— Опять река! Ведь мы переплыли Амоцзян, Бабаяньцзян и Меконг. Этому конца не будет.

— Это будет последняя, Джеймс; после нее мы не встретим больше ни одной реки до самой Иравади.

— Когда вы рассчитываете добраться до великой бирманской реки?

— По крайней мере еще через месяц.

— Еще целый месяц!

— Это вас пугает?

— Нет, но мне кажется, что наши лошади совсем устали. Если бы нам попался по дороге какой-нибудь город…

— Это весьма маловероятно, Джеймс.

— Разве в этой стране совсем нет городов?

— Я не говорю, что их нет, но где они?

— Разве на вашей карте они не помечены?

— Моя карта почти совсем белая.

— Эх вы, географы!

— Мы проезжаем по совершенно незнакомой стране. Может быть, мы — первые белые, попавшие в нее.

— Хорошо! Когда я вернусь в… О! О!..

— Что с вами?

— Тише, тише. Разве вы не слышите?

Капитан прислушался. В отдалении, в лесу, слышалось глухое постукивание, раздававшееся все ближе и ближе.

— Что это там происходит? — спросил поляк, поспешно вставая.

— Можно подумать, что в лесу находятся котельщики, — сказал американец. — Дзинь!.. Дзинь!.. Дзинь!.. Бум!.. Бум!.. Вот музыка!

— Это ударяют в гонга, — объяснил Мин Си.

— Что это еще за гонги? — спросил янки.

— Медные тамбурины, в которые ударяют молоточком.

— И они нарочно отправляются в лес, чтобы предаваться там на свободе этому приятному занятию?

— Вероятно, у этих музыкантов есть причина для этого, — отвечал капитан.

— Уж не серенаду ли они хотят нам задать?

— Разве вы не слышите, сэр Джеймс, что они также и поют? — сказал поляк. — Это настоящая серенада. Вы слышите, какие у них басы?

— Скажите, Джорджио, что, если мы пойдем на них посмотрим?..

— Вы с ума сошли, Джеймс! — возразил капитан. — Ведь мы не знаем, с кем будем иметь дело.

— Разве это страна разбойников?

— А почем знать!

Музыканты были уже довольно близко, и отчетливо слышались их нестройные голоса. Их было по крайней мере человек тридцать, с четырьмя или пятью гонгами.

Капитан, отойдя от палатки по направлению к лесу на несколько сот шагов, увидел сквозь густую листву бесчисленное множество факелов, бросавших вокруг красноватые отблески.

— Да тут целая процессия, — сказал он Корсану, присоединившемуся к нему. — Может быть, они прогуливают своего бога?

— Разве у этих дикарей также есть бог?

— Как и у всех других, Джеймс.

— Как они его зовут?

— Шака, что должно означать командующий.

— Этот командующий, наверное, представляет собой кусок обточенного и позолоченного дерева.

— Очень может быть, Джеймс.

— Что же, мы им так и позволим идти вперед?

— Разве вы намереваетесь их потревожить?

— Нет, но мне хотелось бы проследить за ними до их деревушки.

— Мы ни в чем не нуждаемся, Джеймс. Лошади, правда, не очень хороши, но они еще способны двигаться, а провизии у нас масса. Чего вам еще? Вернемся и постараемся уснуть, так как завтра я намереваюсь проехать изрядное число миль.

Оба искателя приключений вернулись в палатку, где с некоторым нетерпением их ожидали товарищи. Они промочили себе горло чаем, потом все, за исключением Казимира, которому пришлось караулить в первую очередь, завернулись в одеяла и закрыли глаза.

Целых два часа в лесу были слышны нестройные крики и громыханье гонгов; потом все затихло. Тем не менее поляк, зная, что находится в дикой стране и не доверяя этой тишине, продолжал обходить вокруг палатки с карабином под мышкой.

В полночь он забрался в палатку и разбудил китайца, который должен был караулить вторым. Он передал ему, что ничего особенного не случилось и что ни одно живое существо не показывалось поблизости.

— Значит, все благополучно? — спросил Мин Си.

— Да, — отвечал поляк.

— А что, не возвращались назад игравшие в гонг?

— Я их больше не слышал.

Канонир-трубач взял свой карабин, бросил взгляд на равнину и, довольный своим обзором, уселся возле палатки, раскуривая зернышко опиума.

Как почти всегда случается даже с курильщиками, привыкшими к опиуму с самого детства, китаец мало-помалу закрыл глаза и заснул глубоким сном.

Вообразите себе его удивление и ужас, когда, проснувшись, он увидел перед собой на расстоянии семи или восьми шагов животное огромных размеров, серое, с длинным и толстым хоботом и двумя белыми острыми клыками. Он тотчас же его узнал.

— Слон! — пробормотал несчастный, страшно побледнев. — Я пропал!..

Тем не менее ему не пришло в голову ни крикнуть о помощи, ни схватить карабин, который лежал возле него.

Но прошло еще несколько минут, в течение которых слон не трогался с места. Казалось, мошенника чрезвычайно забавлял ужас несчастного китайца. Он смотрел на него своими хитрыми глазками, медленно помахивал хоботом, поднимал то одну, то другую лапищу — и только.

Вдруг слон сделал два шага вперед, протянул хобот и страшным ударом опрокинул палатку, погребая под ней китайца и всех тех, кто спал внутри.

Американец, поляк и Лигуза, внезапно разбуженные, поспешили выбраться из-под палатки с карабинами в руках.

— Что случилось? — спросил американец, вытаращив глаза. — Ба! Слон!

— Бежим! — крикнул поляк, чувствуя, как мороз подирает его по коже.

— Стреляй, Казимир! — гремел американец.

— Стойте! Стойте! — кричал капитан.

— Где Мин Си?

Китаец, полумертвый от страха, приподнялся в эту минуту.

— Тише! Тише! — сказал он. — Не стреляйте, или мы пропали! Слон после своей свирепой выходки повернулся и медленно направился к лесу, помахивая хоботом и издавая глухие крики.

— Как он мог подойти? — спросил американец, осматривая курок карабина.

— Не знаю, — отвечал китаец в смущении. — Я заснул, а когда проснулся, то он уже стоял передо мной.

— Отчего же ты не стрелял?

— Он был в десяти шагах от меня.

— Тем лучше!..

— Одной пули недостаточно, Джеймс, — сказал капитан.

— Неужели мы его так и отпустим? — спросил американец. — Я охотно бы съел бифштекс из слона.

— Пожалуй, на него можно напасть, — сказал капитан. — Такой великан стоит пули и… О!..

Это восклицание было исторгнуто у него яростным грохотаньем гонгов и оглушительным криком, доносившимся до их лагеря из леса.

— Ага! — воскликнул американец. — Опять эта процессия.

— Отлично, — сказал поляк. — Хорошая встреча их ожидает!

— На коней! На коней! — кричал капитан. — Если мы не поспешим на помощь, слон жестоко расправится с ними.

Они быстро осмотрели карабины и револьверы и, вскочив в седла, пустили лошадей в галоп.

Слон достиг опушки леса и только собрался в него углубиться, как оттуда показались человек тридцать или сорок лаосцев. Это ' были люди среднего роста, одетые в красивые белые одежды, безоружные; они монотонно ударяли в гонги, подвешенные к ножам. К крайнему изумлению путешественников, вместо того, чтобы пуститься бежать со всех ног, они окружили гиганта, завывая и ударяя в гонги с удвоенной яростью. Американец, капитан, и Мин Си остановили лошадей.

— Эти люди совсем сумасшедшие, — воскликнул американец.

— Может быть, это ученый слон? — спросил капитан у китайца.

— Да, я тоже так думаю, — отвечал китаец.

— Что, если мы возьмем его себе и поедем на нем дальше? — сказал Джеймс. — Отчего же нет? Путешествие на спине слона должно быть интересным. Ах, разбойник!..

Слон, спокойно перенеся крики и оглушительные раскаты гонгов, неожиданно схватил одного из туземцев.

— Карабины в руки! — крикнул капитан.

Несчастный, поднятый на воздух страшным хоботом и полузадушенный, испускал душераздирающие крики, в то время как его товарищи обратились в поспешное бегство, остановившись только на опушке леса.

— Вперед! — крикнул американец, заряжая карабин.

— Вперед! Вперед! — гремел капитан.

Лошади помчались как ветер по направлению к слону, не отпускавшему своей жертвы.