, показавшаяся им целой вечностью. Трое авантюристов со страхом смотрели на двери, боясь, что вот-вот одна из них отворится и появятся бонзы.

— Мы ошиблись, — пробормотал маленький китаец после еще целой минуты пугливого ожидания. — Смелей, капитан!

— Смелей, Джорджио! — ободрял американец. — Первого кто покажется, я возьму за шиворот.

Капитан не нуждался в ободрениях: огненная кровь бурлила в его жилах. Он быстро взбежал на пирамиду, добрался до идола и всадил ему свой bowie-knife в грудь. Острие ножа углубилось с сухим скрипом, ударившись о какое-то препятствие. Восклицание, с трудом подавленное, слетело с губ моряка.

— Что такое? — спросил американец с сильным волнением. — Говорите, Джорджио, говорите!

— Молчите! — сказал капитан, который первый раз в своей жизни дрожал как лист. — Здесь какое-то препятствие…

— Может быть, меч?

— Тише, Джеймс, тише.

Он вновь стал работать ножом, который все никак не продвигался вперед, и наконец распорол идолу грудь.

Вдруг он покачнулся, потом отступил, бледный, со стоящими дыбом волосами и выпученными глазами.

— Великий Боже! — послышалось его восклицание, произнесенное сдавленным голосом.

— Меч? Меч Будды? — спросил американец. Капитан сделал жест отчаяния.

— Джорджио!.. — прошептал Корсан.

— Капитан!.. — пробормотал Мин Си.

— Джеймс!.. Ничего нет!.. Ничего!.. — сказал Лигуза. Американец издал настоящее рычание.

— Ничего!.. Священного меча там нет?.. — воскликнул он.

— Нет, Джеймс, нет!

— Тише! — проговорил в эту минуту китаец. — Спускайтесь, капитан, спускайтесь!

Одна из дверей отворилась с продолжительным скрипом, и на пороге показался бонза, одетый в длинную желтую тунику и со светильником в руках.

Капитан, янки и китаец, испуганные этим неожиданным появлением, поспешили спрятаться за алтарь.

И вовремя. Бонза, внимательно прислушиваясь и не менее внимательно осматриваясь, неслышными шагами приближался к пирамиде. Он поставил светильник на первую ступеньку, развязал четки, висевшие у него на поясе, и присел на землю, бормоча молитву.

Мин Си показал на него капитану, точно испрашивая разрешения.

— Я понимаю тебя, — прошептал Джорджио. — Будь осторожен. Китаец удалился на цыпочках, обходя вокруг алтаря, чтобы не быть замеченным. Капитан и американец, неподвижные, как статуи, почти не дыша, повторили смелый маневр товарища, готовые прийти к нему на помощь.

Вдруг китаец кинулся вперед. Бонза, пойманный за косу, в одно мгновение был брошен на землю, и рот его оказался заткнутым прежде, нежели бедняга успел издать хотя бы малейший крик. Капитан и американец, захватившие с собой веревки, в одну минуту крепко связали пленника по рукам и ногам, так что несчастный не мог даже шевельнуться.